Культура
ЧЕХОВСКИЕ ПАУЗЫ ЗАПОЛНИЛИ ДЕЙСТВИЕМ
11 января
Конфигурация зала театра - отнюдь не классическая, но именно она и дала возможность выстроить все решение чеховской пьесы таким образом, что ты видишь ту самую жизнь на расстоянии вытянутой руки (художники-постановщики - Март Китаев и Михаил Платонов). И жизнь сия неуютная, как на вокзале, до которого никак не могут добраться сестры. Они на удивление молоды. Старшей из трех - Ольге (Екатерина Унтилова) - "всего" 28 лет. Режиссер молодость героинь разглядел и явил их зрителям в веселье надежд и состоянии ожидания. Только вот - чего? Наверное, радости жизни. И любви.
В спектакле Спивака жизнь начинается как игра, как шутка, но продолжается - чем дальше, тем надрывней - совсем в иной интонации. Веселое житье-бытье в прямом и переносном смысле происходит на чемоданах. Это - не тоска по лучшей жизни, а состояние любви. Или ее отсутствие. Актеры не стесняются играть чувство, которое Чехов так старательно прятал в подтекст, боясь открытого проявления. Оставаясь в рамках театра жизненных соответствий, режиссер Спивак щедр на самые разные театральные трюки и средства, чтобы мы, зрители, смогли прикоснуться к эмоциям тех, кто жил когда-то давно, лет сто назад. Чувство в его версии отношений большинства героев "Трех сестер" - это жажда быть вместе, жажда ощущать почти на тактильном уровне присутствие того, кого любишь. И невыразимый трепет тогда, когда любимый человек рядом. Чувство ширится, обращается в чувственность, но никак не становится пошлой страстью или интрижкой.
"Три сестры" - драма, которая длится долго. Биографическое время ее героев растягивается почти на пять лет. Семен Спивак вслед за Чеховым предлагает не торопиться, а попристальнее вглядеться в то, как исподволь уходит из жизни в прозоровском доме веселье и радость, как ожидание хотя бы каких-нибудь перемен становится идеей фикс. Тема Москвы слабо акцентирована режиссером в тех разговорах, кои ведутся на сцене. Зато разговоров о любви - целых пять пудов, тех самых, о которых когда-то писал сам Антон Павлович. Тяжесть их давления никак не ощущаешь поначалу. Ее Спивак растворил в подвижной пластике всех без исключения героев с помощью пения, танцев и игр. Иной зритель-профессионал возразит и мне, и Спиваку в том, что ТАК Чехова не принято играть. На память в таком случае приходит прочно укоренившийся в театральной практике канон исполнения чеховских текстов - раздумчивое, с многозначительными паузами произнесение слов и реплик и явной апелляцией в пустое пространство, зачастую вне общения персонажей друг с другом. Пауза становится как бы восклицательным знаком, вслед за которым зрители додумывают остальное. Так режиссер блистательно "додумал" вслед за Чеховым почти удавшуюся попытку Ольги поджечь и себя, и дом. И уже весь зал в напряженном ожидании следит за движением ее рук, зажигающих спичку. Лишь отчаянный крик Ирины спасает ситуацию.
Спивак не отказывается от чеховских пауз, но его актеры наполняют их не раздумьями, а совершенно конкретными действиями, зачастую лишь подчеркивающими внутреннюю суть отношений между героями. Вроде той тележки на рельсах, по которым то барон, то Соленый притягивают Ирину каждый к себе. Или постоянное чтение газет Чебутыкиным (Сергей Барковский). В этой версии "Трех сестер" никто не бездельничает. Даже старая нянька Анфиса (настоящий мастер-класс Натальи Дмитриевой в этой роли!). Жизнь наполняется в спектакле Спивака реальным содержанием. И за ней очень увлекательно следить, потому что зрители видят рядом с собою вполне живых и не скучных людей.
Общая метафора "Трех сестер" по версии Молодежного - томительное ожидание отъезда. Жизнь несется мимо сестер со скоростью курьерского поезда. И вот уже уходят вверх по лестнице военные, туда же последует и Тузенбах. А затем следует лучшая сцена спектакля - расставание Вершинина и Маши с отчаянной попыткой героини спрятаться в тот чемодан, что должен увезти с собою батарейный командир. Однако на это у него не хватает ни сил, ни решимости. Вершинин медленно заставляет Машу вылезти из своего убежища обратно. Бегство одной из сестер так и не состоялось.
По традиционному канону в соответствии с чеховским текстом здесь должна звучать музыка военного оркестра. В спектакле Спивака она отзвучала чуть раньше. Он оставляет на сцене только трех сестер. На их лица почти кинематографически падает свет из окон проходящего мимо железнодорожного состава. Так они и стоят, каждая в одиночку со своими горестями и мечтами, счастьем и надеждой. Поезд жизни ушел дальше по маршруту без трех сестер. Финальная реплика звучит почти шепотом: "Если бы знать... Если бы знать... Если бы знать..."
Семен Спивак предложил зрителям увидеть Чехова глазами человека двадцать первого столетия. В его интерпретации прочитанный таким образом классик оказался живым и нескучным автором, знавшим и писавшим о жизни и любви так много и так интересно. В новом столетии, где царят не только мобильники, sms-ки и компьютерные технологии, нашлось еще место и время для живых чувств, эмоциональных переживаний и напряженных раздумий.
Сыграть сегодня Чехова для любого артиста - вопрос профессиональной репутации. Но сделать его реплики и тексты реально живыми и живозвучащими - это уже вопрос интерпретации режиссера. Семен Спивак и его Молодежный театр в предлагаемых обстоятельствах своих творческих возможностей предложили версию, которая вряд ли кого-нибудь оставит равнодушным. И уже одно это обстоятельство есть свидетельство успеха коллектива и его лидера в постижении чеховского наследия.
Станислав РУСОВ
В спектакле Спивака жизнь начинается как игра, как шутка, но продолжается - чем дальше, тем надрывней - совсем в иной интонации. Веселое житье-бытье в прямом и переносном смысле происходит на чемоданах. Это - не тоска по лучшей жизни, а состояние любви. Или ее отсутствие. Актеры не стесняются играть чувство, которое Чехов так старательно прятал в подтекст, боясь открытого проявления. Оставаясь в рамках театра жизненных соответствий, режиссер Спивак щедр на самые разные театральные трюки и средства, чтобы мы, зрители, смогли прикоснуться к эмоциям тех, кто жил когда-то давно, лет сто назад. Чувство в его версии отношений большинства героев "Трех сестер" - это жажда быть вместе, жажда ощущать почти на тактильном уровне присутствие того, кого любишь. И невыразимый трепет тогда, когда любимый человек рядом. Чувство ширится, обращается в чувственность, но никак не становится пошлой страстью или интрижкой.
"Три сестры" - драма, которая длится долго. Биографическое время ее героев растягивается почти на пять лет. Семен Спивак вслед за Чеховым предлагает не торопиться, а попристальнее вглядеться в то, как исподволь уходит из жизни в прозоровском доме веселье и радость, как ожидание хотя бы каких-нибудь перемен становится идеей фикс. Тема Москвы слабо акцентирована режиссером в тех разговорах, кои ведутся на сцене. Зато разговоров о любви - целых пять пудов, тех самых, о которых когда-то писал сам Антон Павлович. Тяжесть их давления никак не ощущаешь поначалу. Ее Спивак растворил в подвижной пластике всех без исключения героев с помощью пения, танцев и игр. Иной зритель-профессионал возразит и мне, и Спиваку в том, что ТАК Чехова не принято играть. На память в таком случае приходит прочно укоренившийся в театральной практике канон исполнения чеховских текстов - раздумчивое, с многозначительными паузами произнесение слов и реплик и явной апелляцией в пустое пространство, зачастую вне общения персонажей друг с другом. Пауза становится как бы восклицательным знаком, вслед за которым зрители додумывают остальное. Так режиссер блистательно "додумал" вслед за Чеховым почти удавшуюся попытку Ольги поджечь и себя, и дом. И уже весь зал в напряженном ожидании следит за движением ее рук, зажигающих спичку. Лишь отчаянный крик Ирины спасает ситуацию.
Спивак не отказывается от чеховских пауз, но его актеры наполняют их не раздумьями, а совершенно конкретными действиями, зачастую лишь подчеркивающими внутреннюю суть отношений между героями. Вроде той тележки на рельсах, по которым то барон, то Соленый притягивают Ирину каждый к себе. Или постоянное чтение газет Чебутыкиным (Сергей Барковский). В этой версии "Трех сестер" никто не бездельничает. Даже старая нянька Анфиса (настоящий мастер-класс Натальи Дмитриевой в этой роли!). Жизнь наполняется в спектакле Спивака реальным содержанием. И за ней очень увлекательно следить, потому что зрители видят рядом с собою вполне живых и не скучных людей.
Общая метафора "Трех сестер" по версии Молодежного - томительное ожидание отъезда. Жизнь несется мимо сестер со скоростью курьерского поезда. И вот уже уходят вверх по лестнице военные, туда же последует и Тузенбах. А затем следует лучшая сцена спектакля - расставание Вершинина и Маши с отчаянной попыткой героини спрятаться в тот чемодан, что должен увезти с собою батарейный командир. Однако на это у него не хватает ни сил, ни решимости. Вершинин медленно заставляет Машу вылезти из своего убежища обратно. Бегство одной из сестер так и не состоялось.
По традиционному канону в соответствии с чеховским текстом здесь должна звучать музыка военного оркестра. В спектакле Спивака она отзвучала чуть раньше. Он оставляет на сцене только трех сестер. На их лица почти кинематографически падает свет из окон проходящего мимо железнодорожного состава. Так они и стоят, каждая в одиночку со своими горестями и мечтами, счастьем и надеждой. Поезд жизни ушел дальше по маршруту без трех сестер. Финальная реплика звучит почти шепотом: "Если бы знать... Если бы знать... Если бы знать..."
Семен Спивак предложил зрителям увидеть Чехова глазами человека двадцать первого столетия. В его интерпретации прочитанный таким образом классик оказался живым и нескучным автором, знавшим и писавшим о жизни и любви так много и так интересно. В новом столетии, где царят не только мобильники, sms-ки и компьютерные технологии, нашлось еще место и время для живых чувств, эмоциональных переживаний и напряженных раздумий.
Сыграть сегодня Чехова для любого артиста - вопрос профессиональной репутации. Но сделать его реплики и тексты реально живыми и живозвучащими - это уже вопрос интерпретации режиссера. Семен Спивак и его Молодежный театр в предлагаемых обстоятельствах своих творческих возможностей предложили версию, которая вряд ли кого-нибудь оставит равнодушным. И уже одно это обстоятельство есть свидетельство успеха коллектива и его лидера в постижении чеховского наследия.
Станислав РУСОВ
