Общество
"НЕ УНЫВАЮ И В ПОБЕДУ ВЕРЮ..."
21 декабря
ДАВНЫМ-ДАВНО, во время войны, мне, мальчишке, впрочем, как и многим моим соотечественникам, быстро запомнилось и полюбилось это звучное имя - Константин Рокоссовский. Потому что были с этим именем связаны наши победы - начиная с самой первой, под Москвой, а потом - Сталинград и дальше. Причем фронтовики рассказывали, что солдат Рокоссовский жалеет, "большой кровью" не воюет... А еще, судя по фотоснимкам в газетах, был генерал, вскоре ставший маршалом, очень красив, моложав, строен...
Так что совсем не случайно спустя годы, в декабре 1986-го, пришел я в Москве на улицу Грановского, а там без труда разыскал огромный дом, фасад которого сплошь отмечен мемориальными досками. Поднялся на четвертый этаж...
***
ВОТ его кабинет. На просторном столе - все, как было при хозяине: массивный письменный прибор из серого мрамора, шкатулка из слоновой кости - для папирос "Казбек"... Правда, кое-что с тех пор здесь добавилось. Например, маленькая фотография, на которой - солдат 5-го Каргопольского драгунского полка Константин Рокоссовский. Юный драгун уже отмечен Георгиевским крестом. Рядом - командировочное удостоверение: "Младший унтер-офицер Рокоссовский направлен в г. Ригу за продуктами". Кстати, именно там, под Ригой, где немцы все время рвались в наступление, за один бой Рокоссовского представили к очередному Георгиевскому кресту, за другой - к Георгиевской медали. Были потом и другие награды.
А дальше - служба в молодой Красной Армии, ранения и снова награды... Есть такой групповой снимок, относящийся к 1925 году, сделанный в Ленинграде. На фотографии - слушатели Кавалерийских курсов усовершенствования командного состава: Жуков, Еременко, Баграмян, другие молодые командиры. В центре - Рокоссовский. На груди - два ордена... Впереди его ждали горячие события на КВЖД, командование дивизией, корпусом... Но в 1938-м попал под волну сталинско-ежовских репрессий, был объявлен, поскольку - поляк, естественно, "польским шпионом", а еще вдобавок - и японским. На допросах вел себя достойно. Несмотря на старание палачей, ни в чем не признался, никого не оговорил. Слава Богу, что его не расстреляли. И в Воркутинском лагере держался тоже достойно. (Кстати, любопытный факт: после завершения Сталинградской битвы начальник того Воркутинского лагеря прислал бывшему зэку, генералу Рокоссовскому, поздравительную телеграмму.) Из лагеря, по ходатайству ряда военачальников, он был освобожден, когда на пороге уже стояла война...
На столе - его письма "с войны"...
"8.VII.41. Дорогая Люлю и милая Адуся! "Куда, куда вы удалились?" Кличу, ищу вас - и найти не могу... Как мне установить с вами связь, не знаю. Я здоров, бодр, и никакая сила меня не берет. Не волнуйся, дорогая: я старый воин. Столько войн и передряг прошел и остался жив. Переживу и эту войну и вернусь к вам таким же бодрым, жизнерадостным и любящим вас. Спешу писать, идет бой. До свидания, мои милые, дорогие, незабвенные. Целую вас крепко, крепко. Безгранично любящий вас ваш Костя".
Да, на рассвете 22 июня командир 9-го механизированного корпуса Рокоссовский получил директиву Генштаба: "Немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель". С семьей простился наскоро. А на Новоград-Волынский уже обрушились гитлеровские бомбардировщики. Юлия Петровна (он всегда звал свою жену нежно - "Люлю") и Адочка едва успели сесть в эшелон. Сообщить о себе им не было никакой возможности...
"5.VIII.41. Дорогая Люлю! Беспокоюсь, как вы там. Я здоров, бодр и крепок духом. Не унываю и в Побе- ду верю. (...) Целую бесконечное количество раз. Целую Адусю и прошу ее уважать, любить и беречь маму. Костя. Прости, что мало пишу. Но очень спешу и обстановка не позволяет".
Обстановка не позволяла. Враг намеревался уничтожить переправы через Днепр южнее Ярцева, чтобы полностью окружить 16-ю и
20-ю армии. Но армейская группа Рокоссовского Ярцево удерживала твердо. Сам генерал, как вспоминают очевидцы, показывал чудеса храбрости. Впоследствии он напишет: "Я не сторонник ненужной напускной бравады, как и бесцельной храбрости-рисовки. Это нехорошо. Это ниже правил поведения командира. Но порою нужно быть выше правил". Утром 7 августа он принял командование 16-й армией...
"22.IX.41. Дорогая Люлю! На днях крепко всыпали "бошам", и я вполне удовлетворен. Начинаем лупить их по-настоящему. (...) Адуся, заботься о маме, щади ее. Целую вас крепко. Костя".
"...Крепко всыпали "бошам", и я вполне удовлетворен" - это Рокоссовский о первой своей армейской наступательной операции под Смоленском.
"18.X.41. Дорогие мои Люлю и Адуся! Пользуясь случаем, спешу сообщить о себе. Здоров телом и крепок духом. Не унываю и верю в то, что в конце концов враг будет разбит. (...) Пишите, не забывайте меня. Костя".
С октября сорок первого имя Рокоссовского, который тоже, как и Жуков, отстоял Москву, узнал весь мир...
"2.IV.42. Дорогие мои Люлю и Адуся! Пишу вам второе письмо из госпиталя. Здоровье быстро поправляется. Легкие работают нормально, и никаких последствий не останется. Печень и диафрагма уже зажили. Одним словом, все хорошо. Физически натренированное тело победило смерть. Целую. Костя".
Несчастье случилось 8 марта в недавно взятых у врага Сухиничах: рядом со штаб-квартирой Рокоссовского разорвался снаряд. Осколок вонзился в спину, ударил по позвоночнику, прошел между ребрами, пробил легкое... Командарма несли к машине, а он, собрав все силы, отдавал распоряжения: "Немедленно отправляйтесь в войска. Надо обеспечить взятие Маклаков"... (Кстати, там, в госпитале, начался его роман со "звездой эпохи", актрисой Валентиной Серовой, который вскоре сам же командарм решительно прервал.)
"10.XII.42. Дорогие мои Люлю и Адуся! Не писал долго потому, что все время находился в частях, в движении. Мы сейчас проводим большую работу, и проводим успешно - об этом можете судить по газетным сообщениям. Одним словом, лупим немцев вовсю! (...) Как успехи Адуси в области радио? Пускай она пока поступать в армию не спешит. Этот вопрос решим после 1 января..."
"Мы сейчас проводим большую работу..." - это он, командующий Донским фронтом, о начале знаменитой Сталинградской битвы... "Как успехи Адуси в области радио?" - это о занятии дочери в школе радистов. В Красную Армию дочь все-таки "поспешила". Позднее младший сержант Ариадна Рокоссовская была награждена медалью...
"17.III.43. Дорогая моя Люлю! Не мог дождаться оказии, а поэтому посылаю Жигарева - авось пробьется. Рассмотри немецких генералов. Это будет напоминать тебе о том, что твой Костя дерется неплохо и может похвастаться "дичью", добытой на охоте..."
Жигарев - это адъютант Рокоссовского, который вместе с письмом передал Юлии Петровне пачку фотоснимков. На них - генерал-фельдмаршал Паулюс, генерал-лейтенант Шмидт, генерал-лейтенант Армин, генерал-майор Дреббер. Двадцать четыре гитлеровских генерала сдались на милость побе-дителя. Всего же на волжском берегу воины Рокоссовского взяли в плен свыше девяноста тысяч вражеских солдат и офицеров... А впереди Константина Константиновича ждали Курская дуга, освобождение Украины и Белоруссии, Восточно-Прусская операция, Восточно-Померанская...
***
ЕЩЕ на его столе обнаружил я такое письмо. Генерал Ван ден Берген от имени тридцати бельгийских генералов, высвобожденных Красной Армией из фашистского плена, 3 мая 1945 года обращался к командующему 2-м Белорусским фронтом:
"...Большая это честь для нас - быть предметом внимания знаменитого военачальника, который явился душой героической битвы за Сталинград. (...) Желаем, господин маршал, успеха Вашему оружию - до полной капитуляции врага..."
До полной капитуляции оставались считаные дни...
И наступило июньское утро 1945-го, когда маршал Жуков - на белом коне - и маршал Рокоссовский - на вороном - замерли друг против друга перед лицом Красной площади...
Тот самый палаш, которым командующий Парадом Победы салютовал принимающему Парад, тоже хранится в кабинете - вместе с его фуражкой, сапогами и наручными часами фирмы "Лонжин". По этим часам Рокоссовский не раз начинал наступление...
Кобура, портупея, полевая сумка, лупа, зажигалка, потертый чемодан - все это тоже оттуда, из войны... А рядом - герб Щецина, который когда-то жители этого польского города передали полководцу-освободителю. С Польшей Рокоссовского связывало многое: здесь родился его отец; здесь он сам жил мальчиком; здесь с 1949 года семь лет занимал пост министра Национальной обороны и заместителя председателя Совета Министров...
Что еще увидел я в кабинете маршала? Много книг: Пушкин, Толстой, Достоевский, Мицкевич - на польском... Здесь же, на разных языках, его книга "Солдатский долг", выхода которой сам автор уже не застал. Внук Константина Константиновича пояснил, что писал свои воспоминания маршал на даче, в Тарасовке, и, конечно, не чернилами, а столь любимым остро отточенным карандашом. Еще внук показал охотничьи принадлежности деда. Пока не подкатила тяжелая болезнь, день Рокоссовского был подчинен железному распорядку: подъем в шесть, зарядка с гантелями, холодный душ. После работы, в любую погоду, по территории близ дачи - десять пятисотметровых кругов. Летом - пешком, зимой - на лыжах. Если внук сопротивлялся, все равно вытаскивал его на прогулки, причем после каждого круга, чтобы счет был точным, оставлял на крыльце большую шишку, а малыш - маленькую. Хорошо играл в волейбол, теннис. К футболу был равнодушен, спортивные передачи по телевизору не смотрел. Мастерски разгадывал кроссворды...
Когда внук был маленький, Рокоссовский покупал ребенку оловянных солдатиков, играл с ним и его друзьями "в войну". Ну а когда тот подрос, рассказывал (подробно, "с примерами") о многом, например: чем танковая армия отличается от армии обыкновенной? Дарил книги, учил собирать грибы, владеть шашкой, ухаживать за яблонями, обращаться с топором, лопатой... Хоть раз выиграть у деда в шахматы внуку так и не удалось.
Впрочем, на "деда" Константин Константинович и в преклонном возрасте не был похож нисколько: все так же строен, все так же широко расправлены плечи. На даче зимой предпочитал "полувоенную" форму: сапоги, галифе, свитер... Летом работал в саду обычно в шортах. Всем напиткам предпочитал чай с лимоном...
В его телефонной книжке - номера Константина Симонова, Ильи Эренбурга, других достойных литераторов... В его записной книжке есть изречение и на латыни: Vanitas vanitatum et omnia vanitas - и тут же перевод: "Суета сует и все суета"...
Кстати, внука маршала зовут тоже Константином. Да, Константин Рокоссовский. Когда мы встретились, он был майором. Юлия Петровна скончалась летом того же 1986-го. И Адочки, увы, уже не было: она застрелилась из пистолета отца, когда узнала, что больна раком...
Лев СИДОРОВСКИЙ
Так что совсем не случайно спустя годы, в декабре 1986-го, пришел я в Москве на улицу Грановского, а там без труда разыскал огромный дом, фасад которого сплошь отмечен мемориальными досками. Поднялся на четвертый этаж...
***
ВОТ его кабинет. На просторном столе - все, как было при хозяине: массивный письменный прибор из серого мрамора, шкатулка из слоновой кости - для папирос "Казбек"... Правда, кое-что с тех пор здесь добавилось. Например, маленькая фотография, на которой - солдат 5-го Каргопольского драгунского полка Константин Рокоссовский. Юный драгун уже отмечен Георгиевским крестом. Рядом - командировочное удостоверение: "Младший унтер-офицер Рокоссовский направлен в г. Ригу за продуктами". Кстати, именно там, под Ригой, где немцы все время рвались в наступление, за один бой Рокоссовского представили к очередному Георгиевскому кресту, за другой - к Георгиевской медали. Были потом и другие награды.
А дальше - служба в молодой Красной Армии, ранения и снова награды... Есть такой групповой снимок, относящийся к 1925 году, сделанный в Ленинграде. На фотографии - слушатели Кавалерийских курсов усовершенствования командного состава: Жуков, Еременко, Баграмян, другие молодые командиры. В центре - Рокоссовский. На груди - два ордена... Впереди его ждали горячие события на КВЖД, командование дивизией, корпусом... Но в 1938-м попал под волну сталинско-ежовских репрессий, был объявлен, поскольку - поляк, естественно, "польским шпионом", а еще вдобавок - и японским. На допросах вел себя достойно. Несмотря на старание палачей, ни в чем не признался, никого не оговорил. Слава Богу, что его не расстреляли. И в Воркутинском лагере держался тоже достойно. (Кстати, любопытный факт: после завершения Сталинградской битвы начальник того Воркутинского лагеря прислал бывшему зэку, генералу Рокоссовскому, поздравительную телеграмму.) Из лагеря, по ходатайству ряда военачальников, он был освобожден, когда на пороге уже стояла война...
На столе - его письма "с войны"...
"8.VII.41. Дорогая Люлю и милая Адуся! "Куда, куда вы удалились?" Кличу, ищу вас - и найти не могу... Как мне установить с вами связь, не знаю. Я здоров, бодр, и никакая сила меня не берет. Не волнуйся, дорогая: я старый воин. Столько войн и передряг прошел и остался жив. Переживу и эту войну и вернусь к вам таким же бодрым, жизнерадостным и любящим вас. Спешу писать, идет бой. До свидания, мои милые, дорогие, незабвенные. Целую вас крепко, крепко. Безгранично любящий вас ваш Костя".
Да, на рассвете 22 июня командир 9-го механизированного корпуса Рокоссовский получил директиву Генштаба: "Немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель". С семьей простился наскоро. А на Новоград-Волынский уже обрушились гитлеровские бомбардировщики. Юлия Петровна (он всегда звал свою жену нежно - "Люлю") и Адочка едва успели сесть в эшелон. Сообщить о себе им не было никакой возможности...
"5.VIII.41. Дорогая Люлю! Беспокоюсь, как вы там. Я здоров, бодр и крепок духом. Не унываю и в Побе- ду верю. (...) Целую бесконечное количество раз. Целую Адусю и прошу ее уважать, любить и беречь маму. Костя. Прости, что мало пишу. Но очень спешу и обстановка не позволяет".
Обстановка не позволяла. Враг намеревался уничтожить переправы через Днепр южнее Ярцева, чтобы полностью окружить 16-ю и
20-ю армии. Но армейская группа Рокоссовского Ярцево удерживала твердо. Сам генерал, как вспоминают очевидцы, показывал чудеса храбрости. Впоследствии он напишет: "Я не сторонник ненужной напускной бравады, как и бесцельной храбрости-рисовки. Это нехорошо. Это ниже правил поведения командира. Но порою нужно быть выше правил". Утром 7 августа он принял командование 16-й армией...
"22.IX.41. Дорогая Люлю! На днях крепко всыпали "бошам", и я вполне удовлетворен. Начинаем лупить их по-настоящему. (...) Адуся, заботься о маме, щади ее. Целую вас крепко. Костя".
"...Крепко всыпали "бошам", и я вполне удовлетворен" - это Рокоссовский о первой своей армейской наступательной операции под Смоленском.
"18.X.41. Дорогие мои Люлю и Адуся! Пользуясь случаем, спешу сообщить о себе. Здоров телом и крепок духом. Не унываю и верю в то, что в конце концов враг будет разбит. (...) Пишите, не забывайте меня. Костя".
С октября сорок первого имя Рокоссовского, который тоже, как и Жуков, отстоял Москву, узнал весь мир...
"2.IV.42. Дорогие мои Люлю и Адуся! Пишу вам второе письмо из госпиталя. Здоровье быстро поправляется. Легкие работают нормально, и никаких последствий не останется. Печень и диафрагма уже зажили. Одним словом, все хорошо. Физически натренированное тело победило смерть. Целую. Костя".
Несчастье случилось 8 марта в недавно взятых у врага Сухиничах: рядом со штаб-квартирой Рокоссовского разорвался снаряд. Осколок вонзился в спину, ударил по позвоночнику, прошел между ребрами, пробил легкое... Командарма несли к машине, а он, собрав все силы, отдавал распоряжения: "Немедленно отправляйтесь в войска. Надо обеспечить взятие Маклаков"... (Кстати, там, в госпитале, начался его роман со "звездой эпохи", актрисой Валентиной Серовой, который вскоре сам же командарм решительно прервал.)
"10.XII.42. Дорогие мои Люлю и Адуся! Не писал долго потому, что все время находился в частях, в движении. Мы сейчас проводим большую работу, и проводим успешно - об этом можете судить по газетным сообщениям. Одним словом, лупим немцев вовсю! (...) Как успехи Адуси в области радио? Пускай она пока поступать в армию не спешит. Этот вопрос решим после 1 января..."
"Мы сейчас проводим большую работу..." - это он, командующий Донским фронтом, о начале знаменитой Сталинградской битвы... "Как успехи Адуси в области радио?" - это о занятии дочери в школе радистов. В Красную Армию дочь все-таки "поспешила". Позднее младший сержант Ариадна Рокоссовская была награждена медалью...
"17.III.43. Дорогая моя Люлю! Не мог дождаться оказии, а поэтому посылаю Жигарева - авось пробьется. Рассмотри немецких генералов. Это будет напоминать тебе о том, что твой Костя дерется неплохо и может похвастаться "дичью", добытой на охоте..."
Жигарев - это адъютант Рокоссовского, который вместе с письмом передал Юлии Петровне пачку фотоснимков. На них - генерал-фельдмаршал Паулюс, генерал-лейтенант Шмидт, генерал-лейтенант Армин, генерал-майор Дреббер. Двадцать четыре гитлеровских генерала сдались на милость побе-дителя. Всего же на волжском берегу воины Рокоссовского взяли в плен свыше девяноста тысяч вражеских солдат и офицеров... А впереди Константина Константиновича ждали Курская дуга, освобождение Украины и Белоруссии, Восточно-Прусская операция, Восточно-Померанская...
***
ЕЩЕ на его столе обнаружил я такое письмо. Генерал Ван ден Берген от имени тридцати бельгийских генералов, высвобожденных Красной Армией из фашистского плена, 3 мая 1945 года обращался к командующему 2-м Белорусским фронтом:
"...Большая это честь для нас - быть предметом внимания знаменитого военачальника, который явился душой героической битвы за Сталинград. (...) Желаем, господин маршал, успеха Вашему оружию - до полной капитуляции врага..."
До полной капитуляции оставались считаные дни...
И наступило июньское утро 1945-го, когда маршал Жуков - на белом коне - и маршал Рокоссовский - на вороном - замерли друг против друга перед лицом Красной площади...
Тот самый палаш, которым командующий Парадом Победы салютовал принимающему Парад, тоже хранится в кабинете - вместе с его фуражкой, сапогами и наручными часами фирмы "Лонжин". По этим часам Рокоссовский не раз начинал наступление...
Кобура, портупея, полевая сумка, лупа, зажигалка, потертый чемодан - все это тоже оттуда, из войны... А рядом - герб Щецина, который когда-то жители этого польского города передали полководцу-освободителю. С Польшей Рокоссовского связывало многое: здесь родился его отец; здесь он сам жил мальчиком; здесь с 1949 года семь лет занимал пост министра Национальной обороны и заместителя председателя Совета Министров...
Что еще увидел я в кабинете маршала? Много книг: Пушкин, Толстой, Достоевский, Мицкевич - на польском... Здесь же, на разных языках, его книга "Солдатский долг", выхода которой сам автор уже не застал. Внук Константина Константиновича пояснил, что писал свои воспоминания маршал на даче, в Тарасовке, и, конечно, не чернилами, а столь любимым остро отточенным карандашом. Еще внук показал охотничьи принадлежности деда. Пока не подкатила тяжелая болезнь, день Рокоссовского был подчинен железному распорядку: подъем в шесть, зарядка с гантелями, холодный душ. После работы, в любую погоду, по территории близ дачи - десять пятисотметровых кругов. Летом - пешком, зимой - на лыжах. Если внук сопротивлялся, все равно вытаскивал его на прогулки, причем после каждого круга, чтобы счет был точным, оставлял на крыльце большую шишку, а малыш - маленькую. Хорошо играл в волейбол, теннис. К футболу был равнодушен, спортивные передачи по телевизору не смотрел. Мастерски разгадывал кроссворды...
Когда внук был маленький, Рокоссовский покупал ребенку оловянных солдатиков, играл с ним и его друзьями "в войну". Ну а когда тот подрос, рассказывал (подробно, "с примерами") о многом, например: чем танковая армия отличается от армии обыкновенной? Дарил книги, учил собирать грибы, владеть шашкой, ухаживать за яблонями, обращаться с топором, лопатой... Хоть раз выиграть у деда в шахматы внуку так и не удалось.
Впрочем, на "деда" Константин Константинович и в преклонном возрасте не был похож нисколько: все так же строен, все так же широко расправлены плечи. На даче зимой предпочитал "полувоенную" форму: сапоги, галифе, свитер... Летом работал в саду обычно в шортах. Всем напиткам предпочитал чай с лимоном...
В его телефонной книжке - номера Константина Симонова, Ильи Эренбурга, других достойных литераторов... В его записной книжке есть изречение и на латыни: Vanitas vanitatum et omnia vanitas - и тут же перевод: "Суета сует и все суета"...
Кстати, внука маршала зовут тоже Константином. Да, Константин Рокоссовский. Когда мы встретились, он был майором. Юлия Петровна скончалась летом того же 1986-го. И Адочки, увы, уже не было: она застрелилась из пистолета отца, когда узнала, что больна раком...
Лев СИДОРОВСКИЙ
