Культура
ПУТЕШЕСТВИЕ НА ИЕРУСАЛИМСКОМ ТРОЛЛЕЙБУСЕ
30 ноября
Мир насыщен божественными энергиями, токами жизни. И дуги троллейбуса, как рога животных, впитывают их неисчерпаемую благодатную силу - остается оседлать вагончик и мчаться. Эта замечательная идея осенила художника Леонида Грольмана в Иерусалиме - городе, где совершались чудеса, где воскрешали мертвых и где троллейбуса никогда не было и не будет, разве только в качестве фантома, как ковер-самолет или "Летучий голландец". Тем и хорош этот вид передвижения, что легко управляем творческим воображением, и ему доступны любые дали. Да и каким иным способом можно соединить разные исторические и мистические уровни этого мирового, вселенского града - от доисторического, подземного до небесного Иерусалима?
Да, Грольман - мистификатор, мифотворец, но миф только поэтический способ осмысления мира. Конечно, троллейбус - это "прикол", игра, ироническая провокация, но не случайная и не простая. Именно тема пути, устремленности в смутную, манящую даль, "томления духа", поиска неведомого сделала Грольмана художником, заставив его, отказавшись от инженерной должности, начать рисовать.
Эта выставка в галерее "Фундус" Дома кино - новый поворот его творческого пути художника. Он представляет урбанистический пейзаж - виды Иерусалима, Одессы, Тель-Авива, Москвы и Петербурга, Эйн-Керема, Кушелевки и Песочного, и даже "града небеcного", если под ним подразумевать изображенные сакральные места ("Золотой свет", "Место", "Немножко неба", "Совсем близко от краеугольного камня").
Автор ласково называет свои работы - небольшие гуаши на бумаге - "картинками", но все вместе они создают впечатление эпоса, этакого всемирного града, или, как это называют футурологи, глобальной деревни, соединенной проводами, колесами и любимым персонажем Грольмана - путником, искателем истины или приключений, кочующим по планете. Впрочем, теперь он пользуется благами цивилизации: мы видим его голосующим на дороге ("Попутные транспортные средства"), узнаем среди пассажиров троллейбуса ("Иерусалимский троллейбус"), его глазами видим мелькающие из окна поезда пейзажи ("Подмосковье из поезда").
Увлеченный брутальной энергией "денатурализованной" городской среды, Грольман создает новую мифологию - транспорта. Ролан Барт в своих "Мифологиях" замечает, что велогонщик, участвующий в "Тур де Франс", покоряет, поглощает пространство, доминирует над ним - в этом власть и магия подобной техники. Именно средства передвижения в "картинках" превращают городскую суету в фантасмагорию: походный броневичок, ковер-самолет, трамвай-лошадка, дворец на колесах, дома, наконец ("И дома двигаются", "Дома-путешественники"). Поезда взмывают в небо по невидимым рельсам, троллейбусы едут по крышам, целые кварталы передвигаются силой ветра. Возникает невиданной конфигурации и устройства забавный механизм на колесах под названием "Мыр". И весь этот транспорт, такой уютный и человеколюбивый, напоминает домашних животных (иногда игрушки), он тоже прирученный и становится посредником между людьми и окружающим миром, делая его душевнее, понятнее и ближе. Троллейбус - он всюду троллейбус, что в Иерусалиме, что в Питере.
Грольман, художник-фантазер шагаловского типа, "homo ludens", "человек играющий", представляет город, эту когда-то вавилонскую блудницу, исчадие ада, добрым, веселым и нарядным. Сама детская манера исполнения некоторых работ ("Зеленая лошадка", "От дома к дому") - мистификация и розыгрыш, позволяющий наполнить их непосредственностью и яркостью, сочным, звонким цветом.
В пределах свойственной мастеру свободной, экспрессивной манеры исполнение отдельных работ меняется в зависимости от сюжета. Сакральные мотивы требуют монументальной обобщенности, натурные зарисовки - стремительного, подвижного мазка, торопящегося запечатлеть динамику жизни. И неизменно эти картинки демонстрируют живописное мастерство, т. е. умение не только накладывать, но и выбирать и сочетать цвета, варьировать их контрасты, оттенки ("Хамсин", "Подмосковье из поезда"). При этом выделяется главное светоносное пятно, которое напоминает о главном, вселенском движении - времени и солнца. Иногда оно завораживает, как, например, зарево заката на фоне снега ("Зимой на Кушелевке").
Леонид Грольман не только своего героя, но и зрителя ведет по городам и странам в поисках пока неведомого, но прекрасного уголка земли.
Изабелла БЕЛЯТ
Да, Грольман - мистификатор, мифотворец, но миф только поэтический способ осмысления мира. Конечно, троллейбус - это "прикол", игра, ироническая провокация, но не случайная и не простая. Именно тема пути, устремленности в смутную, манящую даль, "томления духа", поиска неведомого сделала Грольмана художником, заставив его, отказавшись от инженерной должности, начать рисовать.
Эта выставка в галерее "Фундус" Дома кино - новый поворот его творческого пути художника. Он представляет урбанистический пейзаж - виды Иерусалима, Одессы, Тель-Авива, Москвы и Петербурга, Эйн-Керема, Кушелевки и Песочного, и даже "града небеcного", если под ним подразумевать изображенные сакральные места ("Золотой свет", "Место", "Немножко неба", "Совсем близко от краеугольного камня").
Автор ласково называет свои работы - небольшие гуаши на бумаге - "картинками", но все вместе они создают впечатление эпоса, этакого всемирного града, или, как это называют футурологи, глобальной деревни, соединенной проводами, колесами и любимым персонажем Грольмана - путником, искателем истины или приключений, кочующим по планете. Впрочем, теперь он пользуется благами цивилизации: мы видим его голосующим на дороге ("Попутные транспортные средства"), узнаем среди пассажиров троллейбуса ("Иерусалимский троллейбус"), его глазами видим мелькающие из окна поезда пейзажи ("Подмосковье из поезда").
Увлеченный брутальной энергией "денатурализованной" городской среды, Грольман создает новую мифологию - транспорта. Ролан Барт в своих "Мифологиях" замечает, что велогонщик, участвующий в "Тур де Франс", покоряет, поглощает пространство, доминирует над ним - в этом власть и магия подобной техники. Именно средства передвижения в "картинках" превращают городскую суету в фантасмагорию: походный броневичок, ковер-самолет, трамвай-лошадка, дворец на колесах, дома, наконец ("И дома двигаются", "Дома-путешественники"). Поезда взмывают в небо по невидимым рельсам, троллейбусы едут по крышам, целые кварталы передвигаются силой ветра. Возникает невиданной конфигурации и устройства забавный механизм на колесах под названием "Мыр". И весь этот транспорт, такой уютный и человеколюбивый, напоминает домашних животных (иногда игрушки), он тоже прирученный и становится посредником между людьми и окружающим миром, делая его душевнее, понятнее и ближе. Троллейбус - он всюду троллейбус, что в Иерусалиме, что в Питере.
Грольман, художник-фантазер шагаловского типа, "homo ludens", "человек играющий", представляет город, эту когда-то вавилонскую блудницу, исчадие ада, добрым, веселым и нарядным. Сама детская манера исполнения некоторых работ ("Зеленая лошадка", "От дома к дому") - мистификация и розыгрыш, позволяющий наполнить их непосредственностью и яркостью, сочным, звонким цветом.
В пределах свойственной мастеру свободной, экспрессивной манеры исполнение отдельных работ меняется в зависимости от сюжета. Сакральные мотивы требуют монументальной обобщенности, натурные зарисовки - стремительного, подвижного мазка, торопящегося запечатлеть динамику жизни. И неизменно эти картинки демонстрируют живописное мастерство, т. е. умение не только накладывать, но и выбирать и сочетать цвета, варьировать их контрасты, оттенки ("Хамсин", "Подмосковье из поезда"). При этом выделяется главное светоносное пятно, которое напоминает о главном, вселенском движении - времени и солнца. Иногда оно завораживает, как, например, зарево заката на фоне снега ("Зимой на Кушелевке").
Леонид Грольман не только своего героя, но и зрителя ведет по городам и странам в поисках пока неведомого, но прекрасного уголка земли.
Изабелла БЕЛЯТ
