Культура
ДВОЕ ИЗ ПЛЕЯДЫ
04 май
Правда, их творческие пути пересеклись в знаменитом здании Александринского театра существенно позже. Борисов и Толубеев - каждый по-своему - добавили в палитру актерских красок лучшей мужской труппы Советского Союза свои яркие оттенки. Любой театр мира мог позавидовать той плеяде мастеров, которой обладала Александринка на рубеже 1950-60-х годов: Симонов, Черкасов, Меркурьев, Фрейндлих, Честноков, Горбачев. И в этом же ряду мастеров - наши нынешние юбиляры.
Александр Федорович Борисов пришел на прославленную академическую сцену достаточно рано: в 1928 году, после окончания студии при театре. Он был учеником легендарной звезды петербургской сцены - Юрьева и навсегда сохранил тягу к четкой психологической прорисовке характеров на сцене и на экране. От учителя Борисов унаследовал и осознанное отношение к любой роли как к законченному и отработанному моменту сценического существования в любом материале, будь то костюмная драма или современная бытовая комедия. При этом природная интеллигентность Борисова не позволяла артисту забираться на театральные котурны. Кино принесло ему славу и почет в виде нескольких Сталинских премий за роли людей из народа и гениев отечественной науки и культуры - Павлова и Мусоргского. Но истинное обожание зрителей Борисов обрел после того, как сыграл профессора Лапина в комедии Калатозова "Верные друзья". Артист был всегда верен своему театру, играя в нем до последних дней жизни, оставаясь стойким сторонником русского психологического театра и не чураясь сочных характерных ролей. Хотя сегодня, конечно, ясно, что артисту со столь положительным обаянием явно не хватало соответствующих ролей.
Юрий Владимирович Толубеев пришел в театр в 1942 году фактически уже сложившимся артистом, имеющим неплохой киноопыт. Его звездным актерским часом на сцене Александринки стала роль Вожака в легендарной постановке Товстоноговым "Оптимистической трагедии". Толубеев вместе с режиссером получил за нее Ленинскую премию. Была в его герое какая-то невероятная житейская сила и основательность, которые, впрочем, всегда отличали персонажей, сыгранных Толубеевым и на сцене, и в кино. Он мог быть одинаково убедительным и в роли секретаря ЦК, и в трагикомической роли Санчо Пансы в козинцевском "Дон Кихоте". Было жаль его Полония в "Гамлете". А гомерический хохот вызывал его Городничий. Толубеев не был актером, который искал роли. Роли сами всегда находили его. Впрочем, как и награды.
Толубеев был мудрым и очень решительным человеком. На склоне лет, когда он не мог сопротивляться насаждавшейся в Александринке казенщине и официозу, Юрий Владимирович покинул родные стены и перешел в БДТ. Здесь он в последний раз вышел на сцену в спектакле "Эмигрант из Брисбена". И это был праздник актерского мастерства для нас, юных студентов, которые увидели воочию, как на пространстве двух эпизодов великий артист вылепил человеческий характер.
Борисов и Толубеев, казалось, могли играть все. И они играли, но только то, что предлагала им судьба и время. Тогда не было телесериалов, и труд артиста академического театра был в почете и уважении. Корифеи-актеры могли позволить себе не спешить и не суетиться. И в этой по-академически основательной неспешности выражался как их лицедейский талант, так и их высочайший профессионализм.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
Александр Федорович Борисов пришел на прославленную академическую сцену достаточно рано: в 1928 году, после окончания студии при театре. Он был учеником легендарной звезды петербургской сцены - Юрьева и навсегда сохранил тягу к четкой психологической прорисовке характеров на сцене и на экране. От учителя Борисов унаследовал и осознанное отношение к любой роли как к законченному и отработанному моменту сценического существования в любом материале, будь то костюмная драма или современная бытовая комедия. При этом природная интеллигентность Борисова не позволяла артисту забираться на театральные котурны. Кино принесло ему славу и почет в виде нескольких Сталинских премий за роли людей из народа и гениев отечественной науки и культуры - Павлова и Мусоргского. Но истинное обожание зрителей Борисов обрел после того, как сыграл профессора Лапина в комедии Калатозова "Верные друзья". Артист был всегда верен своему театру, играя в нем до последних дней жизни, оставаясь стойким сторонником русского психологического театра и не чураясь сочных характерных ролей. Хотя сегодня, конечно, ясно, что артисту со столь положительным обаянием явно не хватало соответствующих ролей.
Юрий Владимирович Толубеев пришел в театр в 1942 году фактически уже сложившимся артистом, имеющим неплохой киноопыт. Его звездным актерским часом на сцене Александринки стала роль Вожака в легендарной постановке Товстоноговым "Оптимистической трагедии". Толубеев вместе с режиссером получил за нее Ленинскую премию. Была в его герое какая-то невероятная житейская сила и основательность, которые, впрочем, всегда отличали персонажей, сыгранных Толубеевым и на сцене, и в кино. Он мог быть одинаково убедительным и в роли секретаря ЦК, и в трагикомической роли Санчо Пансы в козинцевском "Дон Кихоте". Было жаль его Полония в "Гамлете". А гомерический хохот вызывал его Городничий. Толубеев не был актером, который искал роли. Роли сами всегда находили его. Впрочем, как и награды.
Толубеев был мудрым и очень решительным человеком. На склоне лет, когда он не мог сопротивляться насаждавшейся в Александринке казенщине и официозу, Юрий Владимирович покинул родные стены и перешел в БДТ. Здесь он в последний раз вышел на сцену в спектакле "Эмигрант из Брисбена". И это был праздник актерского мастерства для нас, юных студентов, которые увидели воочию, как на пространстве двух эпизодов великий артист вылепил человеческий характер.
Борисов и Толубеев, казалось, могли играть все. И они играли, но только то, что предлагала им судьба и время. Тогда не было телесериалов, и труд артиста академического театра был в почете и уважении. Корифеи-актеры могли позволить себе не спешить и не суетиться. И в этой по-академически основательной неспешности выражался как их лицедейский талант, так и их высочайший профессионализм.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
