Культура
ИСКУССТВО ПАУЗЫ
15 апреля
Спектакль "Пальто" - четыре новеллы о жителях большого города. Пальто для них - штамп о прописке, черепаший панцирь либо кокон, из которого появляется бабочка души. Эти истории объединяет желание выйти за рамки обыденного состояния, избежать той формы, которую накладывает "нормальная жизнь".
В соло Натальи Жестовской из грубого квадратного пальто выползают тоненькие ручки и ножки некоего существа, трепещущее внутреннее "я". Оно очень крепко привязано к внешней форме, и та не отпускает, держит, давит и поглощает выползшую маленькую душонку, делая ее своей марионеткой.
У Анны Семеновой вместо пальто халатик уборщицы, в руках ведро и швабра. Ведро становится то лодкой, плывущей по волшебной реке, то ракетой. Но нет полета, высь не принимает героиню в свои далекие объятья. И бьется угловатое, жалкое и прекрасное тело танцовщицы в танце-схватке, танце-крике.
Героиня Яны Чуприны направляется в долгую дорогу, захватив с собой только пальто. В ее длинных и мощных жестах, сложной хореографии - стремление преодолеть, выпрыгнуть, оставить позади прежнее состояние.
Танец Григория Глазунова завершает спектакль. На нем плащ, в руках рваный старинный зонт, похожий то на странную шляпу, то на загадочную антенну над головой. Он невозможно долго выходит из темноты, не показывая лица, стоя спиной к публике. И вот эта спина начинает извиваться, ломаться в сложной пластике. Тело танцора то уменьшается, то вытягивается, то буквально зависает в воздухе, то обрушивается вниз. Откуда-то появляется и приклеивается к лицу белая маска. И тут внезапно стихают взрывные движения танцора, замолкает музыка и в зале воцаряется тишина, которая громче любого звука. Может быть, ради этих минут тишины и было совершено столько движений. Григорий освобождается от своего плаща, выходит на свободу. Зонт, плащ и маска остаются на сцене, а актер, медленно удаляясь спиной, буквально уходит в свою тень.
Наталья Жестовская, Григорий Глазунов и Анна Семенова работают в одном из современных японских стилей танца - буто, обогатив свою пластику базовыми принципами китайского боевого искусства. "Я не отрицаю слово, оно для меня слишком значимо, как и пауза между словами. Мой танец вообще можно было бы назвать "искусство остановившейся паузы". Я стараюсь убрать и сократить до минимума все лишнее, говорить на сцене уже перестала давно и постоянно работаю над вычищением лишних движений", - говорит Наталья Жестовская.
"Наталья, с ее тончайшей нюансировкой и едва заметными переходами от одного движения к другому, Григорий, то напряженный, как натянутая струна, то мягкий и прозрачный, почти неподвижный, Анна с ее внешностью топ-модели, глубокой проникновенностью и ироничностью, создали свой уникальный сценический язык, на котором рассказывают такие понятные и удивительные истории", - говорит известный немецкий хореограф Моника Кох.
Павел ГАНИПРОВСКИЙ
В соло Натальи Жестовской из грубого квадратного пальто выползают тоненькие ручки и ножки некоего существа, трепещущее внутреннее "я". Оно очень крепко привязано к внешней форме, и та не отпускает, держит, давит и поглощает выползшую маленькую душонку, делая ее своей марионеткой.
У Анны Семеновой вместо пальто халатик уборщицы, в руках ведро и швабра. Ведро становится то лодкой, плывущей по волшебной реке, то ракетой. Но нет полета, высь не принимает героиню в свои далекие объятья. И бьется угловатое, жалкое и прекрасное тело танцовщицы в танце-схватке, танце-крике.
Героиня Яны Чуприны направляется в долгую дорогу, захватив с собой только пальто. В ее длинных и мощных жестах, сложной хореографии - стремление преодолеть, выпрыгнуть, оставить позади прежнее состояние.
Танец Григория Глазунова завершает спектакль. На нем плащ, в руках рваный старинный зонт, похожий то на странную шляпу, то на загадочную антенну над головой. Он невозможно долго выходит из темноты, не показывая лица, стоя спиной к публике. И вот эта спина начинает извиваться, ломаться в сложной пластике. Тело танцора то уменьшается, то вытягивается, то буквально зависает в воздухе, то обрушивается вниз. Откуда-то появляется и приклеивается к лицу белая маска. И тут внезапно стихают взрывные движения танцора, замолкает музыка и в зале воцаряется тишина, которая громче любого звука. Может быть, ради этих минут тишины и было совершено столько движений. Григорий освобождается от своего плаща, выходит на свободу. Зонт, плащ и маска остаются на сцене, а актер, медленно удаляясь спиной, буквально уходит в свою тень.
Наталья Жестовская, Григорий Глазунов и Анна Семенова работают в одном из современных японских стилей танца - буто, обогатив свою пластику базовыми принципами китайского боевого искусства. "Я не отрицаю слово, оно для меня слишком значимо, как и пауза между словами. Мой танец вообще можно было бы назвать "искусство остановившейся паузы". Я стараюсь убрать и сократить до минимума все лишнее, говорить на сцене уже перестала давно и постоянно работаю над вычищением лишних движений", - говорит Наталья Жестовская.
"Наталья, с ее тончайшей нюансировкой и едва заметными переходами от одного движения к другому, Григорий, то напряженный, как натянутая струна, то мягкий и прозрачный, почти неподвижный, Анна с ее внешностью топ-модели, глубокой проникновенностью и ироничностью, создали свой уникальный сценический язык, на котором рассказывают такие понятные и удивительные истории", - говорит известный немецкий хореограф Моника Кох.
Павел ГАНИПРОВСКИЙ
