Культура
ЛОМОВОЙ КОНЬ НАШЕГО ТЕАТРА
12 января
Однажды, на очередном капустнике в БДТ, я среди прочих куплетов пропел и такой:
Вздыхают зрители:
"Ах, Лебедев! Ах, Женя!
Он так освоил
лошадиные движенья,
Так бьет копытом,
от спектакля возбужденный,
Что на него б взобрался
сам Семен Буденный!"
Актеры смеялись, Лебедев тоже. А после, когда я встретился с ним как журналист (за тридцать лет в какой уже по счету раз!), Евгений Алексеевич сказал:
- Подобное перевоплощение было совсем не случайным. Помните песню-плач Холстомера? Так вот, этот вопль во мне давным-давно, с одной страшной ночи в деревне. Я проснулся от воя бабы. Она выла, как воет корова на бойне перед тем, как убьют. Прижавшись к окну, увидел: напротив нашего дома соседка вцепилась в рога своей коровенки, а военный стегает ее по рукам плеткой. Вовсю шла коллективизация... Сколько лет минуло, а все слышу этот вопль...
Да, он тоже, как Холстомер, был "пегим": сын провинциального священника, а поэтому - по мнению "советов" - "попенок", "кутейник", "лишенец"... Как он вынес все это - издевательства, раннее сиротство, мыканье по жизни, - чтобы после стать великим русским артистом... Кто-то из молодых читателей слову "великий", наверное, удивится: ведь широкому зрителю нынче известны лишь теле- и кино-звезды, а Лебедев на экране особо не мелькал. Как сказал один умный человек: "В отличие от многих прытких скакунов-пустозвонов он гордо прошел мимо кино стороной. Мимо кино, которое позволило себе его не заметить". Но зато питерские театралы на протяжении почти полувека имели счастье восторгаться его яркими персонажами: от Кикиморы, Мадемуазель Куку, Артуро Уи, Аристархушки до Рогожина, Монахова, Бессеменова, Крутицкого, Опискина, Фирса... Ну и, конечно же, - Холстомера! В общем, совсем не зря еще при жизни артиста было мудро сформулировано: "По судьбе своей Евгений Лебедев - самый что ни на есть ломовой конь в нашем разномастном актерском табуне. Конь, знающий цену ноше, которую верно тянет: служит на театре".
Однажды, рассуждая о прожитом, Евгений Алексеевич поделился со мной и такой
мыслью:
- Холстомер помогает актеру сказать о многом. Вот, например: "Есть люди, которые землю называют своею, а никогда не видели этой земли и никогда по ней не проходили. Есть люди, которые других людей называют своими, а никогда не видали
этих людей; и все отношение их к этим людям состоит в том, что они делают им зло..." Знаете, о чем думаю, когда произношу это? О нашем преступном вторжении в Прагу в 68-м, о нашей авантюре с Афганистаном, о наших преступлениях в Чечне... И еще о многом другом...
Какая удача, что у артиста был "свой" режиссер - Товстоногов!
Лев СИДОРОВСКИЙ
Вздыхают зрители:
"Ах, Лебедев! Ах, Женя!
Он так освоил
лошадиные движенья,
Так бьет копытом,
от спектакля возбужденный,
Что на него б взобрался
сам Семен Буденный!"
Актеры смеялись, Лебедев тоже. А после, когда я встретился с ним как журналист (за тридцать лет в какой уже по счету раз!), Евгений Алексеевич сказал:
- Подобное перевоплощение было совсем не случайным. Помните песню-плач Холстомера? Так вот, этот вопль во мне давным-давно, с одной страшной ночи в деревне. Я проснулся от воя бабы. Она выла, как воет корова на бойне перед тем, как убьют. Прижавшись к окну, увидел: напротив нашего дома соседка вцепилась в рога своей коровенки, а военный стегает ее по рукам плеткой. Вовсю шла коллективизация... Сколько лет минуло, а все слышу этот вопль...
Да, он тоже, как Холстомер, был "пегим": сын провинциального священника, а поэтому - по мнению "советов" - "попенок", "кутейник", "лишенец"... Как он вынес все это - издевательства, раннее сиротство, мыканье по жизни, - чтобы после стать великим русским артистом... Кто-то из молодых читателей слову "великий", наверное, удивится: ведь широкому зрителю нынче известны лишь теле- и кино-звезды, а Лебедев на экране особо не мелькал. Как сказал один умный человек: "В отличие от многих прытких скакунов-пустозвонов он гордо прошел мимо кино стороной. Мимо кино, которое позволило себе его не заметить". Но зато питерские театралы на протяжении почти полувека имели счастье восторгаться его яркими персонажами: от Кикиморы, Мадемуазель Куку, Артуро Уи, Аристархушки до Рогожина, Монахова, Бессеменова, Крутицкого, Опискина, Фирса... Ну и, конечно же, - Холстомера! В общем, совсем не зря еще при жизни артиста было мудро сформулировано: "По судьбе своей Евгений Лебедев - самый что ни на есть ломовой конь в нашем разномастном актерском табуне. Конь, знающий цену ноше, которую верно тянет: служит на театре".
Однажды, рассуждая о прожитом, Евгений Алексеевич поделился со мной и такой
мыслью:
- Холстомер помогает актеру сказать о многом. Вот, например: "Есть люди, которые землю называют своею, а никогда не видели этой земли и никогда по ней не проходили. Есть люди, которые других людей называют своими, а никогда не видали
этих людей; и все отношение их к этим людям состоит в том, что они делают им зло..." Знаете, о чем думаю, когда произношу это? О нашем преступном вторжении в Прагу в 68-м, о нашей авантюре с Афганистаном, о наших преступлениях в Чечне... И еще о многом другом...
Какая удача, что у артиста был "свой" режиссер - Товстоногов!
Лев СИДОРОВСКИЙ
