Культура
ЧЕРНОЕ НЕБО НА БЕЛОМ БЛЮДЦЕ
29 декабря
Выставка "Вокруг квадрата" из ставшего уже традиционным цикла "Приношение к Рождеству" задумана как импровизация на темы Малевича и его знаменитой картины, и как-то упускают из виду, что многие современники увидели в "Черном квадрате" знамя богоборчества, антиикону. "Черный квадрат в белом окладе, - писал Александр Бенуа, - это мерзость запустения, попрание всего любовного и нежного".
Тем не менее выставка нарядная и забавная, где-то веселая, потому что представлен на ней парадоксальный по своей сути супрематический и агитационный фарфор 20-х-30-х гг. и его современные интерпретации. Супрематизм (супрем - "высший") - попытка очистить искусство от банальной предметности, а душу и жизнь с его помощью от всего низкого и суетного.
Выставка погружает в атмосферу прекрасных и трагических послереволюционных утопий, когда вместо сердца хотелось иметь пламенный мотор, презреть быт - "все земные блага - ложь", - и превратить вещи в носителей высоких идей. Тарелки и блюда взывали со стен: "Царству рабочих и крестьян никогда не будет конца", "Только труд до кровавых мозолей даст нам окончательную победу", "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", а на вазах, насилуя их архитектонику, выстраивали "Путь к социализму". Эти "агитационные" изделия пестрят государственными эмблемами и знаковыми фигурами - "Комиссар", "Красный человек". Тут поистине цель оправдывает средства - изделия становятся масштабными, яркими, преобладает зазывный и политизированный красный цвет. Малевич это чуждое ему искусство называл "красным передвижничеством".
Для художников того переломного времени смешались виды, жанры и цели искусства, исчезла разница между поверхностью посуды и картины, все стало местом и поводом для бурного самовыражения. Благодаря этому фарфор объединил столь разных мастеров: на выставке можно увидеть работы Татлина, Петрова-Водкина, Альтмана, Чехонина, Кандинского и многих других.
С ними полемизируют и одновременно сотрудничают современные мастера, среди которых преобладают работы И. Олевской. Но для них идея чайника-паровоза, которую они активно эксплуатируют, неорганична, лишена содержания и становится только поводом для художественной игры. Фигуративные изображения на его плоскостях разрушают форму, кажутся еще менее уместными, чем супрематические, и воспринимаются как не более чем ироническая пародия. Когда Олевская отступает от полемической задачи и в сервизе "Чистые тетради" берет за основу художественную суть супрематизма - его утонченный аскетизм, то создает изделия поразительной элегантности и нежности одновременно.
Как на многих выставках прикладного искусства, тут присутствует еще одна, почти неосознанная игра - "примеривание" экспонатов к своей собственной жизни.
Изабелла БЕЛЯТ
Тем не менее выставка нарядная и забавная, где-то веселая, потому что представлен на ней парадоксальный по своей сути супрематический и агитационный фарфор 20-х-30-х гг. и его современные интерпретации. Супрематизм (супрем - "высший") - попытка очистить искусство от банальной предметности, а душу и жизнь с его помощью от всего низкого и суетного.
Выставка погружает в атмосферу прекрасных и трагических послереволюционных утопий, когда вместо сердца хотелось иметь пламенный мотор, презреть быт - "все земные блага - ложь", - и превратить вещи в носителей высоких идей. Тарелки и блюда взывали со стен: "Царству рабочих и крестьян никогда не будет конца", "Только труд до кровавых мозолей даст нам окончательную победу", "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", а на вазах, насилуя их архитектонику, выстраивали "Путь к социализму". Эти "агитационные" изделия пестрят государственными эмблемами и знаковыми фигурами - "Комиссар", "Красный человек". Тут поистине цель оправдывает средства - изделия становятся масштабными, яркими, преобладает зазывный и политизированный красный цвет. Малевич это чуждое ему искусство называл "красным передвижничеством".
Для художников того переломного времени смешались виды, жанры и цели искусства, исчезла разница между поверхностью посуды и картины, все стало местом и поводом для бурного самовыражения. Благодаря этому фарфор объединил столь разных мастеров: на выставке можно увидеть работы Татлина, Петрова-Водкина, Альтмана, Чехонина, Кандинского и многих других.
С ними полемизируют и одновременно сотрудничают современные мастера, среди которых преобладают работы И. Олевской. Но для них идея чайника-паровоза, которую они активно эксплуатируют, неорганична, лишена содержания и становится только поводом для художественной игры. Фигуративные изображения на его плоскостях разрушают форму, кажутся еще менее уместными, чем супрематические, и воспринимаются как не более чем ироническая пародия. Когда Олевская отступает от полемической задачи и в сервизе "Чистые тетради" берет за основу художественную суть супрематизма - его утонченный аскетизм, то создает изделия поразительной элегантности и нежности одновременно.
Как на многих выставках прикладного искусства, тут присутствует еще одна, почти неосознанная игра - "примеривание" экспонатов к своей собственной жизни.
Изабелла БЕЛЯТ
