Экономика
СТАНЕТ ЛИ ПЕТЕРБУРГ ГОРОДОМ "АКВАРИУМОВ"?
21 сентября
В Петербурге - новая архитектурная мода: сплошное остекление зданий. Главный фасад гостиницы "Москва" сегодня прячет свою тектоническую массу за случайными по форме и размерам зеркальными экранами. При этом изначальная архитектурная оболочка, становясь зрительно бесформенной, разрушает не только самое себя, но и сложившуюся структуру классического городского окружения. И все это подается как некий шик, современность, модерн.
В чем дело, откуда "надуло" нам эту новомодную тенденцию? Многие думают, что из Москвы. На самом деле это стандартный прием американской архитектуры (если ее можно так назвать).
ЧЕЛЮСТЬ КРОКОДИЛА
В архитектуре США, начавшей заявлять о себе с 1870-х годов, всегда отсутствовала субординация в домостроении, что повсеместно привело к силуэту американского города, напоминающему нижнюю челюсть распахнутой пасти крокодила. Здания попросту, как зубы, лезут вверх, состязаясь друг с другом в росте и искривленности.
В Америке архитектура на положении падчерицы. Ее вытеснило так называемое дизайн-строительство. Первые американские "карандаши" днем без вечерней подсветки выглядят мрачновато и угрожающе.
Вот и пришлось американцам решать, как облагородить "крокодильски-нижнечелюстной" вид центральной части своих городов. И здесь как нельзя кстати пришелся тонированный стеклянно-ларечный "шик" и "блестящая" эстетика жестяной консервной банки!
Последняя обозначила себя в роли горизонтальных и вертикальных тяг, слившись с конструкцией здания у лучших архитекторов, таких как Мис ван дер Роэ. А "ларечный шик" превратился в облицовочно-ограждающее остекление.
Если нам сегодня вовремя не понять, что "новое слово" в строительстве - это еще не новое слово в архитектуре, то можно наломать дров!
ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЕЖКЕ...
Не будем ретроградами. Остекление - сильный дизайнерский прием, и в каких-то случаях он оправдан и уместен. В 2000 году с Дворцом спорта "Юбилейный" произошла желанная метаморфоза - его облик стал соответствовать проектному изображению 30-летней давности.
Тогда эффект тонированных стеклопакетов получился на эскизе дворца случайно, как выразительный графический прием. На практике добиться подобного эффекта в те годы можно было разве что с помощью непрозрачного черного стемалита. Теперь та удачная случайность стала архитектурой.
Другой пример удачного применения тонированных стекол в Петербурге - "башня Зельцмана" в створе Кантемировского проспекта (архитекторы Савин и Зельцман). Вблизи башня отнюдь не выглядит стеклянной призмой, а издалека напоминает вертикально вытянутые ворота, в чьем просвете "золотой закат".
Ледовый дворец, замыкающий собой проспект Большевиков, дымчато-густо-синий, также является поводом для гордости его создателей. Но это заслуга именно архитекторов, а не самого стекла. Выполненное в том же стиле и цвете здание на Выборгской набережной, 61, буквально растворяется за необоснованной сплошной расстекловкой "под экран", за которым не угадывается никакой архитектуры. Здесь проблема не в преобладании стекла, а в неправильно отведенной ему роли.
МИКРОСКОП В РУКАХ ДИКАРЯ - ПРОСТО ТЯЖЕЛЫЙ ПРЕДМЕТ
Архитектура, в отличие от дизайна, не обслуживает, а мощно формирует среду. Покажем это на примере. По внешним признакам жилой комплекс "Аврора", возведенный возле гостиницы "Санкт-Петербург", - типичное дизайн-строительство: стандартное решение, стандартные приемы, в общем, не шедевр. Зато строящийся рядом монстр - жилой комплекс "Монблан" - явно претендует на то, чтобы быть архитектурой. На самом же деле все как раз наоборот.
"Аврора" "танцует" от места, от градостроительной ситуации, в которой рождена, и смотрится - при всех своих недостатках - крепышом из легированной стали, на боках которой играют переливами закаты и восходы. А вот архитектурный недоделок "Монблан" страшен не только своим убогим примитивизмом. Он к тому же спроектирован отвлеченно от места реальной посадки, силой засажен в градостроительную ситуацию, для него совершенно противоестественную. Ось главного фасада стреляет вхолостую, не совпадая даже с осью какого-нибудь захудалого переулочка... И наоборот, задний, "дворовый" фасад обращен к лучшим видовым площадкам центра города и к центру акватории Невы. Мало того что "Монблан" сам "не выглядит", он еще превращает гостиницу "Санкт-Петербург" (если смотреть со Стрелки Васильевского острова, с набережных и мостов) в какую-то кучу-малу! И задуманное остекление этого уродца поможет ему не больше, чем модный костюм мертвецу.
Тонкая грань, на которой происходит взаимодействие архитектуры с дизайном, способна приносить и положительные плоды. Четыре новых здания по четной стороне в конце Кондратьевского проспекта (еще не сданные в эксплуатацию) являют собой образец грамотного подхода как к утилитарной прагматике, так и к высокой эстетике. Четыре повторяющиеся фасада, выходящие на проспект, безусловно, модулируют среду. Одновременно задние фасады формируют внутримикрорайонную узкую улочку (о которой так долго ностальгически мечтали обитатели новостроек), озеркаливают искусственное "ущелье" уместным в данном случае "американским" полуглобальным остеклением.
И все же стекло - дизайнерский, а не архитектурный инструмент. Американцы придумали сплошное остекление от нужды. Сначала - чтобы скрасить уродство первых небоскребов, потом - для экономии и от недостатка хорошей архитектуры. Как и у нас сейчас. Ведь как удобно: строим примитивную коробку, обвешиваем ее тонированными стеклянными фасадами - и очередной шедевр "современной архитектуры" готов. Не нужно даже архитектора, достаточно компьютера и группы проектировщиков.
АРХИТЕКТУРНЫЙ ЗВЕРИНЕЦ
Как никакой другой город на земном шаре, американскому опыту противостоит именно Петербург. Понятие петербургского духа гораздо шире, чем просто наличие большого числа шедевров. Когда строители и некоторые архитекторы втискивают в историческую часть города очередную стекляшку, то в свое оправдание говорят, что не посягают на соседние здания-памятники, ничего не ломают - только строят. К чему это ведет? К превращению города из ансамбля в некий архитектурный "зверинец", где каждому памятнику отведена персональная клетка.
К примеру, остекленное здание бизнес-центра, недавно построенное за Казанским собором архитектором Марком Рейнбергом, независимо от благих намерений автора сделало невидимой монументальную Воронихинскую решетку (городской "брэнд") и даже покусилось на весь Казанский собор.
Это заблуждение, что центр города украшают какие-то абсолютные шедевры (которых больше нет нигде в мире!) или сооружения, выполненные "впервые". Прелесть и уникальность города святого Петра во взаимоуважении, взаимовыручке и взаимоподчиненности всех этих "нешедевров" из доминант и фоновой застройки, создавших за 300-летнюю историю свой, особый симбиоз. Ведь давно известно, что главным материалом архитектуре служит не камень, бетон или стекло, а пространство; что проектировать надо не дома, а среду.
Если мы хотим, чтобы наш город по-прежнему оставался городом поэтов, художников, изобретателей и чемпионов, - надо бить тревогу! Если нам наплевать, что Петербург до краев наполнят собой люди с "рыбьей кровью", - беспокоиться не о чем. В этом случае фасады на улицах поменять, как обои переклеить! В первом же случае к архитектуре следует относиться с гораздо большим почтением, особенно сегодня, особенно там, где мы хотим городом гордиться.
Если нам сегодня вовремя не понять, что "новое слово" в строительстве - это еще не новое слово в архитектуре, то можно наломать дров!
КСТАТИ
"...Реконструкция крупного современного города - это поистине великая битва.
А можно ли вступать в сражение, не зная в точности целей, которых с его помощью собираешься достигнуть? Мы находимся именно в такой ситуации.
Власти, поставленные в тупик, бросаются во всякого рода авантюры, прибегая к помощи пеших и конных жандармов, звуковых сигналов и светофоров, навесных переходов, подземных пешеходных дорожек, городов-садов, упраздняют трамваи и т. п. Деляются отчаянные усилия, чтобы сдержать дикого зверя. Но зверь - Большой Город - слишком силен, так можно лишь пробудить его ярость. Что придумают завтра? Нужна программа действий. Нужно располагать основными принципами современного градостроительства".
Ле Корбюзье, из книги "Градостроительство"
Всеволод МЕЛЬНИКОВ, архитектор
В чем дело, откуда "надуло" нам эту новомодную тенденцию? Многие думают, что из Москвы. На самом деле это стандартный прием американской архитектуры (если ее можно так назвать).
ЧЕЛЮСТЬ КРОКОДИЛА
В архитектуре США, начавшей заявлять о себе с 1870-х годов, всегда отсутствовала субординация в домостроении, что повсеместно привело к силуэту американского города, напоминающему нижнюю челюсть распахнутой пасти крокодила. Здания попросту, как зубы, лезут вверх, состязаясь друг с другом в росте и искривленности.
В Америке архитектура на положении падчерицы. Ее вытеснило так называемое дизайн-строительство. Первые американские "карандаши" днем без вечерней подсветки выглядят мрачновато и угрожающе.
Вот и пришлось американцам решать, как облагородить "крокодильски-нижнечелюстной" вид центральной части своих городов. И здесь как нельзя кстати пришелся тонированный стеклянно-ларечный "шик" и "блестящая" эстетика жестяной консервной банки!
Последняя обозначила себя в роли горизонтальных и вертикальных тяг, слившись с конструкцией здания у лучших архитекторов, таких как Мис ван дер Роэ. А "ларечный шик" превратился в облицовочно-ограждающее остекление.
Если нам сегодня вовремя не понять, что "новое слово" в строительстве - это еще не новое слово в архитектуре, то можно наломать дров!
ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЕЖКЕ...
Не будем ретроградами. Остекление - сильный дизайнерский прием, и в каких-то случаях он оправдан и уместен. В 2000 году с Дворцом спорта "Юбилейный" произошла желанная метаморфоза - его облик стал соответствовать проектному изображению 30-летней давности.
Тогда эффект тонированных стеклопакетов получился на эскизе дворца случайно, как выразительный графический прием. На практике добиться подобного эффекта в те годы можно было разве что с помощью непрозрачного черного стемалита. Теперь та удачная случайность стала архитектурой.
Другой пример удачного применения тонированных стекол в Петербурге - "башня Зельцмана" в створе Кантемировского проспекта (архитекторы Савин и Зельцман). Вблизи башня отнюдь не выглядит стеклянной призмой, а издалека напоминает вертикально вытянутые ворота, в чьем просвете "золотой закат".
Ледовый дворец, замыкающий собой проспект Большевиков, дымчато-густо-синий, также является поводом для гордости его создателей. Но это заслуга именно архитекторов, а не самого стекла. Выполненное в том же стиле и цвете здание на Выборгской набережной, 61, буквально растворяется за необоснованной сплошной расстекловкой "под экран", за которым не угадывается никакой архитектуры. Здесь проблема не в преобладании стекла, а в неправильно отведенной ему роли.
МИКРОСКОП В РУКАХ ДИКАРЯ - ПРОСТО ТЯЖЕЛЫЙ ПРЕДМЕТ
Архитектура, в отличие от дизайна, не обслуживает, а мощно формирует среду. Покажем это на примере. По внешним признакам жилой комплекс "Аврора", возведенный возле гостиницы "Санкт-Петербург", - типичное дизайн-строительство: стандартное решение, стандартные приемы, в общем, не шедевр. Зато строящийся рядом монстр - жилой комплекс "Монблан" - явно претендует на то, чтобы быть архитектурой. На самом же деле все как раз наоборот.
"Аврора" "танцует" от места, от градостроительной ситуации, в которой рождена, и смотрится - при всех своих недостатках - крепышом из легированной стали, на боках которой играют переливами закаты и восходы. А вот архитектурный недоделок "Монблан" страшен не только своим убогим примитивизмом. Он к тому же спроектирован отвлеченно от места реальной посадки, силой засажен в градостроительную ситуацию, для него совершенно противоестественную. Ось главного фасада стреляет вхолостую, не совпадая даже с осью какого-нибудь захудалого переулочка... И наоборот, задний, "дворовый" фасад обращен к лучшим видовым площадкам центра города и к центру акватории Невы. Мало того что "Монблан" сам "не выглядит", он еще превращает гостиницу "Санкт-Петербург" (если смотреть со Стрелки Васильевского острова, с набережных и мостов) в какую-то кучу-малу! И задуманное остекление этого уродца поможет ему не больше, чем модный костюм мертвецу.
Тонкая грань, на которой происходит взаимодействие архитектуры с дизайном, способна приносить и положительные плоды. Четыре новых здания по четной стороне в конце Кондратьевского проспекта (еще не сданные в эксплуатацию) являют собой образец грамотного подхода как к утилитарной прагматике, так и к высокой эстетике. Четыре повторяющиеся фасада, выходящие на проспект, безусловно, модулируют среду. Одновременно задние фасады формируют внутримикрорайонную узкую улочку (о которой так долго ностальгически мечтали обитатели новостроек), озеркаливают искусственное "ущелье" уместным в данном случае "американским" полуглобальным остеклением.
И все же стекло - дизайнерский, а не архитектурный инструмент. Американцы придумали сплошное остекление от нужды. Сначала - чтобы скрасить уродство первых небоскребов, потом - для экономии и от недостатка хорошей архитектуры. Как и у нас сейчас. Ведь как удобно: строим примитивную коробку, обвешиваем ее тонированными стеклянными фасадами - и очередной шедевр "современной архитектуры" готов. Не нужно даже архитектора, достаточно компьютера и группы проектировщиков.
АРХИТЕКТУРНЫЙ ЗВЕРИНЕЦ
Как никакой другой город на земном шаре, американскому опыту противостоит именно Петербург. Понятие петербургского духа гораздо шире, чем просто наличие большого числа шедевров. Когда строители и некоторые архитекторы втискивают в историческую часть города очередную стекляшку, то в свое оправдание говорят, что не посягают на соседние здания-памятники, ничего не ломают - только строят. К чему это ведет? К превращению города из ансамбля в некий архитектурный "зверинец", где каждому памятнику отведена персональная клетка.
К примеру, остекленное здание бизнес-центра, недавно построенное за Казанским собором архитектором Марком Рейнбергом, независимо от благих намерений автора сделало невидимой монументальную Воронихинскую решетку (городской "брэнд") и даже покусилось на весь Казанский собор.
Это заблуждение, что центр города украшают какие-то абсолютные шедевры (которых больше нет нигде в мире!) или сооружения, выполненные "впервые". Прелесть и уникальность города святого Петра во взаимоуважении, взаимовыручке и взаимоподчиненности всех этих "нешедевров" из доминант и фоновой застройки, создавших за 300-летнюю историю свой, особый симбиоз. Ведь давно известно, что главным материалом архитектуре служит не камень, бетон или стекло, а пространство; что проектировать надо не дома, а среду.
Если мы хотим, чтобы наш город по-прежнему оставался городом поэтов, художников, изобретателей и чемпионов, - надо бить тревогу! Если нам наплевать, что Петербург до краев наполнят собой люди с "рыбьей кровью", - беспокоиться не о чем. В этом случае фасады на улицах поменять, как обои переклеить! В первом же случае к архитектуре следует относиться с гораздо большим почтением, особенно сегодня, особенно там, где мы хотим городом гордиться.
Если нам сегодня вовремя не понять, что "новое слово" в строительстве - это еще не новое слово в архитектуре, то можно наломать дров!
КСТАТИ
"...Реконструкция крупного современного города - это поистине великая битва.
А можно ли вступать в сражение, не зная в точности целей, которых с его помощью собираешься достигнуть? Мы находимся именно в такой ситуации.
Власти, поставленные в тупик, бросаются во всякого рода авантюры, прибегая к помощи пеших и конных жандармов, звуковых сигналов и светофоров, навесных переходов, подземных пешеходных дорожек, городов-садов, упраздняют трамваи и т. п. Деляются отчаянные усилия, чтобы сдержать дикого зверя. Но зверь - Большой Город - слишком силен, так можно лишь пробудить его ярость. Что придумают завтра? Нужна программа действий. Нужно располагать основными принципами современного градостроительства".
Ле Корбюзье, из книги "Градостроительство"
Всеволод МЕЛЬНИКОВ, архитектор
