ЧУЛПАН ХАМАТОВА: "НАШ ЗРИТЕЛЬ НЕ ХОЧЕТ РАБОТАТЬ - НИ ГОЛОВОЙ, НИ СЕРДЦЕМ..."

Актриса Чулпан Хаматова востребована по полной программе - и в театре, и в кино. И признана не только зрителями - недавно ей вручили Царскосельскую художественную премию "За яркое чувство современности в спектаклях и фильмах последних лет". Но мало кто знает, что вот уже несколько лет Хаматова инициирует и проводит благотворительные концерты, собранные средства от которых поступают в московскую больницу, где лечат детей, больных лейкемией...
"СРАБАТЫВАЕТ ФАШИСТСКОЕ МЫШЛЕНИЕ"
- Чулпан, с чего это вдруг вы занялись благотворительностью?
- Толчком послужила встреча с врачами, и не помочь им было невозможно. Также меня подтолкнул страх, что высококвалифицированные врачи еще немного потерпят безденежье, которое порождает их бессилие помочь больным детям, и уедут за границу, где у них будет все: клиника, оборудование, лекарства. Они устали. Они теряют веру в то, что в России действительно хотят заниматься здоровьем детей. Я поняла, что надо будоражить общественность, делать широкую рекламу, без этого никуда. И только тогда будет резонанс и люди начнут прислушиваться, помогать.
- Наверное, это серьезное испытание для любого человека - общаться со смертельно больным ребенком...
- О чем вы говорите! В этом бред всей ситуации! Никто из них не собирается умирать! Срабатывает стереотип, наше какое-то фашистское мышление: если больной, то сиди себе тихо и умирай. Даже если плохие анализы, бывают сумасшедшие случаи, когда дети абсолютно выздоравливали! Детский лейкоз вылечить легче, чем взрослый, потому что у детей сопротивляемость организма лучше.
- Как дети вас воспринимают? Они знают, что вы делаете для них?
- Да, знают. И если родители благодарны-преблагодарны, то для детей - норма, когда о них заботится взрослый человек, раз они попали в сложную ситуацию, поэтому у них нет испуга. Девочки знают, что я актриса, и, естественно, сами хотят быть актрисами. Поэтому я решила проводить с ними в больнице небольшие мастер-классы. Мы детям пытаемся внушить только одно: мы сделаем все возможное, чтобы они жили. Самое страшное - пережить смерть собственного ребенка. И те мамы, которые проходят через это испытание, заставляют себя жить заново. В больнице, естественно, есть психологи, но в самом человеке должна быть вера, что утром встанет солнце, что начнется новый день.
"МОИ ДЕТИ НЕ СМОТРЯТ ТЕЛЕВИЗОР"
- Чулпан, сегодня в афише каждого репертуарного театра есть чеховская "Чайка", "Лес" Островского и так далее. Почему классика со сцены театров не сходит, а в кино после "Короля Лира" и "Гамлета" Григория Козинцева, "Войны и мира" Сергея Бондарчука никто даже не пытается еще раз обратиться к этим и другим классическим произведениям? Телесериалы - не в счет. Хотя почему не в счет? Они как раз доказывают то, что если зрителю показать классику...
- Плохо, что не пытаются! Шекспир тем и прекрасен, что современен. Его можно снимать сегодня, завтра, послезавтра... Будут меняться акценты, и каждый раз он будет звучать по-новому. Театральных актеров и привлекает мировой репертуар, накопленный драматургическим наследием. Сегодня есть что играть в театре. А в кино - где эти продюсеры и где режиссеры, которые поставят "Антония и Клеопатру"? Кому это нужно? Кто сегодня будет смотреть классику в кино? Все продюсеры заинтересованы вернуть потраченные деньги с проката. И даже те интересные сценарии, которые я сама нахожу и приношу продюсерам, им не нужны. Потому что, увы, можно судить по телевизионным программам, имеющим высокий рейтинг, что происходит с современным уровнем общественного восприятия. Мои дети не смотрят телевизор. Зрителям нужна жвачка, которую пожевал, выплюнул, забыл и пошел дальше заниматься делами.
Я много езжу по миру и сравниваю, сама сижу в зрительном зале. В России профессия артиста и кинематограф воспринимаются так: люди пришли, положили ногу на ногу и - "давай, Хаматова, развлеки меня". Они не приходят работать! И это абсолютно неправильно, бесперспективно, такого быть не должно! Зритель, так же, как и артист на сцене, должен работать: головой, сердцем. В этом отношении на сегодняшний день у меня пессимистичные прогнозы. Особенно после того, как довелось сравнить нашу публику с английской. Во время гастролей театра "Современник" в Англии я смотрела "Чайку" из зрительного зала. Там есть сцена, где Треплев сжигает пьесу, и в течение семи минут на сцене больше ничего не происходит. В России тут же звонят мобильные телефоны, начинаются разговоры. Через две минуты сцены уходит ползала сразу, через четыре - весь зал. Я знаю, потому что сама, естественно, слышу зал. Английские зрители сидели молча, вытянув шеи! Очень напряженная была тишина. Английская публика готова была к сотворчеству.
"ПОКА ЕЩЕ ПРЕДЛОЖАТ ДЕЗДЕМОНУ..."
- Ваша последняя работа в фильме "Меченосец" - роль Кати - получила от критиков, что называется, по полной программе, вместе с фильмом. У вас есть сегодня все: интересные предложения, слава, имя. А что, подобных вам, успешных актеров привлекает в таких ролях, как в "Меченосце"?
- В моей роли мне ничего не показалось интересным. Я знала, что там некуда расти, некуда двигаться. Но есть три вещи, которые на меня повлияли. Во-первых, мне показалась интересной тема фильма. Во-вторых, не буду кривить душой, - мне нужно зарабатывать. Артисту не выжить на театральные деньги, ничего с этим не поделаешь. Режиссеров нет. Ролей нет. Сценарии слабые. Состояние катастрофы! И в "Меченосце" - слабый сценарий. Но меня привлекло то, что режиссером был Филипп Янковский. Это
в-третьих. В его последнем фильме "В движении" с Константином Хабенским было несколько сцен, убедивших меня, что он интересный режиссер. И я пошла за Филиппом и ни секунды не жалею. Никто и не пытался сделать из "Меченосца" артхаус. Это хороший блокбастер, качественное коммерческое кино. Просто надо понимать, что есть Достоевский, а есть Дарья Донцова, которая сегодня успешно продает свои книжки. Мне нужен был такой опыт. Мне было интересно получить разнос от критиков, справиться с этим. Потому что если ты сидишь и ждешь роли Гамлета и Дездемоны, то ты теряешь профессионализм. Артист должен постоянно работать. Но даже в "Меченосце" я попыталась открыть в себе новые качества.
"Я ВЕРЮ В ЗАГРОБНУЮ ЖИЗНЬ"
- Многие актеры суеверны и боятся играть смерть героя, иногда отказываются от роли. Вами же сыграно несколько погибающих героинь. И последняя - в "Меченосце".
- Я не боюсь играть смерть. Я уже и в гробу лежала. Правда, всегда переживаю за своих близких, любимых, которые волнуются за меня. Лично для меня тема смерти не страшна. Я абсолютно верю в загробную жизнь, абсолютно верю, что однажды вернусь в другом облике. Когда уходят близкие - возникает чувство одиночества. Мне очень нравится, как сказала Марина Ивановна Цветаева: "Человек жив, пока о нем помнят".
- Мне кажется, вы во всем максималистка до мозга костей.
- Я максималистка и останусь ею. И очень рада, что во мне есть это качество. Меня достаточно жизнь колотила, меня предавали. Но если я вижу проблему, то окунаюсь в нее с головой. Вокруг меня такое количество горя, страданий, больных детей, бездомных, что если бы я не верила в лучшее, не видела бы конкретных изменений, не делала бы поступательных шагов в этом направлении, я бы давно покончила жизнь самоубийством.
- Максималисты, как правило, чужую боль воспринимают острее, чем собственную. А где силы-то брать для того, чтобы жить?
- Мне придает силы то, что я не одна такая. Вокруг меня много людей, которые так же воспринимают жизнь. У меня есть замечательные друзья. Да, есть толстокожие, равнодушные люди, и не стоит тратить силы на их переубеждение. Мы же нормально относимся к животным или к насекомым, нужно так же нормально относиться к тем людям, которые глухи к чужому горю, к чужой боли. Хороших людей все равно больше.
Беседовала Елена СЕРОВА