Общество
ОНИ РАБОТАЮТ МАМАМИ
09 декабря
ПОПРОБУЙТЕ НАЙТИ ТАКОГО МУЖИКА...
В каждом доме "Детской деревни SOS" в Пушкине есть "мама" - женщина, у которой нет своей семьи. Ей помогает "тетя" - на два дома одна. У "тети" могут быть своя семья и дети. Но если она одинока, нередко сама потом становится "мамой". У каждой своя дорога, приведшая в деревню, но иногда "мамы" покидают ее, выходя замуж. А если встретят человека, готового разделить с ней ее работу-судьбу? "Попробуйте, найдите мужика, которому это все будет нужно..." - сказала мне одна из "мам".
"Мама" в деревне - настоящая мама по степени своей ответственности и усталости. Надо накормить и обстирать шесть-восемь разновозрастных детишек, выслушать, поиграть, помочь с уроками, сходить на родительское собрание в школу. Даже при помощи "тети" нагрузка велика. Но только жизнь в доме, а не в казенных стенах, дает ребенку ощущение безопасности и уюта, тот самый базис, который потом будет спасательным кругом в житейском море.
"В двенадцати домах нашей деревни живут 78 детей от полутора до 15 лет, причем братьев и сестер здесь никогда не разлучают. После 15 лет молодые люди переходят в Молодежный дом, где готовятся к самостоятельной жизни. Все они учатся в колледжах или вузах Петербурга", - рассказывает директор деревни Сергей Яковенко.
"МАМА" СЕДЬМОГО ДОМА
Мы идем в седьмой дом - знакомиться с "мамой" Светой. Это большая высокая белокурая женщина. Последняя запись в трудовой книжке, перед тем как она появилась в деревне, - "водитель троллейбуса". Она водит нас по дому - двухэтажному. На первом - просторная гостиная, общий стол, за которым удобно собраться всем за обедом или чаем. На втором - детские спальни, тут же и столы для уроков.
"Почему вы стали "мамой" в детской деревне?" - спрашиваю ее. Она на секунду замирает и спрашивает сама себя: "Готова? Готова!" И - без передышки, как выдохнула перед спуском в холодную воду: "У меня погиб тринадцатилетний сын. Я спустя полгода приехала в Петербург, к своей подруге в гости, а она уже работала здесь и предложила мне посмотреть. И я пришла сюда тоже, сначала "тетей", потом - "мамой". Мне надо было отдавать все свои чувства, поэтому я не знаю, кто на самом деле кого спасал - я их или они меня".
У Светланы есть в доме собственная комнатка - ее личное пространство, куда она нас не пригласила, да и дети могут прийти туда, лишь постучавшись и получив разрешение войти. "И часто стучат?" - спрашиваю. "Как только за мной закрывается дверь", - улыбается "мама" седьмого дома.
Света рассказывает, как вместе с детьми устраивают семейные трапезы, накрывают вместе на стол, как ей приходилось не мытьем, так катаньем приучать одного парнишку, чтобы научился пол подметать, а не филонить. И о том, что никто не обязан здесь звать ее мамой: можно по имени-отчеству, можно тетей Светой - но многие зовут мамой.
НОВОГОДНЯЯ СКАЗКА ВЛАДЫ
Еще Светлана рассказывала про Владу (назовем девочку так - подлинные имена детей нас просили не упоминать). Малышка попала в деревню в полтора года - ее наркозависимая мать к тому времени находилась под следствием. А отец, как выяснилось позже, вообще не знал о существовании дочки. Мама один раз появилась в деревне, через нее удалось-таки выйти на отца. Он примчался тут же, сомнений быть не могло - хотел, чтобы дочка жила с ним, его матерью и сестрой. Он в буквальном смысле слова учился быть папой - привыкал к дочке, а она - к нему. А потом, под Новый год, забрал из деревни к себе. Первое время часто звонил Светлане, советовался, теперь звонки редки - в семье все хорошо. Вот только родная мама так больше и не появилась в жизни теперь уже четырехлетней девочки...
Можно по пальцам пересчитать те петербургские организации, которые реально работают на воссоединение полуразрушенной семьи, памятуя, что между этими детьми и их хоть и горе-, но все же родителями присутствует та самая крепкая связь, которая называется кровной. С января 2007 года российский комитет "Детские деревни SOS" начинает в Петербурге пилотный проект, нацеленный на помощь таким семьям. Решено начать работу в двух районах - Адмиралтейском и Красногвардейском - и сосредоточиться на семьях, где оба родителя или хотя бы один пьют, и на неполных семьях. Родителям можно помочь с работой, решением социальных проблем, поддержать психологически. Финансирование рассчитанного на год проекта будет паритетным - часть за счет российского комитета "Детской деревни SOS", часть - за счет районных бюджетов.
Кстати, в Пушкине все "деревенские" ребята знают о своих кровных родителях, мамам и папам никто не будет препятствовать их навещать, только не пьяными, разумеется. Но навещают единицы.
БЛАГОТВОРИТЬ ПО-РУССКИ
На каждом из двенадцати домов деревни - табличка, на которой написано, кто подарил этот дом детям: фирма или частный благотворитель. Но нет ни одного российского имени или названия. Более того, ни в одной из российских "детских деревень" ни один дом не построен на российские деньги. Только в самой северной в мире "детской деревне" в Кандалакше на одном из домов табличка: "Благотворитель пожелал остаться неизвестным". "Наверное, это все же россиянин", - предположил председатель Общественного совета по малому предпринимательству при губернаторе Петербурга Сергей Федоров.
Он предложил к 14 декабря - дню открытия ежегодного Форума малого и среднего бизнеса - принять обращение к сообществу предпринимателей с призывом внести свою лепту в помощь сиротам: взять под опеку детдом в районе, дом в "детской деревне", постоянно помогать приемной семье или семье, усыновившей ребенка. "Можно самому стать опекуном, и у нас некоторые предприниматели это делают", - сказал Федоров. А еще в пушкинской деревне очень нужно обновить компьютерный парк в домах, чтобы школьники могли выходить в интернет из дома, писать электронные письма, готовить мультимедийные уроки.
После войны австриец Герман Гмайнер ужаснулся тому, как много на дорогах Европы осталось скитаться сирот, и придумал, как помочь им, не отправляя их в казенные сиротские дома. Так на деньги жертвователей в 1949 году в тирольской деревушке Имст был построен первый дом первой "детской деревни". С 1985 года международной благотворительной организацией "SOS Киндердорф Интернациональ", объединяющей национальные ассоциации "детских деревень" всего мира, руководит Хельмут Кутин. Он сам вырос в такой деревне, где после смерти матери вновь обрел семью.
Сегодня в мире насчитывается 400 "детских деревень" в 132 странах. В России их четыре, пятая будет построена в Новгороде или Пскове.
Галина АРТЕМЕНКО
В каждом доме "Детской деревни SOS" в Пушкине есть "мама" - женщина, у которой нет своей семьи. Ей помогает "тетя" - на два дома одна. У "тети" могут быть своя семья и дети. Но если она одинока, нередко сама потом становится "мамой". У каждой своя дорога, приведшая в деревню, но иногда "мамы" покидают ее, выходя замуж. А если встретят человека, готового разделить с ней ее работу-судьбу? "Попробуйте, найдите мужика, которому это все будет нужно..." - сказала мне одна из "мам".
"Мама" в деревне - настоящая мама по степени своей ответственности и усталости. Надо накормить и обстирать шесть-восемь разновозрастных детишек, выслушать, поиграть, помочь с уроками, сходить на родительское собрание в школу. Даже при помощи "тети" нагрузка велика. Но только жизнь в доме, а не в казенных стенах, дает ребенку ощущение безопасности и уюта, тот самый базис, который потом будет спасательным кругом в житейском море.
"В двенадцати домах нашей деревни живут 78 детей от полутора до 15 лет, причем братьев и сестер здесь никогда не разлучают. После 15 лет молодые люди переходят в Молодежный дом, где готовятся к самостоятельной жизни. Все они учатся в колледжах или вузах Петербурга", - рассказывает директор деревни Сергей Яковенко.
"МАМА" СЕДЬМОГО ДОМА
Мы идем в седьмой дом - знакомиться с "мамой" Светой. Это большая высокая белокурая женщина. Последняя запись в трудовой книжке, перед тем как она появилась в деревне, - "водитель троллейбуса". Она водит нас по дому - двухэтажному. На первом - просторная гостиная, общий стол, за которым удобно собраться всем за обедом или чаем. На втором - детские спальни, тут же и столы для уроков.
"Почему вы стали "мамой" в детской деревне?" - спрашиваю ее. Она на секунду замирает и спрашивает сама себя: "Готова? Готова!" И - без передышки, как выдохнула перед спуском в холодную воду: "У меня погиб тринадцатилетний сын. Я спустя полгода приехала в Петербург, к своей подруге в гости, а она уже работала здесь и предложила мне посмотреть. И я пришла сюда тоже, сначала "тетей", потом - "мамой". Мне надо было отдавать все свои чувства, поэтому я не знаю, кто на самом деле кого спасал - я их или они меня".
У Светланы есть в доме собственная комнатка - ее личное пространство, куда она нас не пригласила, да и дети могут прийти туда, лишь постучавшись и получив разрешение войти. "И часто стучат?" - спрашиваю. "Как только за мной закрывается дверь", - улыбается "мама" седьмого дома.
Света рассказывает, как вместе с детьми устраивают семейные трапезы, накрывают вместе на стол, как ей приходилось не мытьем, так катаньем приучать одного парнишку, чтобы научился пол подметать, а не филонить. И о том, что никто не обязан здесь звать ее мамой: можно по имени-отчеству, можно тетей Светой - но многие зовут мамой.
НОВОГОДНЯЯ СКАЗКА ВЛАДЫ
Еще Светлана рассказывала про Владу (назовем девочку так - подлинные имена детей нас просили не упоминать). Малышка попала в деревню в полтора года - ее наркозависимая мать к тому времени находилась под следствием. А отец, как выяснилось позже, вообще не знал о существовании дочки. Мама один раз появилась в деревне, через нее удалось-таки выйти на отца. Он примчался тут же, сомнений быть не могло - хотел, чтобы дочка жила с ним, его матерью и сестрой. Он в буквальном смысле слова учился быть папой - привыкал к дочке, а она - к нему. А потом, под Новый год, забрал из деревни к себе. Первое время часто звонил Светлане, советовался, теперь звонки редки - в семье все хорошо. Вот только родная мама так больше и не появилась в жизни теперь уже четырехлетней девочки...
Можно по пальцам пересчитать те петербургские организации, которые реально работают на воссоединение полуразрушенной семьи, памятуя, что между этими детьми и их хоть и горе-, но все же родителями присутствует та самая крепкая связь, которая называется кровной. С января 2007 года российский комитет "Детские деревни SOS" начинает в Петербурге пилотный проект, нацеленный на помощь таким семьям. Решено начать работу в двух районах - Адмиралтейском и Красногвардейском - и сосредоточиться на семьях, где оба родителя или хотя бы один пьют, и на неполных семьях. Родителям можно помочь с работой, решением социальных проблем, поддержать психологически. Финансирование рассчитанного на год проекта будет паритетным - часть за счет российского комитета "Детской деревни SOS", часть - за счет районных бюджетов.
Кстати, в Пушкине все "деревенские" ребята знают о своих кровных родителях, мамам и папам никто не будет препятствовать их навещать, только не пьяными, разумеется. Но навещают единицы.
БЛАГОТВОРИТЬ ПО-РУССКИ
На каждом из двенадцати домов деревни - табличка, на которой написано, кто подарил этот дом детям: фирма или частный благотворитель. Но нет ни одного российского имени или названия. Более того, ни в одной из российских "детских деревень" ни один дом не построен на российские деньги. Только в самой северной в мире "детской деревне" в Кандалакше на одном из домов табличка: "Благотворитель пожелал остаться неизвестным". "Наверное, это все же россиянин", - предположил председатель Общественного совета по малому предпринимательству при губернаторе Петербурга Сергей Федоров.
Он предложил к 14 декабря - дню открытия ежегодного Форума малого и среднего бизнеса - принять обращение к сообществу предпринимателей с призывом внести свою лепту в помощь сиротам: взять под опеку детдом в районе, дом в "детской деревне", постоянно помогать приемной семье или семье, усыновившей ребенка. "Можно самому стать опекуном, и у нас некоторые предприниматели это делают", - сказал Федоров. А еще в пушкинской деревне очень нужно обновить компьютерный парк в домах, чтобы школьники могли выходить в интернет из дома, писать электронные письма, готовить мультимедийные уроки.
После войны австриец Герман Гмайнер ужаснулся тому, как много на дорогах Европы осталось скитаться сирот, и придумал, как помочь им, не отправляя их в казенные сиротские дома. Так на деньги жертвователей в 1949 году в тирольской деревушке Имст был построен первый дом первой "детской деревни". С 1985 года международной благотворительной организацией "SOS Киндердорф Интернациональ", объединяющей национальные ассоциации "детских деревень" всего мира, руководит Хельмут Кутин. Он сам вырос в такой деревне, где после смерти матери вновь обрел семью.
Сегодня в мире насчитывается 400 "детских деревень" в 132 странах. В России их четыре, пятая будет построена в Новгороде или Пскове.
Галина АРТЕМЕНКО
