Общество
НУЖНА ИНТЕРВЕНЦИЯ ЗДРАВОГО СМЫСЛА
16 февраля
Недавний случай. Идет телемост подростковых клубов Берлин - Москва. На немецкой стороне, где в этот момент я с ребятами своего интеграционного клуба, все как всегда. Мы у себя: обычная обстановка. Здесь кофе, здесь потанцуем, там поговорим. Держатся все без напряга. Норовят поближе к телекамерам - дети же, им интересно. Заходит представитель правительства Берлина. Но к высокому гостю у ребят ноль внимания, стоят к нему спиной - заняты, идет передача. Не до него. И он это понимает. Подзывает одного, просит сообщить ведущему телемоста, что вот, мол, пришел, готов выступить. А сказав в микрофон, что хотел, незаметно уходит. Смотрю на экран. Там - Москва. И там все иначе. Совсем другие дети. Не то что мои шалопаи - эти похожи на примерных старшеклассников и студентов. Тянут руки, рассудительно говорят. И сидят-то словно в каком-то театре. На первом плане - мудрые лица многочисленных начальников по молодежным делам. Стоят таблички: заведующие отделами, подотделами...
Теперь, когда меня спрашивают, какой такой необыкновенной педагогикой может быть поучителен для нас немецкий опыт работы с уличными детьми, сразу вспоминаю эти телекадры по контрасту с немецким бытием. Будучи дома - где-нибудь в Петербурге, когда не с чем сравнивать, - не обратил бы, может, внимания. Показуха нам привычна. Но чем ее больше, тем, значит, меньше дела. А так бывает, когда отдано оно на откуп чиновникам, которые иначе не умеют. И не потому, что они плохие, а потому, что чиновники, работа у них такая: отчет о ней - главное. Я долго, например, удивлялся, зачем тратить бюджетные деньги на организацию среди девочек-подростков конкурсов красоты с поэтическим названием "Жемчужина", когда на улицах города тысячи голодных, больных, никому не нужных детей? А потом все понял. Зачем, зачем... Дело видное. А одеть, накормить, вылечить да если еще наставить на путь истинный бедолаг - это ж каждодневный труд. И никаких тебе огней рампы.
Нашему Институту подростка 15 лет, мы в числе первых в стране начинали обстоятельно заниматься проблемой. Создали уличную социальную службу, разработали и несколько лет вели городскую программу возвращения проблемных ребят в нормальную жизнь. Но одну проблему преодолеть не могли: денег для дела постоянно не хватало. Институт изначально был негосударственный. И когда уж совсем стало невмоготу, добились перевода уличной службы на бюджетное финансирование. Но оказалось, что тут мы уже не хозяева положения: главное дело вовсе не улица, а писать бумаги. Мы тоже стали своего рода чиновниками.
Потому, работая в Берлине, я, кроме прочего, старался понять, как это у немцев вдруг все складывается. И первое, что узнал: у них эта важная работа отдана как раз негосударственным организациям. Потому что чиновники везде одинаковы, а уличная служба - дело живое. Голодных оборванцев-беспризорников там, конечно, нет, но бродяги, любители уличных тусовок, неблагополучные семьи, особенно среди иммигрантов, а с ними и проблемы, похожие на наши, - существуют. Социальной работы хватает. Но и работников - тоже. Они специализируются по отраслям своего дела, имеют на то дипломы учебных заведений, лицензии. Есть социальные педагоги по группам риска, по индивидуальной работе с семьей, в приютах, прочих воспитательных учреждениях, в криминальной детской среде и на улице. Во многих больших жилых домах имеются офисы социальных работников, которые организуют досуг, помогают решать ребячьи и родительские проблемы населения ближайших территорий с помощью созданной для подобных целей организации - "Ферайн". Финансируют в таких случаях работу спонсоры или государство. "Ферайн", как и каждый ее работник, заинтересована в том, чтобы найти детскую, подростковую либо общую молодежную социальную проблему - дома, улицы, района или города - и предложить убедительный вариант ее решения. Найти источник финансирования стараются и менеджеры организации. Они получают определенный процент от состоявшихся субсидий. Контроль за использованием средств по назначению немудреный, но безотказный. Все на виду. Конкурирующие организации не дремлют. А один раз попался, компьютеры это увековечили - все, прощай, работа. В социальной сфере за результатами исполнения проектов следят особенно пристально. Но именно за результатами - никому, конечно, в голову не придет проверять все в деталях: как, когда, на что были потрачены деньги, полученные на осуществление проекта. Важно, как он исполнен, больше ничего и не требуется. Сметная дисциплина, которая для российских контролеров синоним целевых расходов бюджетных средств и государственного контроля, в Германии - основа работы лишь самих чиновников, которые обязаны направлять казенные деньги строго куда предписано. А исполнитель проекта должен сам распорядиться полученными от государства средствами, возможностями, чтобы справиться с задачей, которую подрядился решить. На то они ему и даны. И за решение спрос - ни за что другое. По здравому разумению - как иначе?
Конечно, берлинский, общегерманский госбюджеты побогаче наших. А спонсоры пощедрее. Тем более что там эта щедрость налогами не облагается, как по нашим законам. И социальных программ гораздо больше. Но дело не только в количестве денег, а еще и в том, как ими распорядиться. В берлинских службах по работе с подростками, которые хорошо знаю, обычно всего по 3 администратора, зато до сорока уличных социальных работников. У нас все наоборот. И потому напрямую с уличными детьми общаются примерно с десяток-другой педагогов в целом городе - не больше.
Если подытожить, нам нужна интервенция здравого смысла. У немцев все устроено так, что частные профессиональные и общественные государственные интересы не противопоставляются (как в российском случае), а сочетаются, работают друг на друга. На чем и стоит здесь надежная система защиты детства. Вот и нам надо создавать такую. Надо создавать реабилитационные центры, которых пока единицы, кризисные квартиры. Все это окупится с лихвой. На милицейские рейды по ребячьим тусовкам, на бесконечную борьбу с детским криминалом сейчас уходит денег больше.
В Петербурге вместе с Институтом подростка действует сейчас организация "Герой", в которой наши сотрудники работают с беглецами из детдомов и приютов, от неудавшихся пап и мам. Там работает необычная "мобильная" школа. В ней занимаются самые безнадежно отставшие в учебе, и они имеют шанс догнать своих сверстников. Кроме прочего, мы стараемся наладить общение наших ребят с немецкими. Недавно они побывали друг у друга в гостях. У нас это считается одним из важных моментов "интеграции в здоровую среду". Вообще подобных клубов, семейных детдомов разного типа, хороших педагогов, социальных работников, умеющих общаться с уличной ребячьей публикой, в городе не так уж мало. Им вполне под силу справиться с этой бедой. Надо только найти способ всех привлечь и объединить в деле.
В берлинских службах по работе с подростками, которые хорошо знаю, обычно всего по 3 администратора, зато до сорока уличных социальных работников. У нас все наоборот. И потому напрямую с уличными детьми общаются примерно с десяток-другой педагогов в целом городе - не больше.
Александр ФАЙН, директор Петербургского института подростка, координатор службы уличной социальной
Теперь, когда меня спрашивают, какой такой необыкновенной педагогикой может быть поучителен для нас немецкий опыт работы с уличными детьми, сразу вспоминаю эти телекадры по контрасту с немецким бытием. Будучи дома - где-нибудь в Петербурге, когда не с чем сравнивать, - не обратил бы, может, внимания. Показуха нам привычна. Но чем ее больше, тем, значит, меньше дела. А так бывает, когда отдано оно на откуп чиновникам, которые иначе не умеют. И не потому, что они плохие, а потому, что чиновники, работа у них такая: отчет о ней - главное. Я долго, например, удивлялся, зачем тратить бюджетные деньги на организацию среди девочек-подростков конкурсов красоты с поэтическим названием "Жемчужина", когда на улицах города тысячи голодных, больных, никому не нужных детей? А потом все понял. Зачем, зачем... Дело видное. А одеть, накормить, вылечить да если еще наставить на путь истинный бедолаг - это ж каждодневный труд. И никаких тебе огней рампы.
Нашему Институту подростка 15 лет, мы в числе первых в стране начинали обстоятельно заниматься проблемой. Создали уличную социальную службу, разработали и несколько лет вели городскую программу возвращения проблемных ребят в нормальную жизнь. Но одну проблему преодолеть не могли: денег для дела постоянно не хватало. Институт изначально был негосударственный. И когда уж совсем стало невмоготу, добились перевода уличной службы на бюджетное финансирование. Но оказалось, что тут мы уже не хозяева положения: главное дело вовсе не улица, а писать бумаги. Мы тоже стали своего рода чиновниками.
Потому, работая в Берлине, я, кроме прочего, старался понять, как это у немцев вдруг все складывается. И первое, что узнал: у них эта важная работа отдана как раз негосударственным организациям. Потому что чиновники везде одинаковы, а уличная служба - дело живое. Голодных оборванцев-беспризорников там, конечно, нет, но бродяги, любители уличных тусовок, неблагополучные семьи, особенно среди иммигрантов, а с ними и проблемы, похожие на наши, - существуют. Социальной работы хватает. Но и работников - тоже. Они специализируются по отраслям своего дела, имеют на то дипломы учебных заведений, лицензии. Есть социальные педагоги по группам риска, по индивидуальной работе с семьей, в приютах, прочих воспитательных учреждениях, в криминальной детской среде и на улице. Во многих больших жилых домах имеются офисы социальных работников, которые организуют досуг, помогают решать ребячьи и родительские проблемы населения ближайших территорий с помощью созданной для подобных целей организации - "Ферайн". Финансируют в таких случаях работу спонсоры или государство. "Ферайн", как и каждый ее работник, заинтересована в том, чтобы найти детскую, подростковую либо общую молодежную социальную проблему - дома, улицы, района или города - и предложить убедительный вариант ее решения. Найти источник финансирования стараются и менеджеры организации. Они получают определенный процент от состоявшихся субсидий. Контроль за использованием средств по назначению немудреный, но безотказный. Все на виду. Конкурирующие организации не дремлют. А один раз попался, компьютеры это увековечили - все, прощай, работа. В социальной сфере за результатами исполнения проектов следят особенно пристально. Но именно за результатами - никому, конечно, в голову не придет проверять все в деталях: как, когда, на что были потрачены деньги, полученные на осуществление проекта. Важно, как он исполнен, больше ничего и не требуется. Сметная дисциплина, которая для российских контролеров синоним целевых расходов бюджетных средств и государственного контроля, в Германии - основа работы лишь самих чиновников, которые обязаны направлять казенные деньги строго куда предписано. А исполнитель проекта должен сам распорядиться полученными от государства средствами, возможностями, чтобы справиться с задачей, которую подрядился решить. На то они ему и даны. И за решение спрос - ни за что другое. По здравому разумению - как иначе?
Конечно, берлинский, общегерманский госбюджеты побогаче наших. А спонсоры пощедрее. Тем более что там эта щедрость налогами не облагается, как по нашим законам. И социальных программ гораздо больше. Но дело не только в количестве денег, а еще и в том, как ими распорядиться. В берлинских службах по работе с подростками, которые хорошо знаю, обычно всего по 3 администратора, зато до сорока уличных социальных работников. У нас все наоборот. И потому напрямую с уличными детьми общаются примерно с десяток-другой педагогов в целом городе - не больше.
Если подытожить, нам нужна интервенция здравого смысла. У немцев все устроено так, что частные профессиональные и общественные государственные интересы не противопоставляются (как в российском случае), а сочетаются, работают друг на друга. На чем и стоит здесь надежная система защиты детства. Вот и нам надо создавать такую. Надо создавать реабилитационные центры, которых пока единицы, кризисные квартиры. Все это окупится с лихвой. На милицейские рейды по ребячьим тусовкам, на бесконечную борьбу с детским криминалом сейчас уходит денег больше.
В Петербурге вместе с Институтом подростка действует сейчас организация "Герой", в которой наши сотрудники работают с беглецами из детдомов и приютов, от неудавшихся пап и мам. Там работает необычная "мобильная" школа. В ней занимаются самые безнадежно отставшие в учебе, и они имеют шанс догнать своих сверстников. Кроме прочего, мы стараемся наладить общение наших ребят с немецкими. Недавно они побывали друг у друга в гостях. У нас это считается одним из важных моментов "интеграции в здоровую среду". Вообще подобных клубов, семейных детдомов разного типа, хороших педагогов, социальных работников, умеющих общаться с уличной ребячьей публикой, в городе не так уж мало. Им вполне под силу справиться с этой бедой. Надо только найти способ всех привлечь и объединить в деле.
В берлинских службах по работе с подростками, которые хорошо знаю, обычно всего по 3 администратора, зато до сорока уличных социальных работников. У нас все наоборот. И потому напрямую с уличными детьми общаются примерно с десяток-другой педагогов в целом городе - не больше.
Александр ФАЙН, директор Петербургского института подростка, координатор службы уличной социальной
