Общество
ТОВАРИЩ КАРЛО
31 мартa
После крушения самодержавного строя властные полномочия в России и в столичном Петрограде оказались как бы разделенными надвое. С одной стороны, возникло Временное правительство, с другой - образовалась широкая сеть разноуровневых Советов, чьи лидеры полагали, что именно они выступают знаменосцами подлинной народной революции.
Этот период, длившийся приблизительно до кровопролитных июльских стычек, был окрещен двоевластием. Однако "пропорции" его распределялись неравномерно. Правительство во главе с князем Георгием Львовым, выходцем из могучего рода Рюриковичей, современники называли властью без силы, а Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, служивший до появления Всероссийского центрального исполнительного комитета Советов (ВЦИКа) в июне 1917-го ядром советских организаций по всей бывшей империи, - силой без власти.
Однако либеральный кабинет министров стремился удержать свои "высоты" и не допустить чрезмерного роста Советов. На местах были уволены старые губернаторы и градоначальники, коих заменили особыми комиссарами Временного правительства. Правда, как отмечает очевидец белоэмигрант Сергей Пушкарев, никакими серьезными рычагами они не обладали, а попытки "поставить" вместо прежней полиции муниципальную милицию, подчиненную земскому и городскому самоуправлению, не дали положительных результатов. В "державных" ведомствах князь Львов вынужденно сохранил опытных государевых управленцев. Да и вообще он (как и его ближайшие сподвижники - три блистательных Александра: Коновалов, Гучков и Керенский) в принципе не хотел идти ни на какие смелые шаги. Все ключевые вопросы должно было, по идее, решить всенародно избранное Учредительное собрание. Тем не менее столица попала под строгий пригляд обитателей Мариинского дворца, куда новые министры перебрались с
7 (20) марта: арестовав градоначальника Александра Балка и отправив в отставку городского голову (выборного "мэра") купца первой гильдии Павла Лелянова, правительство упразднило и Городскую думу (муниципалитет), но изваяло на ее руинах некоего системного двойника - Центральную городскую думу под "командой" умеренного либерала Юрия Глебова.
ОТВОРИТЕ МНЕ ТЕМНИЦУ
Помешать Советам этакие потуги в ту пору не могли. Петроградский совет, который расположился в левом флигеле Таврического дворца (где раньше заседала бюджетная комиссия Госдумы), провозгласил звучные, зовущие лозунги, определив заодно и своего вождя. Председателем Исполнительного комитета Петросовета стал грузинский меньшевик Николай Семенович Чхеидзе (носивший еще в дореволюционный период партийную кличку Карло) - наиболее авторитетная, по словам знатоков, фигура в разноликом советском движении 1917 года. Впервые к руководству городской жизнью пришел штатский, цивильный господин, которого, естественно, именовали "товарищем". А до мятежного марта Петербург-Петроград находился в руках генералов, назначенных по воле государя-императора.
Николай Чхеидзе приехал на берега Невы лет за десять до всех этих вспышек и сумятиц, имея за спиной яркое и насыщенное прошлое. Родился он на Кавказе, в деревне Путы Кутаисской губернии, в дворянской семье. Окончив местную гимназию, 23-летний парень отправился в Одессу, где в 1887 году поступил в университет. Учился недолго: взрывной темперамент не давал ни минуты покоя. Почти сразу Николая исключили за участие в студенческих беспорядках. Он уехал в Харьков, записавшись там в Ветеринарный институт. Но очень скоро был отчислен - опять за "крамолу". Пришлось возвращаться в Грузию, где отцовские связи помогли неблагонадежному бунтовщику устроиться на государственную службу. Впрочем, неуемная натура не позволила сосредоточиться на входящих-исходящих бумагах и верноподданнических рапортах "по начальству". В декабре 1892-го - вместе с грядущими светилами меньшевизма Ноем Жорданией и Исидором Рамишвили, а равно будущим большевиком-сталинцем Михой Цхакая - Чхеидзе основал крупную организацию закавказских социал-демократов, известную впоследствии как "Месаме-даси" ("Третья группа"). В ней состоял и сам, никому еще не ведомый тогда "отец народов", который, опираясь на своих соратников Владимира Кецховели (Ладо) и Александра Цулукидзе, пытался придать этому марксистскому кружку "заводной", напористо-радикальный характер.
А для Николая Чхеидзе пребывание в рядах "Месаме" оказалось хорошей школой, чей опыт можно было использовать везде и всюду. В 1898-м Николай Семенович осел в Аджарии, став гласным (депутатом) Батумской городской думы. Позднее работал инспектором муниципальной больницы, попутно сотрудничая в левых газетах и журналах. С 1902 года - активный член Батумского социал-демократического комитета. Ну а после знаменитого
II съезда РСДРП, где обозначились два четких крыла - ленинское, большевистское, и плехановско-мартовское, меньшевистское, - товарищ Карло окончательно выбрал свое место в многоцветном политическом спектре: он - с меньшевиками! Он - за пролетарскую революцию, но разумную и назревшую, за социализм, но не диктаторский, а демократический...
Шквалистый ветер 1905 года бросал Чхеидзе по всей Западной Грузии: неустрашимый боец упрочивал органы самоуправления, выступал на митингах, публиковал статьи, смягчал, как мог, стычки между армянами и азербайджанцами. Полиция тоже не дремала: пухлый том чхеидзевских "преступлений" рос день ото дня, а самого смутьяна дважды арестовывали, причем в 1907 году выслали из Батума, разрешив, однако, поселиться в Тифлисе. А там - по наезженной колее. Жена, Александра Ивановна, стоически переносила все приключения своего порывистого супруга, будучи его опорой и в счастье, и в горе...
БЛИЗОК ПОБЕДЫ ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ЧАС
Громкая слава пришла в 1907-1917-м, когда Чхеидзе попал в III и IV Государственные думы, представляя в Таврическом дворце далекую Тифлисскую губернию и умело возглавляя социал-демократическую парламентскую фракцию. Входил, по тогдашней моде, в Верховный совет масонской ложи "Великий Восток народов России". Боролся против мировой войны, но она, безумная, стала, увы, "фактом, который необходимо использовать социал-демократии, не порывая с демократией (буржуазной. - Я. Е.), настроенной патриотично". Поэтому не случайно, когда над столицей пронесся февральский смерч, эсеро-меньшевистские активисты выдвинули товарища Карло руководителем Петроградского совета - той самой силы без власти, о коей тягостно вздыхали "временные" министры, располагавшие властью без силы.
На долю Совета, соперничавшего (и взаимодействовавшего) с правительственной Центральной городской думой, выпало немного конкретной работы по обустройству Петрограда. Главным уделом оказалась большая политика. Вместе с тем левые лидеры возродили газету "Известия", издававшуюся в 1905 году как рупор Петербургского совета рабочих депутатов. А с 28 февраля (13 марта) 1917-го к читателю попали "Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов", которые летом, с образованием Всероссийского советского исполкома (ВЦИКа), превратились и в его печатный орган. Позднее журналистские таланты пригодились взыскательным большевистским поклонникам, переведшим редакцию в Москву, поближе к Кремлю. В течение всей красной эпохи "Известия" считались второй по значимости (после "Правды") газетой Советского Союза...
Но дооктябрьские "Известия" вели линию, названную в большевистских кругах "соглашательской" (то есть направленной на соглашение с буржуазией за счет беднейших народных масс). Правосоциалистический Петросовет, действительно, готов был поддержать Временное правительство, если оно учтет его пожелания - в частности, объявит курс на революционное оборончество (войну с Германией без аннексий и контрибуций). Тем временем вернувшийся из-за границы Ленин огласил в Таврическом дворце нашумевшие "Апрельские тезисы", где с порога отметалось оборончество, клеймились всякие контакты с правительством, говорилось о переходе страны к социалистической революции и республике Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов.
К приезду вождя большевистская партия получила хороший и полезный подарок. Балетная прима Матильда Кшесинская, опасаясь за свою безопасность, покинула прекрасный особняк на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, и эта ценная недвижимость стала объектом чужих вожделенных взглядов. В начале марта солдаты запасного бронедивизиона захватили коттедж и, пылая любовью к идеалам свободы, равенства и братства, "поднесли" верхний этаж городскому комитету РСДРП(б). Вслед за горкомовскими ответработниками в уютных комнатах обосновались ЦК и Военная организация большевиков. Здесь с удовольствием трудился Владимир Ильич, а угловую каменную беседку и легендарный балкон, выходящий на проспект, превратили в трибуны для ежедневных ораторских упражнений. Любопытная деталь: просторную ванну, где "божественная Малечка" когда-то купала и холила свое несравненное, сводившее с ума всю императорскую гвардию тело, товарищи комитетчики до краев заполнили социалистическими брошюрами и прокламациями.
МЕСТЬ БЕСПОЩАДНАЯ ВСЕМ СУПОСТАТАМ...
Конфликты между левыми и правыми вспыхивали, словно спички. Само Временное правительство сотрясали периодические кризисы, и в Мариинском дворце царила настоящая министерская чехарда. Но новая элита алкала зримых успехов и очевидных побед. "Я знаю правду жизни России! - кричал на одном из собраний военный министр Керенский. - Я знаю, что России нужно, и с сознанием своего права и своей власти говорю правду!" 18 июня началось масштабное наступление на Юго-Западном фронте, в Галиции. Предстояло превратить австрийский Лемберг в русский
Львов. Стратегический план готовился еще в царской Ставке, и именно для этой атаки намечалось вывести из Петрограда (к концу марта) все запасные батальоны. Не успели... На сей раз прорыв был удачным, но германские союзники быстро выручили австрийцев: с Западного фронта прибыли дивизии, которым удалось оттеснить русские войска за прежние рубежи. Цена боев поражала воображение - десятки тысяч убитых и раненых.
Внешний провал раскочегарил и внутреннюю смуту. Утром 3 (16) июля Первый пулеметный полк объявил о вооруженном наступлении против правительства. Его поддержали Гренадерский, Павловский, Третий стрелковый, 180-й пехотный запасные полки, а также многие рабочие.
4 (17) июля по Петрограду прокатилась полумиллионная демонстрация, требовавшая мира и советской власти. С балкона дворца Кшесинской ее приветствовал Ленин. Но история, как известно, не тротуар Невского проспекта. Эсеро-меньшевистские вожди Советов испугались властной ответственности и выразили доверие господам министрам. С помощью фронтовых бригад мятеж был потоплен в крови, что убедительно свидетельствовало: если бы четырьмя месяцами раньше бравые генералы не бросили на произвол судьбы умолявшего о помощи царя, монархическая верхушка смогла бы удержать некое системное равновесие, хотя общую политику пришлось бы основательно корректировать. 8 (21) июля Временное правительство обрело другого премьера - его обязанности легли на плечи Александра Федоровича Керенского. Двоевластие закончилось. Петроград принял вид оккупированного города, а Советы превратились в демократический довесок полубонапартистского режима. Крайние же фигуранты грозной игры сменили дислокацию: правительство переехало из Мариинского в Зимний дворец, а большевики перекочевали из "балетного" особняка, разгромленного юнкерами, в Смольный институт, чьи благородные девицы были распущены по маменькам и папенькам на бессрочные каникулы. Владимир Ленин и Григорий Зиновьев укрылись в Разливе, у рабочего Николая Емельянова...
ЗАЗВУЧИТ НЕПРИВЫЧНО ИНОСТРАННАЯ РЕЧЬ...
Лидер Советов Николай Чхеидзе понимал: его звезда неотвратимо клонится к закату. Горячий август укрепил это мнение: VI съезд большевистской партии, устремивший низы к вооруженному восстанию, и бесславный корниловский мятеж, не сумевший водворить даже видимость порядка, показали, что сил, способных противостоять социал-пугачевщине, практически не осталось. Наверх рвались оголтелые красные фанатики, грезившие о земном Царстве Божием без Бога. 31 августа товарищ Карло покинул пост председателя Петросовета, уступив его товарищу Троцкому. А в октябре пришлось уйти и из ВЦИКа. Не принявший коммунизма Чхеидзе уехал на родину. Там ("предварив" в какой-то степени карьеру Эдуарда Шеварднадзе) направлял Закавказский сейм, руководил Учредительным собранием независимой Грузии. Все рухнуло 25 февраля 1921-го, когда части 11-й Красной армии, выполняя приказ Кремля, вступили в Тифлис.
...Николай Семенович поселился на гостеприимной французской земле, в живописном Левиле, что под красавцем Парижем. Эмиграция затягивала, поглощала, создавая мираж протестного бытия и активной политической деятельности. Однажды солнечным июньским утром 1926 года именитый постоялец ощутил внезапный душевный холодок. Позади расплывались пьянящие мечты и горькие разочарования, грохотал жуткий очистительный и истребительный ураган. Впереди ждали скучные, серые будни и сутолока эмигрантских кафе с их никчемными, бессмысленными всхлипами, с их глупыми, несбыточными иллюзиями. Ждал затяжной штиль, ибо любому разумному наблюдателю было ясно как день: большевики победили и укоренились. Навсегда - не навсегда, но всерьез и надолго. Все великие, мощные события остались в прошлом - бездарно, вчистую проигранные теми, кто на протяжении десятилетий заклинал и готовил их. Стоило ли ради этого вести людей на бунт, свергать царя, топтать Корнилова, суля доверчивому, простодушному народу молочные реки в кисельных берегах? Да, на вчерашнем дне поставлен жирный крест. Все кончено... Импульсивный кавказец встал из-за стола, прошел в ванную комнату и, взяв с полочки бритвенный прибор, перерезал себе вены на обеих руках...
Вернувшийся из-за границы Ленин огласил в Таврическом дворце нашумевшие "Апрельские тезисы", где с порога отметалось оборончество, клеймились всякие контакты с правительством, говорилось о переходе страны к социалистической революции и республике Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов.
как это было
О, БОЖЕ МОЙ, КТО БУДЕТ НАМИ ПРАВИТЬ?
"Вся царская семья была перевезена в Царское Село и поселена во дворце под охраной. В то же время в Петрограде растерявшиеся члены Государственной думы бездействовали. Образовались молодежные бригады, которые по своей инициативе являлись к министрам (свергнутым. - Я. Е.), арестовывали и препровождали их в Думу. Там их помещали в Правительственный павильон. В министерства были откомандированы комиссарами члены Государственной думы, при них состояли чины канцелярии... Много и долго думали, что делать с арестованными министрами. Положение Родзянко (думского спикера. - Я. Е.) было затруднительно, но и здесь он нашелся. В Думе был член Государственной думы Керенский от партии социалистов-революционеров (эсеров. - Я. Е.). Неврастеник, адвокат по профессии, он горячо произносил свои речи, производил впечатление на женский пол и доставлял большое неудовольствие сидящим под кафедрой оратора стенографам, обрызгивая их пенящейся у рта слюною. Многие считали его кретином. Он находился под негласным надзором полиции. Это последнее обстоятельство дало Родзянко основание сказать: "Керенский их не любит и пускай с ними расправляется. Назначим его комиссаром юстиции". Керенский был в восторге и много пережил, пока удостоился разрешения на это своей партии".
Яков Глинка (глава Думской канцелярии, автор книги "Одиннадцать лет в Государственной думе")
Яков ЕВГЛЕВСКИЙ
Этот период, длившийся приблизительно до кровопролитных июльских стычек, был окрещен двоевластием. Однако "пропорции" его распределялись неравномерно. Правительство во главе с князем Георгием Львовым, выходцем из могучего рода Рюриковичей, современники называли властью без силы, а Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, служивший до появления Всероссийского центрального исполнительного комитета Советов (ВЦИКа) в июне 1917-го ядром советских организаций по всей бывшей империи, - силой без власти.
Однако либеральный кабинет министров стремился удержать свои "высоты" и не допустить чрезмерного роста Советов. На местах были уволены старые губернаторы и градоначальники, коих заменили особыми комиссарами Временного правительства. Правда, как отмечает очевидец белоэмигрант Сергей Пушкарев, никакими серьезными рычагами они не обладали, а попытки "поставить" вместо прежней полиции муниципальную милицию, подчиненную земскому и городскому самоуправлению, не дали положительных результатов. В "державных" ведомствах князь Львов вынужденно сохранил опытных государевых управленцев. Да и вообще он (как и его ближайшие сподвижники - три блистательных Александра: Коновалов, Гучков и Керенский) в принципе не хотел идти ни на какие смелые шаги. Все ключевые вопросы должно было, по идее, решить всенародно избранное Учредительное собрание. Тем не менее столица попала под строгий пригляд обитателей Мариинского дворца, куда новые министры перебрались с
7 (20) марта: арестовав градоначальника Александра Балка и отправив в отставку городского голову (выборного "мэра") купца первой гильдии Павла Лелянова, правительство упразднило и Городскую думу (муниципалитет), но изваяло на ее руинах некоего системного двойника - Центральную городскую думу под "командой" умеренного либерала Юрия Глебова.
ОТВОРИТЕ МНЕ ТЕМНИЦУ
Помешать Советам этакие потуги в ту пору не могли. Петроградский совет, который расположился в левом флигеле Таврического дворца (где раньше заседала бюджетная комиссия Госдумы), провозгласил звучные, зовущие лозунги, определив заодно и своего вождя. Председателем Исполнительного комитета Петросовета стал грузинский меньшевик Николай Семенович Чхеидзе (носивший еще в дореволюционный период партийную кличку Карло) - наиболее авторитетная, по словам знатоков, фигура в разноликом советском движении 1917 года. Впервые к руководству городской жизнью пришел штатский, цивильный господин, которого, естественно, именовали "товарищем". А до мятежного марта Петербург-Петроград находился в руках генералов, назначенных по воле государя-императора.
Николай Чхеидзе приехал на берега Невы лет за десять до всех этих вспышек и сумятиц, имея за спиной яркое и насыщенное прошлое. Родился он на Кавказе, в деревне Путы Кутаисской губернии, в дворянской семье. Окончив местную гимназию, 23-летний парень отправился в Одессу, где в 1887 году поступил в университет. Учился недолго: взрывной темперамент не давал ни минуты покоя. Почти сразу Николая исключили за участие в студенческих беспорядках. Он уехал в Харьков, записавшись там в Ветеринарный институт. Но очень скоро был отчислен - опять за "крамолу". Пришлось возвращаться в Грузию, где отцовские связи помогли неблагонадежному бунтовщику устроиться на государственную службу. Впрочем, неуемная натура не позволила сосредоточиться на входящих-исходящих бумагах и верноподданнических рапортах "по начальству". В декабре 1892-го - вместе с грядущими светилами меньшевизма Ноем Жорданией и Исидором Рамишвили, а равно будущим большевиком-сталинцем Михой Цхакая - Чхеидзе основал крупную организацию закавказских социал-демократов, известную впоследствии как "Месаме-даси" ("Третья группа"). В ней состоял и сам, никому еще не ведомый тогда "отец народов", который, опираясь на своих соратников Владимира Кецховели (Ладо) и Александра Цулукидзе, пытался придать этому марксистскому кружку "заводной", напористо-радикальный характер.
А для Николая Чхеидзе пребывание в рядах "Месаме" оказалось хорошей школой, чей опыт можно было использовать везде и всюду. В 1898-м Николай Семенович осел в Аджарии, став гласным (депутатом) Батумской городской думы. Позднее работал инспектором муниципальной больницы, попутно сотрудничая в левых газетах и журналах. С 1902 года - активный член Батумского социал-демократического комитета. Ну а после знаменитого
II съезда РСДРП, где обозначились два четких крыла - ленинское, большевистское, и плехановско-мартовское, меньшевистское, - товарищ Карло окончательно выбрал свое место в многоцветном политическом спектре: он - с меньшевиками! Он - за пролетарскую революцию, но разумную и назревшую, за социализм, но не диктаторский, а демократический...
Шквалистый ветер 1905 года бросал Чхеидзе по всей Западной Грузии: неустрашимый боец упрочивал органы самоуправления, выступал на митингах, публиковал статьи, смягчал, как мог, стычки между армянами и азербайджанцами. Полиция тоже не дремала: пухлый том чхеидзевских "преступлений" рос день ото дня, а самого смутьяна дважды арестовывали, причем в 1907 году выслали из Батума, разрешив, однако, поселиться в Тифлисе. А там - по наезженной колее. Жена, Александра Ивановна, стоически переносила все приключения своего порывистого супруга, будучи его опорой и в счастье, и в горе...
БЛИЗОК ПОБЕДЫ ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ЧАС
Громкая слава пришла в 1907-1917-м, когда Чхеидзе попал в III и IV Государственные думы, представляя в Таврическом дворце далекую Тифлисскую губернию и умело возглавляя социал-демократическую парламентскую фракцию. Входил, по тогдашней моде, в Верховный совет масонской ложи "Великий Восток народов России". Боролся против мировой войны, но она, безумная, стала, увы, "фактом, который необходимо использовать социал-демократии, не порывая с демократией (буржуазной. - Я. Е.), настроенной патриотично". Поэтому не случайно, когда над столицей пронесся февральский смерч, эсеро-меньшевистские активисты выдвинули товарища Карло руководителем Петроградского совета - той самой силы без власти, о коей тягостно вздыхали "временные" министры, располагавшие властью без силы.
На долю Совета, соперничавшего (и взаимодействовавшего) с правительственной Центральной городской думой, выпало немного конкретной работы по обустройству Петрограда. Главным уделом оказалась большая политика. Вместе с тем левые лидеры возродили газету "Известия", издававшуюся в 1905 году как рупор Петербургского совета рабочих депутатов. А с 28 февраля (13 марта) 1917-го к читателю попали "Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов", которые летом, с образованием Всероссийского советского исполкома (ВЦИКа), превратились и в его печатный орган. Позднее журналистские таланты пригодились взыскательным большевистским поклонникам, переведшим редакцию в Москву, поближе к Кремлю. В течение всей красной эпохи "Известия" считались второй по значимости (после "Правды") газетой Советского Союза...
Но дооктябрьские "Известия" вели линию, названную в большевистских кругах "соглашательской" (то есть направленной на соглашение с буржуазией за счет беднейших народных масс). Правосоциалистический Петросовет, действительно, готов был поддержать Временное правительство, если оно учтет его пожелания - в частности, объявит курс на революционное оборончество (войну с Германией без аннексий и контрибуций). Тем временем вернувшийся из-за границы Ленин огласил в Таврическом дворце нашумевшие "Апрельские тезисы", где с порога отметалось оборончество, клеймились всякие контакты с правительством, говорилось о переходе страны к социалистической революции и республике Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов.
К приезду вождя большевистская партия получила хороший и полезный подарок. Балетная прима Матильда Кшесинская, опасаясь за свою безопасность, покинула прекрасный особняк на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, и эта ценная недвижимость стала объектом чужих вожделенных взглядов. В начале марта солдаты запасного бронедивизиона захватили коттедж и, пылая любовью к идеалам свободы, равенства и братства, "поднесли" верхний этаж городскому комитету РСДРП(б). Вслед за горкомовскими ответработниками в уютных комнатах обосновались ЦК и Военная организация большевиков. Здесь с удовольствием трудился Владимир Ильич, а угловую каменную беседку и легендарный балкон, выходящий на проспект, превратили в трибуны для ежедневных ораторских упражнений. Любопытная деталь: просторную ванну, где "божественная Малечка" когда-то купала и холила свое несравненное, сводившее с ума всю императорскую гвардию тело, товарищи комитетчики до краев заполнили социалистическими брошюрами и прокламациями.
МЕСТЬ БЕСПОЩАДНАЯ ВСЕМ СУПОСТАТАМ...
Конфликты между левыми и правыми вспыхивали, словно спички. Само Временное правительство сотрясали периодические кризисы, и в Мариинском дворце царила настоящая министерская чехарда. Но новая элита алкала зримых успехов и очевидных побед. "Я знаю правду жизни России! - кричал на одном из собраний военный министр Керенский. - Я знаю, что России нужно, и с сознанием своего права и своей власти говорю правду!" 18 июня началось масштабное наступление на Юго-Западном фронте, в Галиции. Предстояло превратить австрийский Лемберг в русский
Львов. Стратегический план готовился еще в царской Ставке, и именно для этой атаки намечалось вывести из Петрограда (к концу марта) все запасные батальоны. Не успели... На сей раз прорыв был удачным, но германские союзники быстро выручили австрийцев: с Западного фронта прибыли дивизии, которым удалось оттеснить русские войска за прежние рубежи. Цена боев поражала воображение - десятки тысяч убитых и раненых.
Внешний провал раскочегарил и внутреннюю смуту. Утром 3 (16) июля Первый пулеметный полк объявил о вооруженном наступлении против правительства. Его поддержали Гренадерский, Павловский, Третий стрелковый, 180-й пехотный запасные полки, а также многие рабочие.
4 (17) июля по Петрограду прокатилась полумиллионная демонстрация, требовавшая мира и советской власти. С балкона дворца Кшесинской ее приветствовал Ленин. Но история, как известно, не тротуар Невского проспекта. Эсеро-меньшевистские вожди Советов испугались властной ответственности и выразили доверие господам министрам. С помощью фронтовых бригад мятеж был потоплен в крови, что убедительно свидетельствовало: если бы четырьмя месяцами раньше бравые генералы не бросили на произвол судьбы умолявшего о помощи царя, монархическая верхушка смогла бы удержать некое системное равновесие, хотя общую политику пришлось бы основательно корректировать. 8 (21) июля Временное правительство обрело другого премьера - его обязанности легли на плечи Александра Федоровича Керенского. Двоевластие закончилось. Петроград принял вид оккупированного города, а Советы превратились в демократический довесок полубонапартистского режима. Крайние же фигуранты грозной игры сменили дислокацию: правительство переехало из Мариинского в Зимний дворец, а большевики перекочевали из "балетного" особняка, разгромленного юнкерами, в Смольный институт, чьи благородные девицы были распущены по маменькам и папенькам на бессрочные каникулы. Владимир Ленин и Григорий Зиновьев укрылись в Разливе, у рабочего Николая Емельянова...
ЗАЗВУЧИТ НЕПРИВЫЧНО ИНОСТРАННАЯ РЕЧЬ...
Лидер Советов Николай Чхеидзе понимал: его звезда неотвратимо клонится к закату. Горячий август укрепил это мнение: VI съезд большевистской партии, устремивший низы к вооруженному восстанию, и бесславный корниловский мятеж, не сумевший водворить даже видимость порядка, показали, что сил, способных противостоять социал-пугачевщине, практически не осталось. Наверх рвались оголтелые красные фанатики, грезившие о земном Царстве Божием без Бога. 31 августа товарищ Карло покинул пост председателя Петросовета, уступив его товарищу Троцкому. А в октябре пришлось уйти и из ВЦИКа. Не принявший коммунизма Чхеидзе уехал на родину. Там ("предварив" в какой-то степени карьеру Эдуарда Шеварднадзе) направлял Закавказский сейм, руководил Учредительным собранием независимой Грузии. Все рухнуло 25 февраля 1921-го, когда части 11-й Красной армии, выполняя приказ Кремля, вступили в Тифлис.
...Николай Семенович поселился на гостеприимной французской земле, в живописном Левиле, что под красавцем Парижем. Эмиграция затягивала, поглощала, создавая мираж протестного бытия и активной политической деятельности. Однажды солнечным июньским утром 1926 года именитый постоялец ощутил внезапный душевный холодок. Позади расплывались пьянящие мечты и горькие разочарования, грохотал жуткий очистительный и истребительный ураган. Впереди ждали скучные, серые будни и сутолока эмигрантских кафе с их никчемными, бессмысленными всхлипами, с их глупыми, несбыточными иллюзиями. Ждал затяжной штиль, ибо любому разумному наблюдателю было ясно как день: большевики победили и укоренились. Навсегда - не навсегда, но всерьез и надолго. Все великие, мощные события остались в прошлом - бездарно, вчистую проигранные теми, кто на протяжении десятилетий заклинал и готовил их. Стоило ли ради этого вести людей на бунт, свергать царя, топтать Корнилова, суля доверчивому, простодушному народу молочные реки в кисельных берегах? Да, на вчерашнем дне поставлен жирный крест. Все кончено... Импульсивный кавказец встал из-за стола, прошел в ванную комнату и, взяв с полочки бритвенный прибор, перерезал себе вены на обеих руках...
Вернувшийся из-за границы Ленин огласил в Таврическом дворце нашумевшие "Апрельские тезисы", где с порога отметалось оборончество, клеймились всякие контакты с правительством, говорилось о переходе страны к социалистической революции и республике Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов.
как это было
О, БОЖЕ МОЙ, КТО БУДЕТ НАМИ ПРАВИТЬ?
"Вся царская семья была перевезена в Царское Село и поселена во дворце под охраной. В то же время в Петрограде растерявшиеся члены Государственной думы бездействовали. Образовались молодежные бригады, которые по своей инициативе являлись к министрам (свергнутым. - Я. Е.), арестовывали и препровождали их в Думу. Там их помещали в Правительственный павильон. В министерства были откомандированы комиссарами члены Государственной думы, при них состояли чины канцелярии... Много и долго думали, что делать с арестованными министрами. Положение Родзянко (думского спикера. - Я. Е.) было затруднительно, но и здесь он нашелся. В Думе был член Государственной думы Керенский от партии социалистов-революционеров (эсеров. - Я. Е.). Неврастеник, адвокат по профессии, он горячо произносил свои речи, производил впечатление на женский пол и доставлял большое неудовольствие сидящим под кафедрой оратора стенографам, обрызгивая их пенящейся у рта слюною. Многие считали его кретином. Он находился под негласным надзором полиции. Это последнее обстоятельство дало Родзянко основание сказать: "Керенский их не любит и пускай с ними расправляется. Назначим его комиссаром юстиции". Керенский был в восторге и много пережил, пока удостоился разрешения на это своей партии".
Яков Глинка (глава Думской канцелярии, автор книги "Одиннадцать лет в Государственной думе")
Яков ЕВГЛЕВСКИЙ
