РУБИНА КАЛАНТАРЯН: "Я ИДУ К ВАМ, ЛЮДИ!"

Жизнь часто испытывала ее. То тяжелыми ударами судьбы, то обожанием тысяч поклонников ее волшебного голоса... То отсутствием работы, то таким обилием концертов и общественных обязанностей, что на все едва хватало времени. То холодным невниманием властей, то золотым дождем наград и званий. Но этот удар был самым жестоким...

ВО ВЛАСТИ ДИКАРЕЙ

Она вошла на станцию метро "Нарвская" и тут же оказалась зажатой в толпе, которая медленно и угрюмо двигалась вперед. Вот, наконец, и турникеты. Но что это? Все они заблокированы. И народ - с каким-то диким хохотом - перепрыгивает, и бежит на платформу, к поездам. Вокруг ни дежурных, ни милиционеров...
Она остановилась в нерешительности. И тут же сзади раздался злой окрик:
- Ну что, черная, застряла?! Прыгай давай!
Перепрыгнуть турникет ей, маленькой женщине, было не по силам, но и назад в этой плотной, напирающей толпе хода не было. Она растерялась, не понимая, что происходит и что теперь делать.
- Не можешь прыгать? Тогда залезай под турникет! Понаехали эти черные! Как бараны! - Сзади за ней стоял уже немолодой, но еще крепкий мужчина. - А ну, давай-ка!.. - приказал он своему товарищу, и они вдвоем со всей силы толкнули женщину на грязный пол.
Она упала и, ударившись, закричала. Не только от страшной боли, но и от ужаса. А те двое схватили ее за ноги и пихнули вперед. Но шуба не пускала. Тогда тот же мужчина с размаха ударил ее ногой в спину, и она окончательно застряла в узком проходе.
- Тащи ее, тащи на себя! - заорал тот же мужчина какой-то женщине, уже перескочившей через турникет. И та с готовностью схватила лежавшую на полу... за волосы и вытянула на другую сторону турникета.
Боль в позвоночнике казалась нестерпимой. Перед глазами мелькали чьи-то ноги... Откуда-то сверху неслись крики, визг, смех... Ей почудилось: наступил конец света.
Тут над ней склонились какие-то две женщины.
- Слушай, по-моему, это Рубина Калантарян, - сказала одна.
- Не смеши меня! - ответила ей вторая. - Народные артистки в метро не ездят!
И они ушли. Но та, первая, все же вернулась, присела рядом:
- Рубина Рубеновна, это вы?!
В этой женщине было единственное спасение, и, превозмогая боль, стыд, она едва слышно шепнула:
- Я.
Это произошло 11 января 2005 года в тот самый момент, когда закончилась одна из массовых демонстраций против бюрократически осуществленной монетизации льгот и расходящиеся по домам участники манифестации превратились в толпу.
А потом начались новые мучения. Два года борьбы с изматывающе острой болью в позвоночнике, с хамством медсестер и нянечек, с врачами, которые не хотели лечить, но очень хотели денег, причем настолько больших, которых у одинокой пожилой женщины, даже артистки, нет и быть не может...
Ей становилось все хуже, и она уже внутренне готовилась к самому страшному. Спас ее телефонный звонок артистки Валентины Паниной:
- Рубина Рубеновна, почему вас давно нигде не видно? ...Уже два года болеете? Я сейчас к вам приеду!
И приехала. Узнав, что стряслось, сперва долго плакала, а потом энергично взялась за дело. В результате летом прошлого года Рубину Калантарян наконец прооперировали.

ГОРДОСТЬ БЕЗ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ

Неужели все это о певице, которая является народной артисткой России, активным членом Всемирного клуба петербуржцев, имеет государственные и общественные награды, удостоена многих почетных званий?.. Ведь ей, артистке и общественной деятельнице, лично знакомой со многими сильными мира сего, достаточно было снять телефонную трубку - и к ее услугам тут же были бы лучшие клиники, лучшие врачи, и все бесплатно.
Но Рубина Калантарян никому не звонила. Она никогда не умела просить за себя, только за других. Сейчас понятия чести, достоинства, совести многим, точнее слишком многим, кажутся архаичными, даже наивными. Для Калантарян, чей княжеский род уходит корнями в прошлое тысячелетие, они неизменно оставались основой бытия. Она всегда, даже в самых тяжелых ситуациях, поступала не так, как подсказывает выгода, а как велит сердце. Выручали ее природный ум и талант. А еще и мир, который, как известно, не без добрых людей. Так было теперь, когда в страшной толпе метро ее спасла та случайная женщина, затем Валентина Панина, так было и прежде...
Человек всегда стремится к счастью, но начинается он с горя. Впервые горе обрушилось на Рубину, когда ей было всего десять лет. Отца, замнаркома сельского хозяйства Армении, репрессировали, мама, не пережив этой потери, скончалась, и их с сестрой, детей "врага народа", почти все стали сторониться, словно зачумленных.
- Вскоре после войны, - вспоминает Рубина Рубеновна, - я получила письмо из Ленинграда от преподавательницы музыки Виргилии Багратовны Арцируни, которая во время блокады жила у нас в эвакуации. Она настоятельно советовала приехать к ней и поступать в Консерваторию. Я долго копила деньги, а когда приехала, выяснилось, что зимой вступительных экзаменов нет, а без прописки жить в Ленинграде нельзя. Стою на Дворцовой, прощаюсь с прекрасным городом и вдруг вижу: ангел на колонне перстом указывает на Зимний дворец. Я тут же бегу в Эрмитаж, прямо к директору Иосифу Абгаровичу Орбели, моему соотечественнику. Он внимательно выслушал мою историю и позвонил кому-то: "У меня к вам просьба - сейчас придет молоденькая маленькая девушка, у нее изумительный голос, и, если мы с вами не поможем ей окончить Консерваторию, мир нам этого не простит". Так и сказал: "Мир не простит!"
После окончания Консерватории Рубину Калантарян распределили в Ереванский оперный театр. Но там не нашлось вакантного места, и ее пригласили в Ленинградский малый театр оперы и балета на роль Эсмеральды. О таком предложении можно было только мечтать. Да вот беда, о той же роли мечтали еще девять певиц театра, в том числе и те, которые годились этой героине в матери и даже бабушки. Мечтали так сильно, что накатали жалобу в обком партии: у нас в театре столько заслуженных, а ответственную роль хотят доверить девчонке! Начинающая певица сидела на репетициях, как в стане врагов. Однажды режиссер крикнул: "На сцену!" Она побежала, а вокруг засмеялись: оказывается, он звал не ее, а сидящую рядом соперницу. И тогда гордая княжна повернулась и вышла из зала, закрыв двери театра навсегда.
Так Рубина Калантарян с ее изумительным колоратурным сопрано оказалась на эстраде и вскоре стала известна всей стране как исполнительница русских романсов.
В соответствии с требованиями советской идеологии в ту пору этот жанр считался "упадническим" и вообще чуть ли не "белогвардейщиной". Но публика еще отлично помнила, как пели романсы Изабелла Юрьева и Надежда Обухова. Директор Ленинградского театра эстрады Исаак Гершман сказал:
- Ты только, Рубиночка, не пытайся подражать старым мастерам. Пой, как чувствуешь сама.
Это был первый урок. А второй она получила... в Магадане. Как-то раз во время гастрольного концерта немолодой человек поднялся на сцену и преподнес ей букет свежих роз. И это в 50 с лишним градусов мороза! Но она спокойно, будто так и надо, положила розы на рояль. Спасибо аккомпаниатору Леониду Николаевичу Калашникову, который тут же в ужасе зашептал:
- Дурочка, это же Козин! Кланяйся...
После концерта Вадим Алексеевич пригласил юную певицу к себе в гости.
- Русский романс, - сказал он, - поют меццо-сопрано, но ты сумела заменить грудное звучание такой душевностью, что мне твоя колоратура нисколечко не помешала. Только старайся поменьше демонстрировать свой сильный голос. Запомни: русская женщина, в отличие от восточной, более сдержанна в своих чувствах, она говорит о любви шепотом.
С годами коммунистическая идеология все же примирилась со старым романсом. Газеты перестали публиковать разгромные рецензии, обвиняющие Калантарян в "непонимании эстетических потребностей советского человека". Но судьба готовила новый удар...
- В начале девяностых "Ленконцерт" сократил всех пенсионеров, - продолжает рассказ певица. - Нас выкинули на улицу, даже не сказав спасибо. В один день я осталась без зрителя, совершенно одна, никому не нужная. Занималась с учениками, выступала в больницах, в обществе инвалидов, перед соседями в ЖЭКе... И вот спустя полтора года телефонный звонок: "Не могли бы вы приехать, прямо сейчас?" Оказывается в одном ДК артист (не хочу его называть) спел несколько песен, а потом заявил, что его ждут на другой площадке, и ускакал, оставив полный зал народа. Тут кто-то и вспомнил про меня. Я тут же сказала: "Да!" Схватила белое концертное платье и поехала. Едва начала первый романс: "Не пробужда-ай воспомина-аний", - не могу сдержать слез. У меня, видимо, было такое сильное эмоциональное состояние, что оно вмиг передалось залу: гляжу - и там многие плачут. А потом вдруг крик из дальних рядов, и оттуда, еле ковыляя, пробирается женщина. "Рубина! - кричит. - Я хожу!" После она мне божилась, что ночью ей, прикованному к креслу инвалиду, приснился ангел в белых одеждах и велел прийти на этот концерт. Хотите - верьте, хотите - нет, но так было.
После того случая Рубина Калантарян поняла: никто ей ничего не должен, она должна! В итоге в следующие полтора десятка лет успела столько, сколько не сделала за всю предыдущую жизнь. Выступала с благотворительными концертами, стала одним из инициаторов комитета за возвращение церквей верующим, проводила песенные фестивали и конкурсы, из года в год вела музыкальную программу "Многонациональный Петербург"... Каждый день всегда был расписан по минутам.

САМ СЕБЕ СУД

Многое из того, что Рубина Калантарян делала в эти годы, было впрямую направлено на сглаживание межнациональных противоречий, которые сразу и резко проявились в постсоветской России. Всю остроту этой проблемы она не раз ощущала на себе.
Шесть лет назад, как раз в тот день, когда Калантарян удостоилась премии "Золотой голос Петербурга", на станции метро "Гостиный Двор" дежурная при виде женщины с восточной внешностью и легким кавказским акцентом так крутанула в обратную сторону турникет, что сломала певице палец. А потом еще накричала на нее:
- Иди отсюда! Узбеков не пускаем!..
Три года назад, когда Калантарян возвращалась из Смольного, где выступала на заседании общественной организации "Межнациональные отношения", та же история повторилась на станции "Маяковская". Несмотря на предъявленное пенсионное удостоверение, дежурная преградила ей путь.
- Вы так поступаете потому, что я "черная"? - напрямую спросила певица и тут же услышала не менее прямой утвердительный ответ.
А два с небольшим года назад - опять-таки в метро! - ее избили так жестоко, что она уже думала, не выкарабкается. Мучили не только тяжелейшие боли в позвоночнике, мучила еще и душевная боль. Ведь тот мужчина, который ее бил... Его лишили льгот, и он из-за этого настолько озлобился на все и вся, что даже не понимал: эта маленькая женщина из того же поколения, и если она тоже едет в метро, значит, у нее в этой жизни прав не больше.
Когда боли немного отпускали, она пела. Громко, в полный голос, самой себе. Это было единственное, что ее спасало. Пела целыми днями, лежа в постели, потому что каждый шаг был мукой, да и не хотелось никуда ходить...
А однажды внезапно поймала себя на том, что ненавидит того мужчину, своего мучителя. Это испугало ее: выходит, я такая же?! И тогда она вынесла себе наказание: скоро май, и во все праздничные дни я буду давать концерты! Ее привозили на машине, помогали добраться до рояля, потом занавес открывался, и она пела. Каждый раз в зале - почти сплошь ветераны. И почти каждый раз, словно в едином порыве, зал вставал. Люди аплодировали ей стоя...
Вообще, за последний год она испытала столько любви!.. На городское радио регулярно обращались слушатели: "Мы соскучились по голосу Рубины Калантарян..." - и в радиоконцертах по заявкам звучали романсы в ее исполнении. Домой ей звонили не только друзья, но и незнакомые люди, в том числе представители национальных диаспор: старались поддержать, предлагали помощь. Почти ежедневно в ее квартире гости, в том числе ученики, как бывшие, так и нынешние, которым она помогает готовиться к предстоящему конкурсу.
...На днях этой мужественной женщине предстоит еще одна операция. Рубина Рубеновна сказала мне, что мечтает скоро вновь выйти на сцену. Добавлю: этого ждут и сотни, тысячи поклонников ее таланта.

ДОСЬЕ "НВ"

Рубина Рубеновна Калантарян родилась в Ереване. В 8 лет стала солисткой хора Радиокомитета Армении. Окончила Ленинградскую консерваторию (при поступлении, заполняя анкету, в графе "социальное происхождение" написала: "княжна", но, к счастью, этого никто не заметил). В 1959 году впервые выступила с сольной программой старинных русских романсов. Долгие годы была одной из ведущих артисток "Ленконцерта".
В 1992 году певице было присвоено звание народной артистки России. Она является кавалером ордена Дружбы и ордена Почета. Награждена высшими отличиями Всемирной академии культуры, науки и искусства; а также отмечена Патриархом Московским и всея Руси и Католикосом всех армян. Имеет звания "Человек года" и "Золотой голос Петербурга".
Сергей АЧИЛЬДИЕВ