Культура
ЮРИЙ ДРУЖНИКОВ: "В ШТАТАХ Я СНОВА СТАЛ ДИССИДЕНТОМ"
26 февраля
- Попалось на глаза в российской прессе: вас назвали с иронией "заокеанским мудрецом". Двух писателей пригласили из Америки выступить на Итальянском книжном фестивале этой осенью: лауреата Нобелевской премии мира Эли Визеля и вас. Ваш роман "Ангелы на кончике иглы" о московских журналистах побил на итальянском языке рекорд продажи в мягкой обложке. В России он печатался на периферии, а в Москве - никогда, причем не было откликов об этом романе в российской периодике. Почти два десятка лет вы, москвич, прочно живете в Калифорнии. Отъезд из Советского Союза был вынужденным?
- Я хотел уехать, потому что десять лет не издавали и не выпускали. В 1978-м группу литераторов за диссидентство выкинули из Союза писателей. Но коллег моих сразу выпустили за границу, а ко мне применили другую тактику: не давали выездной визы, не издавали, мстили за публикации за границей (били стекла, выкрадывали из квартиры рукописи, на допросах грозили лагерем и психушкой). Лишь после скандала с публичной выставкой в Москве "10 лет изъятия писателя из советской литературы" и письма американского конгресса Михаилу Горбачеву меня вытолкнули на Запад, отняв российское гражданство. Книга "Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова" вышла в Лондоне, а на родине была создана идеологическая комиссия. Опубликовали по всей стране десятки статей о том, что я оклеветал советского пионера-героя, и меня хотели судить. Я ругал советскую тоталитарную систему, и эта система рухнула. В Америке начали широко печататься мои книги, и тут я постепенно опять стал диссидентом, критиком демократической системы. Сегодня меня зовут в Европе американцем, а в Америке - русским. Разница в том, что здесь меня никто за это не преследует, а в российской прессе до сих пор ернически ругают. Но вот хорошая новость: только что первое полное издание "Доносчика 001..." вышло в Москве в издательстве "Русский путь".
- А как вам живется в Америке?
- Что такое эмиграция? Это практическая попытка превратить недовольство в удовлетворение. Ах, как хочется думать, что где-то есть земля, в которой все идеально: попал и окунулся в счастье. Десять тысяч американцев приехали в двадцатые-тридцатые годы в первую в мире страну коммунизма. Большинство из них погибли в лагерях... Я уже давно не эмигрант, но и Америка сегодня со всеми ее провалами в политике, кока-кольной культурой, пустопорожним средним образованием - вовсе не Земля обетованная. Тут надо много и тяжело работать, а отдых - 600 каналов глупого телевидения, зацикленного на криминале и рекламе. Впрочем, я и есть та рабочая лошадь, которая отдыхать в принятом смысле не любит. Пишу, отрываясь только на приглашения выступить в разных странах.
- Значит, с Америки брать пример не надо?
- Надо или не надо - вопрос, который не поможет. Фундаментальные демократические ценности в США сохраняются. Но поколение нового века мало читает, студенты кряхтя и по диагонали отрабатывают обязательный минимум литературы. Мне только что прислали социологическое обследование населения США, в котором отмечены следующие виды "культурных интересов": театр, танцы, музыка, живопись, кино. А чтение социологи даже в опросник не включили! Как заметил сотрудник литературного журнала "Нью-Йоркер", "поэзия - прелестная штука, но до чего трудно ради нее приморозить к стулу одно место". Процент равнодушия в повседневной американской жизни растет. Все американские болезни - от кока-колы, однополых браков, воинственного феминизма до миллионной нелегальной иммиграции, а также глупости политической корректности (женщина может обидеться, если ей подадут пальто или первой пропустят в дверь) - перехватываются в Европе с интервалом от пяти до десяти лет. У меня на лекциях по Серебряному веку русской поэзии сидит студент с лицом, наполовину синим, то есть пол-лба, полноса и одна щека покрашены синей краской. Воздержусь от прогноза.
- Вы выступаете и пишете по-русски и по-английски. А думаете на каком языке?
- Думаю на том, на каком в данный момент говорю или пишу. Это естественно. Иное дело, что ментальность в широком смысле остается русской: корни, понимание других культур, оценка происходящего. Сейчас я вижу, например, что мое советское образование было лучше нынешнего американского.
- Отразился ли в вашем творчестве журналистский опыт работы в московских газетах шестидесятых годов?
- Когда я вижу рыхлую прозу, из которой хочется выжать воду, понимаю, что автор журналистом не был. Журналистика - школа жесткая, учит резать по-живому. А ничего нет лучше, чем быть строгим редактором самому себе. Небрежно написанные книги легко читаются, но и легко пишутся, поэтому, в частности, мне не интересны. Я не читаю писателей, которые публикуют по два романа в год, а то и больше. Представьте Толстого автором не трех романов, а тридцати: смогла бы Софья Андреевна переписывать каждый из них по восемь раз, о чем писал их сын? Высокая проза требует размышлений, накопленного по малым крохам остроумия, стилистического изящества, которое достигается многочисленными правками самого себя. В юности я работал книжным редактором и журналистом, объехал всю Россию не раз и не два. Без профессионализма в газетном деле я не смог бы написать роман о газетчиках "Ангелы на кончике иглы". И весь этот опыт несу с собой, когда пишу для периодики, не говоря уж о прозе.
- За последний год в Москве у вас вышли "Два с половиной романа", книга сатиры "Там - это вам не тут!", новое издание "Доносчика 001...". Как вам видится нынешний российский книжный рынок?
- Он впечатляет. Однако после бума предыдущих лет книгоиздательство замедлилось, стало более конъюнктурным. Хорошо бы не только брать на Западе книги и переводить, но со своими книгами шире выходить на мировые рынки. К сожалению, со всей России на Франкфуртскую ярмарку в прошлом году прибыли 40 издателей. Для сравнения: китайских было 200, немецких 4 тысячи.
- О чем сейчас пишете?
- Этот вопрос мне задали в женском литературном клубе в Сан-Франциско. Участницы прочитали мой роман "Ангелы на кончике иглы" и за чашкой кофе обменивались мнениями. Пригласили автора. Одна пожилая леди задала тот же вопрос. Я объяснил, что пишу новый роман, в котором смешались история и современность. А подробнее не могу: если буду сочинять устно, потом неинтересно будет писать. "Скажите хоть название!" - потребовала дама. Названия я пока не придумал и сказал: "Война и мир". "Молодой человек, - строго сказала она, - лучше назовите ваш роман "Мир и война". Я точно помню, что в Голливуде уже был фильм "Война и мир". В общем, я работаю над новым названием недописанного романа.
"Из классиков сегодняшние российские проблемы точнее всех охарактеризовал Чехов. Двигаясь на остров Сахалин в 1890 году, он в письме отмечает: "Хорош Божий свет. Одно только нехорошо: мы. Как мало в нас справедливости и смирения, как дурно понимаем мы патриотизм... Надо быть справедливым, а остальное все приложится". Сомневаюсь насчет смирения, а вот становление справедливости в обществе есть высшая цель писателя".
ДОСЬЕ "НВ"
• Юрий Дружников родился в 1933 году в Москве.
• В 1964-1971 гг. работал редактором отдела в газете "Московский комсомолец".
• Исключен из членов Союза писателей за антисоветскую деятельность в 1977 году.
• В 1987-м эмигрировал в США.
• Наиболее известные книги: документальное расследование "Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова" (Москва, 1995), роман "Ангелы на кончике иглы" (Москва, 1991), роман-исследование о Пушкине "Узник России" (Москва, 1996), сборник эссе и воспоминаний "Я родился в очереди" (Москва, 2002), очерки о трагедии отечественной литературы "Русские мифы" (Москва, 1999) и "Дуэль с пушкинистами" (Москва, 2001).
• В настоящее время - профессор Калифорнийского университета, славист.
Беседовала Лола ЗВОНАРЕВА, Дейвис (штат Калифорния)
- Я хотел уехать, потому что десять лет не издавали и не выпускали. В 1978-м группу литераторов за диссидентство выкинули из Союза писателей. Но коллег моих сразу выпустили за границу, а ко мне применили другую тактику: не давали выездной визы, не издавали, мстили за публикации за границей (били стекла, выкрадывали из квартиры рукописи, на допросах грозили лагерем и психушкой). Лишь после скандала с публичной выставкой в Москве "10 лет изъятия писателя из советской литературы" и письма американского конгресса Михаилу Горбачеву меня вытолкнули на Запад, отняв российское гражданство. Книга "Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова" вышла в Лондоне, а на родине была создана идеологическая комиссия. Опубликовали по всей стране десятки статей о том, что я оклеветал советского пионера-героя, и меня хотели судить. Я ругал советскую тоталитарную систему, и эта система рухнула. В Америке начали широко печататься мои книги, и тут я постепенно опять стал диссидентом, критиком демократической системы. Сегодня меня зовут в Европе американцем, а в Америке - русским. Разница в том, что здесь меня никто за это не преследует, а в российской прессе до сих пор ернически ругают. Но вот хорошая новость: только что первое полное издание "Доносчика 001..." вышло в Москве в издательстве "Русский путь".
- А как вам живется в Америке?
- Что такое эмиграция? Это практическая попытка превратить недовольство в удовлетворение. Ах, как хочется думать, что где-то есть земля, в которой все идеально: попал и окунулся в счастье. Десять тысяч американцев приехали в двадцатые-тридцатые годы в первую в мире страну коммунизма. Большинство из них погибли в лагерях... Я уже давно не эмигрант, но и Америка сегодня со всеми ее провалами в политике, кока-кольной культурой, пустопорожним средним образованием - вовсе не Земля обетованная. Тут надо много и тяжело работать, а отдых - 600 каналов глупого телевидения, зацикленного на криминале и рекламе. Впрочем, я и есть та рабочая лошадь, которая отдыхать в принятом смысле не любит. Пишу, отрываясь только на приглашения выступить в разных странах.
- Значит, с Америки брать пример не надо?
- Надо или не надо - вопрос, который не поможет. Фундаментальные демократические ценности в США сохраняются. Но поколение нового века мало читает, студенты кряхтя и по диагонали отрабатывают обязательный минимум литературы. Мне только что прислали социологическое обследование населения США, в котором отмечены следующие виды "культурных интересов": театр, танцы, музыка, живопись, кино. А чтение социологи даже в опросник не включили! Как заметил сотрудник литературного журнала "Нью-Йоркер", "поэзия - прелестная штука, но до чего трудно ради нее приморозить к стулу одно место". Процент равнодушия в повседневной американской жизни растет. Все американские болезни - от кока-колы, однополых браков, воинственного феминизма до миллионной нелегальной иммиграции, а также глупости политической корректности (женщина может обидеться, если ей подадут пальто или первой пропустят в дверь) - перехватываются в Европе с интервалом от пяти до десяти лет. У меня на лекциях по Серебряному веку русской поэзии сидит студент с лицом, наполовину синим, то есть пол-лба, полноса и одна щека покрашены синей краской. Воздержусь от прогноза.
- Вы выступаете и пишете по-русски и по-английски. А думаете на каком языке?
- Думаю на том, на каком в данный момент говорю или пишу. Это естественно. Иное дело, что ментальность в широком смысле остается русской: корни, понимание других культур, оценка происходящего. Сейчас я вижу, например, что мое советское образование было лучше нынешнего американского.
- Отразился ли в вашем творчестве журналистский опыт работы в московских газетах шестидесятых годов?
- Когда я вижу рыхлую прозу, из которой хочется выжать воду, понимаю, что автор журналистом не был. Журналистика - школа жесткая, учит резать по-живому. А ничего нет лучше, чем быть строгим редактором самому себе. Небрежно написанные книги легко читаются, но и легко пишутся, поэтому, в частности, мне не интересны. Я не читаю писателей, которые публикуют по два романа в год, а то и больше. Представьте Толстого автором не трех романов, а тридцати: смогла бы Софья Андреевна переписывать каждый из них по восемь раз, о чем писал их сын? Высокая проза требует размышлений, накопленного по малым крохам остроумия, стилистического изящества, которое достигается многочисленными правками самого себя. В юности я работал книжным редактором и журналистом, объехал всю Россию не раз и не два. Без профессионализма в газетном деле я не смог бы написать роман о газетчиках "Ангелы на кончике иглы". И весь этот опыт несу с собой, когда пишу для периодики, не говоря уж о прозе.
- За последний год в Москве у вас вышли "Два с половиной романа", книга сатиры "Там - это вам не тут!", новое издание "Доносчика 001...". Как вам видится нынешний российский книжный рынок?
- Он впечатляет. Однако после бума предыдущих лет книгоиздательство замедлилось, стало более конъюнктурным. Хорошо бы не только брать на Западе книги и переводить, но со своими книгами шире выходить на мировые рынки. К сожалению, со всей России на Франкфуртскую ярмарку в прошлом году прибыли 40 издателей. Для сравнения: китайских было 200, немецких 4 тысячи.
- О чем сейчас пишете?
- Этот вопрос мне задали в женском литературном клубе в Сан-Франциско. Участницы прочитали мой роман "Ангелы на кончике иглы" и за чашкой кофе обменивались мнениями. Пригласили автора. Одна пожилая леди задала тот же вопрос. Я объяснил, что пишу новый роман, в котором смешались история и современность. А подробнее не могу: если буду сочинять устно, потом неинтересно будет писать. "Скажите хоть название!" - потребовала дама. Названия я пока не придумал и сказал: "Война и мир". "Молодой человек, - строго сказала она, - лучше назовите ваш роман "Мир и война". Я точно помню, что в Голливуде уже был фильм "Война и мир". В общем, я работаю над новым названием недописанного романа.
"Из классиков сегодняшние российские проблемы точнее всех охарактеризовал Чехов. Двигаясь на остров Сахалин в 1890 году, он в письме отмечает: "Хорош Божий свет. Одно только нехорошо: мы. Как мало в нас справедливости и смирения, как дурно понимаем мы патриотизм... Надо быть справедливым, а остальное все приложится". Сомневаюсь насчет смирения, а вот становление справедливости в обществе есть высшая цель писателя".
ДОСЬЕ "НВ"
• Юрий Дружников родился в 1933 году в Москве.
• В 1964-1971 гг. работал редактором отдела в газете "Московский комсомолец".
• Исключен из членов Союза писателей за антисоветскую деятельность в 1977 году.
• В 1987-м эмигрировал в США.
• Наиболее известные книги: документальное расследование "Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова" (Москва, 1995), роман "Ангелы на кончике иглы" (Москва, 1991), роман-исследование о Пушкине "Узник России" (Москва, 1996), сборник эссе и воспоминаний "Я родился в очереди" (Москва, 2002), очерки о трагедии отечественной литературы "Русские мифы" (Москва, 1999) и "Дуэль с пушкинистами" (Москва, 2001).
• В настоящее время - профессор Калифорнийского университета, славист.
Беседовала Лола ЗВОНАРЕВА, Дейвис (штат Калифорния)
