Культура
"СЕЙЧАС ЗА ДЖАЗ ПРИНИМАЮТ ВСЕ НЕАКАДЕМИЧЕСКОЕ"
27 декабря
"Я был под колпаком КГБ"
-К сожалению, я работал в те времена, когда отношения с западными артистами завязывать было нельзя. Я был под колпаком, с нами постоянно ездил человек из КГБ, и стоило мне одному уединиться с дирижером, как к нам за столик подсаживался человек. Меня даже предупреждали, что нельзя строить личные отношения, "лезть в номер к иностранцу". Смешно, конечно. Какие секреты я мог продать? Но я допускаю, что и иностранцы воспринимали меня тоже как часть этой системы и не очень доверяли. Их можно понять. В какие-то гастроли меня менеджер не выпускал на сцену, выходил и говорил все по-английски. Ему объясняли, что публика ничего не понимает, но вот есть человек, который выйдет и расскажет все. А он боялся, что я выйду и что-то не то скажу. Музыканты с опаской смотрели: они видели, что после моих слов публика смеется, но не понимали, почему. Им было неуютно с нашим ведущим. Стоило больших усилий сделать так, чтобы несколько гастролей прошло без сучка и задоринки и мы полностью друг другу доверяли. Я бы не сказал, что эта работа в ту пору приносила мне особое удовольствие: одна сторона меня считала сотрудником КГБ, а другая - человеком, который способен продать родину. Неприятно.
За джаз давали грамоты
...В войну в госпиталях, когда мои ровесники приходили к раненым, играли на скрипочке, я 9-летним мальчиком исполнял для них на фортепиано на слух фокстроты, регтаймы из кинофильмов, песенки. А иногда даже читал свои стихи.
Тогда я понял, что слава приходит не за то, что хорошо учишься, а за то, что делаешь тайно. Это намного интереснее: создается свой круг общения, "орден меченосцев", тайная "масонская" джазовая ложа.
Джаз и рок начинались для меня как андеграунд. Это был юношеский протест против академической музыки, которой меня учили. Я понял, что меня она никуда не приведет: допустим, я блестяще играю Бетховена. Ну и что? Дай бог, переведут на следующий курс, погладят по головке и скажут: "Молодец, мы тебе четыре поставим". А за джаз мне тайно налом хорошо платят и дают грамоту за выступление на фестивале. Грамоты с профилями Маркса, Энгельса и Ленина - и именно за джаз, за игру на слух.
Я не разделяю нытье джазовых музыкантов о том, что нам не давали зарабатывать, нас преследовали. Что значит "преследовали"? Большой зал Филармонии не давали. Но играть джаз на танцевальных вечерах было реально. Да, могли схватить за шкирку и спросить, где разрешение, где утвержденный репертуар. Были звонки, говорили, что мой оркестр играет не ту музыку, которая нужна советскому народу, нас поливали в газетах. Потом меня взяли в Ленконцерт, чему помог Иосиф Вайнштейн, которому нужен был ведущий. По иронии судьбы, наши вечера проходили в ДК им. Горького - того писателя, который джаз назвал "музыкой толстых".
Мемуары с грифом "секретно"
...Сейчас джаз принимает новое обличие. То, что звучит в Петропавловской крепости на фестивале, - на самом деле не очень джаз. Но это джаз для молодежи. Я ведь тоже не считал джазом регтайм конца 1890-х годов. Все до нашего рождения - это эпоха ренессанса: никто не знает, когда это было. Время проходит, все стирается, нас интересует наша собственная жизнь. Так что в юности я получил свинг, би-боп, Паркера, Колтрейна - это все мое. С новым я обязан разобраться, чтобы рассказать студентам. И меня за такую всеядность ругают друзья из мира критики. Но, будучи ведущим на концертах, я не могу себе позволить ругать исполнителей: я в их команде. Я много могу написать критических статей о тех, с кем выступаю. Я лучше всех знаю их недостатки. Но зачем? А вот мемуары с грифом "Опубликовать через 50 лет после моей смерти" я уже написал.
Сегодня человек в 20-30 лет принимает за джаз все неакадемичекое. На самом деле это может быть узбекская народная музыка в современной обработке, с ритмом, похожим на джаз. Я, как критик, утверждаю, что для каждого поколения джаз - это своя музыка, каждый вкладывает что-то свое в это понятие. И спорить на эту тему бесполезно.
Сейчас я больше всего хочу дожить до 80 лет, у меня еще много невыполненных дел. В редакции уже второе издание джазовой энциклопедии. К сожалению, в первом не удалось избежать неточностей, но первый блин не бывает без комков...
Записала Алина ЦИОПА
-К сожалению, я работал в те времена, когда отношения с западными артистами завязывать было нельзя. Я был под колпаком, с нами постоянно ездил человек из КГБ, и стоило мне одному уединиться с дирижером, как к нам за столик подсаживался человек. Меня даже предупреждали, что нельзя строить личные отношения, "лезть в номер к иностранцу". Смешно, конечно. Какие секреты я мог продать? Но я допускаю, что и иностранцы воспринимали меня тоже как часть этой системы и не очень доверяли. Их можно понять. В какие-то гастроли меня менеджер не выпускал на сцену, выходил и говорил все по-английски. Ему объясняли, что публика ничего не понимает, но вот есть человек, который выйдет и расскажет все. А он боялся, что я выйду и что-то не то скажу. Музыканты с опаской смотрели: они видели, что после моих слов публика смеется, но не понимали, почему. Им было неуютно с нашим ведущим. Стоило больших усилий сделать так, чтобы несколько гастролей прошло без сучка и задоринки и мы полностью друг другу доверяли. Я бы не сказал, что эта работа в ту пору приносила мне особое удовольствие: одна сторона меня считала сотрудником КГБ, а другая - человеком, который способен продать родину. Неприятно.
За джаз давали грамоты
...В войну в госпиталях, когда мои ровесники приходили к раненым, играли на скрипочке, я 9-летним мальчиком исполнял для них на фортепиано на слух фокстроты, регтаймы из кинофильмов, песенки. А иногда даже читал свои стихи.
Тогда я понял, что слава приходит не за то, что хорошо учишься, а за то, что делаешь тайно. Это намного интереснее: создается свой круг общения, "орден меченосцев", тайная "масонская" джазовая ложа.
Джаз и рок начинались для меня как андеграунд. Это был юношеский протест против академической музыки, которой меня учили. Я понял, что меня она никуда не приведет: допустим, я блестяще играю Бетховена. Ну и что? Дай бог, переведут на следующий курс, погладят по головке и скажут: "Молодец, мы тебе четыре поставим". А за джаз мне тайно налом хорошо платят и дают грамоту за выступление на фестивале. Грамоты с профилями Маркса, Энгельса и Ленина - и именно за джаз, за игру на слух.
Я не разделяю нытье джазовых музыкантов о том, что нам не давали зарабатывать, нас преследовали. Что значит "преследовали"? Большой зал Филармонии не давали. Но играть джаз на танцевальных вечерах было реально. Да, могли схватить за шкирку и спросить, где разрешение, где утвержденный репертуар. Были звонки, говорили, что мой оркестр играет не ту музыку, которая нужна советскому народу, нас поливали в газетах. Потом меня взяли в Ленконцерт, чему помог Иосиф Вайнштейн, которому нужен был ведущий. По иронии судьбы, наши вечера проходили в ДК им. Горького - того писателя, который джаз назвал "музыкой толстых".
Мемуары с грифом "секретно"
...Сейчас джаз принимает новое обличие. То, что звучит в Петропавловской крепости на фестивале, - на самом деле не очень джаз. Но это джаз для молодежи. Я ведь тоже не считал джазом регтайм конца 1890-х годов. Все до нашего рождения - это эпоха ренессанса: никто не знает, когда это было. Время проходит, все стирается, нас интересует наша собственная жизнь. Так что в юности я получил свинг, би-боп, Паркера, Колтрейна - это все мое. С новым я обязан разобраться, чтобы рассказать студентам. И меня за такую всеядность ругают друзья из мира критики. Но, будучи ведущим на концертах, я не могу себе позволить ругать исполнителей: я в их команде. Я много могу написать критических статей о тех, с кем выступаю. Я лучше всех знаю их недостатки. Но зачем? А вот мемуары с грифом "Опубликовать через 50 лет после моей смерти" я уже написал.
Сегодня человек в 20-30 лет принимает за джаз все неакадемичекое. На самом деле это может быть узбекская народная музыка в современной обработке, с ритмом, похожим на джаз. Я, как критик, утверждаю, что для каждого поколения джаз - это своя музыка, каждый вкладывает что-то свое в это понятие. И спорить на эту тему бесполезно.
Сейчас я больше всего хочу дожить до 80 лет, у меня еще много невыполненных дел. В редакции уже второе издание джазовой энциклопедии. К сожалению, в первом не удалось избежать неточностей, но первый блин не бывает без комков...
Записала Алина ЦИОПА
