Культура
УЯЗВИМЫЙ КОЛБАСНИК
15 июня
Перед нами железная конструкция, напоминающая проект знаменитой башни Интернационалу В.Татлина. Внутри конструкции полуобнаженный гигант Артур Ваха принимает героические позы под звуки "Шествия богов в Валгаллу" из "Золота Рейна". Это уже смешно. По крайней мере для тех, кто знает Ваху по спектаклям и капустникам Театра Комедии. Еще смешнее, когда осознаешь, что в образе вагнеровского сверхчеловека представлен энтузиаст советской эпохи, менеджер колбасы за 35 копеек Андрей Бабичев из пьесы Юрия Олеши "Заговор чувств". Однако по ходу действия ирония пролога растворяется, спектакль обнаруживает авторские горечь и боль.
Олеша мучительно вытравлял из себя интеллигентскую закваску и в противовес "гнилым интеллигентам" Ивану Бабичеву, Николаю Кавалерову выдвинул Андрея Бабичева, человека новой эпохи. Но как всякий гомункулус, Андрей и в 1930-е годы вызывал сомнение. Уж очень смахивал на пародию. Режиссер Михаил Бычков, понятно, не увлекся коллизией: человек новой эпохи - старой эпохи. От 1920-1930-х годов почти ничего не осталось, кроме упомянутой башни (художник Эмиль Копелюш).
Бычкова заинтересовал сам по себе "заговор чувств" даже не против рационализма, а против человека. Жертвы этого заговора - почти все персонажи трагикомедии, исключая "декоративную" вдову Анечку (Елена Кривец), которая по-кошачьи перебирает струны арфы под фонограмму с гавайской гитарой. Пышная красавица без рефлексий живет на огромной кровати, продавленной неумеренными возлежаниями.
Андрей Бабичев, напротив, в спектакле приобрел большую глубину, из плакатной превратился в драматическую фигуру. Ваха (за исключением пролога) играет строго, без намека на шарж, скрывая за внешним спокойствием растерянность и даже беспомощность рядом с юной Валей. Вообще, три главных протагониста автора и режиссера очень интересны в своем стилистическом несходстве: предельно сдержанный Ваха, гротескный Евгений Баранов (Иван) и экспрессивно-психологичный Дмитрий Лысенков (Кавалеров). Иван и Кавалеров ближе всего к Достоевскому, и это не случайно, автор "Записок из подполья" первым из русских классиков заговорил об опасной непредсказуемости, болезненности человеческой психики.
Униженный и унижающий Иван - маленький демон, катализатор скандалов, агрессор и пораженец, обольститель и позер - носится по сцене в траченной молью шубе, помятом котелке, волоча за собой желтоватую подушку - символ быта, интимности и пошлости. Иван горячечно возбужден, произносит обличительно-угрожающие монологи и вдруг жалко сникает, едва шепча: "Я болен! Я несчастен!"
По идее, Кавалеров, как всякий неудачник на пиру жизни, должен быть подан иронично. Но над Лысенковым смеяться не хочется. Сиротство, озлобленность, влюбленность, зависть, неуверенность и насмешливость, юношеский романтизм - все перемешано в дьявольском коктейле, все проявляется в аффектированной форме у худощавого, неоформившегося юноши с отчаянными глазами. Разумеется, этот бледный неврастеник с болезненной улыбкой и асимметричной прической обречен на гибель, но его жалко - частица кавалеровского отчаяния, кавалеровской невоплощенности спрятана почти в каждом зрителе.
Нет в новом спектакле сатиры на мещанство, как это было в постановке Театра им. Вахтангова 1929 г. Жильцы коммунальной квартиры, рассказывающие о своих заветных желаниях, искренне несчастны и хотят вещей естественных, правда, иногда противоестественно выраженных. Особенно запоминается старик (Юрий Овсянко), он мечтает о тишине и покое, о нормальном доме и семье. Нет, старик никогда не получит тишины и покоя, не станет знаменитой пианисткой нескладная Зиночка (Алиса Слепян) и долго придется ждать смерти старика молодому соседу, чтобы комната освободилась.
Жильцы, воплощения разных чувств, надеются на чудо. Вот зарежут Бабичева-колбасника, и наступит рай на земле. А колбасник устраивает рекламный праздник, чтобы воспеть новый сорт колбасы. Бычков начинает с пародии и заканчивает развернутой пародией на апофеозы александровских фильмов. Бряцают на многочисленных арфах жильцы, трубят на трибуне-башне в трембиты фанфарные призывы, из громкоговорителей вырываются клубы дыма, как из пастей трехглавого Змея Горыныча. Идея Ивана Бабичева взрезать на празднике вместо колбасы собственного брата, принести ритуальную жертву чувствам вроде бы не осуществилась. Но она и ни к чему. Андрей оказался столь же уязвимым перед напором чувств, как и остальные. Он стоял столбом напротив жалкого Кавалерова в подтяжках, вытянувшего вперед руку со смертоносной бритвой. И только Валя быстро сориентировалась. "Не бойся!" - покровительственно говорит пигалица своему растерянному возлюбленному и ведет за собой, как бычка на веревочке.
Иван Бабичев потерпел временное фиаско, однако дело его живет. "Заговор чувств" против человека существует и по сю пору, протягивает щупальцы по всему миру. Почитайте газеты - все они переполнены эмоциями, истериками, скандалами, трагедиями, которые сокрушают правительства, государства, не говоря уже о частных лицах. Только театру сильные чувства идут на пользу. По Театру им. Ленсовета распространился запах успеха, не менее приятный, чем запах хорошей колбасы. Сезон закончился эффектно.
Евгений СОКОЛИНСКИЙ
Олеша мучительно вытравлял из себя интеллигентскую закваску и в противовес "гнилым интеллигентам" Ивану Бабичеву, Николаю Кавалерову выдвинул Андрея Бабичева, человека новой эпохи. Но как всякий гомункулус, Андрей и в 1930-е годы вызывал сомнение. Уж очень смахивал на пародию. Режиссер Михаил Бычков, понятно, не увлекся коллизией: человек новой эпохи - старой эпохи. От 1920-1930-х годов почти ничего не осталось, кроме упомянутой башни (художник Эмиль Копелюш).
Бычкова заинтересовал сам по себе "заговор чувств" даже не против рационализма, а против человека. Жертвы этого заговора - почти все персонажи трагикомедии, исключая "декоративную" вдову Анечку (Елена Кривец), которая по-кошачьи перебирает струны арфы под фонограмму с гавайской гитарой. Пышная красавица без рефлексий живет на огромной кровати, продавленной неумеренными возлежаниями.
Андрей Бабичев, напротив, в спектакле приобрел большую глубину, из плакатной превратился в драматическую фигуру. Ваха (за исключением пролога) играет строго, без намека на шарж, скрывая за внешним спокойствием растерянность и даже беспомощность рядом с юной Валей. Вообще, три главных протагониста автора и режиссера очень интересны в своем стилистическом несходстве: предельно сдержанный Ваха, гротескный Евгений Баранов (Иван) и экспрессивно-психологичный Дмитрий Лысенков (Кавалеров). Иван и Кавалеров ближе всего к Достоевскому, и это не случайно, автор "Записок из подполья" первым из русских классиков заговорил об опасной непредсказуемости, болезненности человеческой психики.
Униженный и унижающий Иван - маленький демон, катализатор скандалов, агрессор и пораженец, обольститель и позер - носится по сцене в траченной молью шубе, помятом котелке, волоча за собой желтоватую подушку - символ быта, интимности и пошлости. Иван горячечно возбужден, произносит обличительно-угрожающие монологи и вдруг жалко сникает, едва шепча: "Я болен! Я несчастен!"
По идее, Кавалеров, как всякий неудачник на пиру жизни, должен быть подан иронично. Но над Лысенковым смеяться не хочется. Сиротство, озлобленность, влюбленность, зависть, неуверенность и насмешливость, юношеский романтизм - все перемешано в дьявольском коктейле, все проявляется в аффектированной форме у худощавого, неоформившегося юноши с отчаянными глазами. Разумеется, этот бледный неврастеник с болезненной улыбкой и асимметричной прической обречен на гибель, но его жалко - частица кавалеровского отчаяния, кавалеровской невоплощенности спрятана почти в каждом зрителе.
Нет в новом спектакле сатиры на мещанство, как это было в постановке Театра им. Вахтангова 1929 г. Жильцы коммунальной квартиры, рассказывающие о своих заветных желаниях, искренне несчастны и хотят вещей естественных, правда, иногда противоестественно выраженных. Особенно запоминается старик (Юрий Овсянко), он мечтает о тишине и покое, о нормальном доме и семье. Нет, старик никогда не получит тишины и покоя, не станет знаменитой пианисткой нескладная Зиночка (Алиса Слепян) и долго придется ждать смерти старика молодому соседу, чтобы комната освободилась.
Жильцы, воплощения разных чувств, надеются на чудо. Вот зарежут Бабичева-колбасника, и наступит рай на земле. А колбасник устраивает рекламный праздник, чтобы воспеть новый сорт колбасы. Бычков начинает с пародии и заканчивает развернутой пародией на апофеозы александровских фильмов. Бряцают на многочисленных арфах жильцы, трубят на трибуне-башне в трембиты фанфарные призывы, из громкоговорителей вырываются клубы дыма, как из пастей трехглавого Змея Горыныча. Идея Ивана Бабичева взрезать на празднике вместо колбасы собственного брата, принести ритуальную жертву чувствам вроде бы не осуществилась. Но она и ни к чему. Андрей оказался столь же уязвимым перед напором чувств, как и остальные. Он стоял столбом напротив жалкого Кавалерова в подтяжках, вытянувшего вперед руку со смертоносной бритвой. И только Валя быстро сориентировалась. "Не бойся!" - покровительственно говорит пигалица своему растерянному возлюбленному и ведет за собой, как бычка на веревочке.
Иван Бабичев потерпел временное фиаско, однако дело его живет. "Заговор чувств" против человека существует и по сю пору, протягивает щупальцы по всему миру. Почитайте газеты - все они переполнены эмоциями, истериками, скандалами, трагедиями, которые сокрушают правительства, государства, не говоря уже о частных лицах. Только театру сильные чувства идут на пользу. По Театру им. Ленсовета распространился запах успеха, не менее приятный, чем запах хорошей колбасы. Сезон закончился эффектно.
Евгений СОКОЛИНСКИЙ
