Культура
У ЧУКЧЕЙ НЕТУ НОТЫ ФА
28 июля
Тонино Гуэрра, кинодраматург, поэт, художник (Италия)
ЗАЧЕМ ОСТАНАВЛИВАТЬ ВРЕМЯ!..
Году в 1976-м поехали мы с Микеланджело Антониони в Узбекистан, чтобы выбрать там натуру для фильма "Аквилон" ("А по-русски это означает "воздушный змей", - уточняет супруга мастера Лора). В Ташкенте нам дали "рафик", переводчика, и мы отправились в сторону Ферганы, где надеялись найти то, что нам требовалось. В дороге встретились нам путники - трое старых узбеков в ватных халатах-чапанах и тюбетейках. Мы пригласили их в машину. И пока ехали, они не проронили ни слова. Я смотрел на этих старых мусульман и изумлялся той дистанции молчания, которая отделяла их от нас.
В те годы все увлекались поляроидом - фотоаппаратом, который тут же выдавал готовый снимок. Аппарат вошел в моду. Им снимали даже мои друзья Антониони и Андрей Тарковский. Оба они были гостями на нашей с Лорой свадьбе и сделали снимки, каждый своим поляроидом.
"Рафик" мчался по шоссе. Наконец один из старцев подал знак и попросил остановиться. Антониони обратился к ним:
- Погодите минутку. Давайте я вас сниму на память.
Они замерли, гладя в глазок поляроида. Щелчок - и вот уже фотография готова. Режиссер вручил ее старцам. Тот, который был старшим по возрасту, взял снимок, показал его спутникам, а потом возвратил Антониони. Тот говорит:
- Берите, берите. Это вам подарок.
На что старый узбек ответил ему:
- Зачем останавливать время...
И они ушли. А режиссер поехал дальше, чтобы вновь и вновь останавливать время, что было делом всей его жизни. Сейчас Микеланджело 95 лет. Он почти совсем ослеп. Но какие-то образы то и дело возникают в его сознании, и ему хочется куда-то ехать. С нынешним временем ему приходится общаться уже наощупь.
Вилли Петрицкий, ученый, библиофил
К ВОПРОСУ О ГУБАХ ПОЭТА БЛОКА
Жил в нашем городе скульптор Николай Васильевич Дыдыкин. Был он родом из Палеха, начинал иконописцем. Мы были с ним хорошо знакомы. В 1920-е годы его, демобилизованного красноармейца, вселили в роскошную квартиру солиста Императорской оперы Павла Захаровича Андреева. Поначалу нового жильца и его жену приняли недружелюбно. Но время скрасило это вторжение, и Андреев с Дыдыкиным подружились.
После кончины Павла Захаровича в квартире осталась его вдова - Любовь Александровна Дельмас. Она тоже была певицей, и влюбленный в нее Александр Александрович Блок посвятил ей немало стихов. В этой квартире Дыдыкин стал занимать больше комнат, оборудовал мастерскую. Однажды, когда он лепил из глины портрет Блока, Любовь Александровна, проходя мимо, то ли случайно, а скорее всего, намеренно смазала губы поэта. Дыды-
кин очень обиделся и упрекнул Любовь Александровну, что она испортила ему работу. Она возразила:
- Не такие губы вылепили вы у Саши. Они были теплые.
А у Павла Андреева, судя по фотографиям, губы были сухие, узкие. И понятно, что с Блоком Любови Александровне было интересней целоваться, чем с мужем.
Перед смертью певица подарила Дыды- кину серебряный подстаканник, купленный в подарок мужу на гастролях в Киеве в 1909 году. Павел Захарович любил перед выходом на сцену выпить несколько глотков крепкого горячего чая. Незадолго до своего ухода Николай Васильевич передарил подстаканник мне. Ну а весь Петербург получил от него в подарок бронзового Пушкина, который встречает нас во дворе дома поэта на Мойке.
Виктор Плешак, композитор
КАК Я НЕ СТАЛ КЛАССИКОМ ЧУКОТСКОЙ МУЗЫКИ
В прежние времена при Ленконцерте работала творческая мастерская искусства малых народов, которой руководил режиссер Исаак Штокбант. Ныне он известен как создатель театра "Буфф", а тогда композиторы молились на него как на работодателя. Благодаря Исааку Романовичу я зарабатывал на кусок хлеба, делая обработки якутских, корякских, ненецких песен. Дошла очередь до Чукотки. Приехал оттуда ансамбль, и Штокбант предложил мне сочинить чукотскую песню. Мне и слова дали про мальчика-оленевода.
Дело было за малым - научиться писать чукотскую музыку. Но и тут мне помогли. В Ленконцерт пришел специалист и принес допотопные валики. Наверное, еще Лев Толстой наговаривал на них свои речи. И на этом аппарате мне продемонстрировали несколько мелодий далекого северного народа. Узнал я и об особенностях чукотского музыкального творчества. Оказалось, ноту до там можно использовать, а ноту ре нельзя, ми-бемоль можно, а фа - ни в коем случае. Я проникся этим своеобразием и сочинил песенку "Каюрок".
- Славно сработал! - похвалил меня Штокбант и выдал 90 рублей, сумму по тем временам почти аристократическую.
Прошло года два. Вдруг раздается телефонный звонок с Чукотки.
- Это вы - Плешак? - спрашивает сердитый голос. - А вы знаете, что вы - плагиатор? Вы песню "Каюрок" один к одному списали с чукотского классика Николая Николаевича Менцера...
Я, конечно, был обескуражен таким заявлением. Ни у кого я ничего не списывал, а сочинил, как мне объяснили. Опустил трубку и начал раздумывать, как же все это могло случиться? И меня осенило. Видимо, моему коллеге Менцеру принесли те же восковые валики, объяснили, какими нотами можно пользоваться, и в результате он стал чукотским классиком. Узнай я про это раньше его, мог бы утверждать, что чукотскую музыку он спер у меня.
Микробайка от О. С.
Бронзовый Михаил Зощенко, сидящий на собственной могиле в поселке Курорт, с грустной улыбкой смотрит на своих соседей по кладбищу, будто это его читательская
аудитория. Я оглядел соседние могилы и замер от неожиданности: рядом с писателем похоронены супруги Смеховы.
Олег СЕРДОБОЛЬСКИЙ
ЗАЧЕМ ОСТАНАВЛИВАТЬ ВРЕМЯ!..
Году в 1976-м поехали мы с Микеланджело Антониони в Узбекистан, чтобы выбрать там натуру для фильма "Аквилон" ("А по-русски это означает "воздушный змей", - уточняет супруга мастера Лора). В Ташкенте нам дали "рафик", переводчика, и мы отправились в сторону Ферганы, где надеялись найти то, что нам требовалось. В дороге встретились нам путники - трое старых узбеков в ватных халатах-чапанах и тюбетейках. Мы пригласили их в машину. И пока ехали, они не проронили ни слова. Я смотрел на этих старых мусульман и изумлялся той дистанции молчания, которая отделяла их от нас.
В те годы все увлекались поляроидом - фотоаппаратом, который тут же выдавал готовый снимок. Аппарат вошел в моду. Им снимали даже мои друзья Антониони и Андрей Тарковский. Оба они были гостями на нашей с Лорой свадьбе и сделали снимки, каждый своим поляроидом.
"Рафик" мчался по шоссе. Наконец один из старцев подал знак и попросил остановиться. Антониони обратился к ним:
- Погодите минутку. Давайте я вас сниму на память.
Они замерли, гладя в глазок поляроида. Щелчок - и вот уже фотография готова. Режиссер вручил ее старцам. Тот, который был старшим по возрасту, взял снимок, показал его спутникам, а потом возвратил Антониони. Тот говорит:
- Берите, берите. Это вам подарок.
На что старый узбек ответил ему:
- Зачем останавливать время...
И они ушли. А режиссер поехал дальше, чтобы вновь и вновь останавливать время, что было делом всей его жизни. Сейчас Микеланджело 95 лет. Он почти совсем ослеп. Но какие-то образы то и дело возникают в его сознании, и ему хочется куда-то ехать. С нынешним временем ему приходится общаться уже наощупь.
Вилли Петрицкий, ученый, библиофил
К ВОПРОСУ О ГУБАХ ПОЭТА БЛОКА
Жил в нашем городе скульптор Николай Васильевич Дыдыкин. Был он родом из Палеха, начинал иконописцем. Мы были с ним хорошо знакомы. В 1920-е годы его, демобилизованного красноармейца, вселили в роскошную квартиру солиста Императорской оперы Павла Захаровича Андреева. Поначалу нового жильца и его жену приняли недружелюбно. Но время скрасило это вторжение, и Андреев с Дыдыкиным подружились.
После кончины Павла Захаровича в квартире осталась его вдова - Любовь Александровна Дельмас. Она тоже была певицей, и влюбленный в нее Александр Александрович Блок посвятил ей немало стихов. В этой квартире Дыдыкин стал занимать больше комнат, оборудовал мастерскую. Однажды, когда он лепил из глины портрет Блока, Любовь Александровна, проходя мимо, то ли случайно, а скорее всего, намеренно смазала губы поэта. Дыды-
кин очень обиделся и упрекнул Любовь Александровну, что она испортила ему работу. Она возразила:
- Не такие губы вылепили вы у Саши. Они были теплые.
А у Павла Андреева, судя по фотографиям, губы были сухие, узкие. И понятно, что с Блоком Любови Александровне было интересней целоваться, чем с мужем.
Перед смертью певица подарила Дыды- кину серебряный подстаканник, купленный в подарок мужу на гастролях в Киеве в 1909 году. Павел Захарович любил перед выходом на сцену выпить несколько глотков крепкого горячего чая. Незадолго до своего ухода Николай Васильевич передарил подстаканник мне. Ну а весь Петербург получил от него в подарок бронзового Пушкина, который встречает нас во дворе дома поэта на Мойке.
Виктор Плешак, композитор
КАК Я НЕ СТАЛ КЛАССИКОМ ЧУКОТСКОЙ МУЗЫКИ
В прежние времена при Ленконцерте работала творческая мастерская искусства малых народов, которой руководил режиссер Исаак Штокбант. Ныне он известен как создатель театра "Буфф", а тогда композиторы молились на него как на работодателя. Благодаря Исааку Романовичу я зарабатывал на кусок хлеба, делая обработки якутских, корякских, ненецких песен. Дошла очередь до Чукотки. Приехал оттуда ансамбль, и Штокбант предложил мне сочинить чукотскую песню. Мне и слова дали про мальчика-оленевода.
Дело было за малым - научиться писать чукотскую музыку. Но и тут мне помогли. В Ленконцерт пришел специалист и принес допотопные валики. Наверное, еще Лев Толстой наговаривал на них свои речи. И на этом аппарате мне продемонстрировали несколько мелодий далекого северного народа. Узнал я и об особенностях чукотского музыкального творчества. Оказалось, ноту до там можно использовать, а ноту ре нельзя, ми-бемоль можно, а фа - ни в коем случае. Я проникся этим своеобразием и сочинил песенку "Каюрок".
- Славно сработал! - похвалил меня Штокбант и выдал 90 рублей, сумму по тем временам почти аристократическую.
Прошло года два. Вдруг раздается телефонный звонок с Чукотки.
- Это вы - Плешак? - спрашивает сердитый голос. - А вы знаете, что вы - плагиатор? Вы песню "Каюрок" один к одному списали с чукотского классика Николая Николаевича Менцера...
Я, конечно, был обескуражен таким заявлением. Ни у кого я ничего не списывал, а сочинил, как мне объяснили. Опустил трубку и начал раздумывать, как же все это могло случиться? И меня осенило. Видимо, моему коллеге Менцеру принесли те же восковые валики, объяснили, какими нотами можно пользоваться, и в результате он стал чукотским классиком. Узнай я про это раньше его, мог бы утверждать, что чукотскую музыку он спер у меня.
Микробайка от О. С.
Бронзовый Михаил Зощенко, сидящий на собственной могиле в поселке Курорт, с грустной улыбкой смотрит на своих соседей по кладбищу, будто это его читательская
аудитория. Я оглядел соседние могилы и замер от неожиданности: рядом с писателем похоронены супруги Смеховы.
Олег СЕРДОБОЛЬСКИЙ
