Культура
УБЕРИТЕ ПЬЯНОГО ИЗ КАДРА!
03 мартa
Народный Артист России Иван Иванович Краско сыграл в фильме Леонида Менакера "Последняя дорога" небольшую роль второго плана - ротмистра Ракеева. Это была вторая встреча Ивана Ивановича и Леонида Исааковича на съемочной площадке - впервые Краско снялся у Менакера еще в "Ночной смене" (1970), где сыграл "безымянного шофера".
- Ощущение от фильма "Последняя дорога" у меня осталось приятное, - рассказывает актер. - По-моему, Леня все очень достойно снял.
- А своей работой довольны?
- Я когда посмотрел - было не стыдно. Роль в "Последней дороге" Леонид предложил сам. Мы знакомы с ним еще по Театральному институту. Он на режиссуре учился, а я на актерском факультете. Хочу сказать, что повезло с основным партнером по картине. Им оказался Андрюша Мягков, который недавно снимался вместе с моим Андреем (актер Андрей Краско - сын Ивана Ивановича Краско. - Прим. ред.). Как-то Мягков вошел в клинч - ему что-то не понравилось, завелся. А мой Андрюша и говорит: "Андрей Васильевич вас к телефону". Тот обалдел: почему на чужой телефон, кто? А звонил я: "Андрюша, это Ваня Краско". Он: "Ой, елки-палки!" Тут же про скандал забыл.
- А что за персонаж был ваш ротмистр в "Последней дороге"?
- Фактически роль состояла в том, что я выполнял задания героя Мягкова, который был, по-моему, заместитель Бенкендорфа. Сопровождал тело Пушкина в Пушкинские Горы. Так сказать, в последнюю дорогу. И этот человек, ротмистр Ракеев, в общем, почти ничего не знал о Пушкине. Эпизодов оказалось немного, но они выдержаны в почтительно-внимательном отношении к фамилии поэта. И мы с Леней любой штрих, любую возможность искали, чтобы показать - этот человек простой, из народа, он в состоянии проявлять сочувствие. Хотя по роду службы не обязан это делать. Искали в нем человечинку.
- Вы помните атмосферу съемок?
- Атмосфера была хорошая, мы работали в Киришах и на Мойке. Там "Дядя Миша Глузский" снимался, мой друг Герман Орлов. С Германом, к слову, произошла смешная история. Шел дождь с утра. Съемка невозможна. Менакер очень расстроен, выглядывает в окно - не будет ли просвет, а Орлов решил его подначить и говорит: "Ну, я че, сбегаю?" За бутылкой, ясное дело. Тот: "Молчи, не провоцируй меня". Через полчаса Герман опять: "Ну че, все-таки сбегаю?" Леня видит, что погоды уже не будет и сдается: "Ну ладно, беги". Герман прихватил две бутылки на всякий случай. Погоды нет. Они выпили одну, и вдруг - солнце блеснуло! Все срочно на съемку - в котлован. Орлов взял лопату и встал на другом конце котлована, чтобы не попасть в камеру. А везде народ - массовая сцена. Стоит, облокотившись на лопату, все нормально, и вдруг слышит: "Уберите пьяного из кадра!" "Какое предательство! - думает Герман. - Я сейчас тебя самого разоблачу! Ах ты гад какой!" Поворачивается с мстительным взглядом и видит, как из-под камеры выносят одного рабочего, который совсем перебрал. Оказалось, не на того "пьяного" Леня кричал. Герман говорил потом: "У меня тогда отлегло от сердца. Это - истинный друг".
А особенно любил Герман Тимофеевич, когда Менакер разбирал огрехи группы. Это все было в очень резкой форме, понятно, почему, - народу много, а ведь режиссер, как говорил Товстоногов, - "офицер производства", он за все отвечает, поэтому Леня иногда очень резко начинал обсуждать: в чем дело! почему не вовремя! почему декорации не подготовлены, свет не поставлен! А несколько человек с виноватым видом стояли перед постановщиком. Орлов же, чтобы снять напряжение, спрашивал у Менакера: "Так говоришь, пол-литра?!"
Елена СЛАБОШПИЦКАЯ
- Ощущение от фильма "Последняя дорога" у меня осталось приятное, - рассказывает актер. - По-моему, Леня все очень достойно снял.
- А своей работой довольны?
- Я когда посмотрел - было не стыдно. Роль в "Последней дороге" Леонид предложил сам. Мы знакомы с ним еще по Театральному институту. Он на режиссуре учился, а я на актерском факультете. Хочу сказать, что повезло с основным партнером по картине. Им оказался Андрюша Мягков, который недавно снимался вместе с моим Андреем (актер Андрей Краско - сын Ивана Ивановича Краско. - Прим. ред.). Как-то Мягков вошел в клинч - ему что-то не понравилось, завелся. А мой Андрюша и говорит: "Андрей Васильевич вас к телефону". Тот обалдел: почему на чужой телефон, кто? А звонил я: "Андрюша, это Ваня Краско". Он: "Ой, елки-палки!" Тут же про скандал забыл.
- А что за персонаж был ваш ротмистр в "Последней дороге"?
- Фактически роль состояла в том, что я выполнял задания героя Мягкова, который был, по-моему, заместитель Бенкендорфа. Сопровождал тело Пушкина в Пушкинские Горы. Так сказать, в последнюю дорогу. И этот человек, ротмистр Ракеев, в общем, почти ничего не знал о Пушкине. Эпизодов оказалось немного, но они выдержаны в почтительно-внимательном отношении к фамилии поэта. И мы с Леней любой штрих, любую возможность искали, чтобы показать - этот человек простой, из народа, он в состоянии проявлять сочувствие. Хотя по роду службы не обязан это делать. Искали в нем человечинку.
- Вы помните атмосферу съемок?
- Атмосфера была хорошая, мы работали в Киришах и на Мойке. Там "Дядя Миша Глузский" снимался, мой друг Герман Орлов. С Германом, к слову, произошла смешная история. Шел дождь с утра. Съемка невозможна. Менакер очень расстроен, выглядывает в окно - не будет ли просвет, а Орлов решил его подначить и говорит: "Ну, я че, сбегаю?" За бутылкой, ясное дело. Тот: "Молчи, не провоцируй меня". Через полчаса Герман опять: "Ну че, все-таки сбегаю?" Леня видит, что погоды уже не будет и сдается: "Ну ладно, беги". Герман прихватил две бутылки на всякий случай. Погоды нет. Они выпили одну, и вдруг - солнце блеснуло! Все срочно на съемку - в котлован. Орлов взял лопату и встал на другом конце котлована, чтобы не попасть в камеру. А везде народ - массовая сцена. Стоит, облокотившись на лопату, все нормально, и вдруг слышит: "Уберите пьяного из кадра!" "Какое предательство! - думает Герман. - Я сейчас тебя самого разоблачу! Ах ты гад какой!" Поворачивается с мстительным взглядом и видит, как из-под камеры выносят одного рабочего, который совсем перебрал. Оказалось, не на того "пьяного" Леня кричал. Герман говорил потом: "У меня тогда отлегло от сердца. Это - истинный друг".
А особенно любил Герман Тимофеевич, когда Менакер разбирал огрехи группы. Это все было в очень резкой форме, понятно, почему, - народу много, а ведь режиссер, как говорил Товстоногов, - "офицер производства", он за все отвечает, поэтому Леня иногда очень резко начинал обсуждать: в чем дело! почему не вовремя! почему декорации не подготовлены, свет не поставлен! А несколько человек с виноватым видом стояли перед постановщиком. Орлов же, чтобы снять напряжение, спрашивал у Менакера: "Так говоришь, пол-литра?!"
Елена СЛАБОШПИЦКАЯ
