Общество
ЧЕРНОБЫЛЬ: БЫЛЬ И БОЛЬ
26 апреля
Старый рабочий блокнот с пометкой на обложке: июль, 1986. Открыл и сразу вспомнил: Бронислава и ее трое детей - одна семья из тысяч, ставших жертвами катастрофы на Чернобыльской АЭС. Встреча, рассказ о которой, несмотря на уже начавшуюся гласность, опубликовать тогда было нельзя. Кремлевская власть всеми силами старалась скрыть и от мира, и от собственного народа правду о чернобыльской трагедии и ее последствиях.
Общежитие на проспекте Энтузиастов, квартира 82. Меня встречает стройная моложавая женщина лет сорока с ежиком волос на голове. В комнате дешевая общежитовская мебель. На одной из кроватей спит белоголовый мальчонка. Спит тревожно, как часто бывает при дневном сне: вздрагивает при звуке наших тихих голосов, стянул с плеч одеяло, открыв худенькие ключицы.
- Сынишка мой, Ваня, шестой год ему, - объясняет Бронислава. - Он у меня младший, Анжелика - средняя, ей шестнадцать лет, а Лариса, старшая, уже окончила техникум, ей двадцать один.
- Как вы устроились на новом месте? Сносно?
- Выдали самое необходимое на первый случай: мебель, постель, шторки на окно. Скоро уже месяц тут, обживаемся. На днях обещают привезти холодильник. А то лето, продукты портятся. Вот еще денег дали: сперва 564 рубля, а потом еще 1394. Это собрали работники объединения "Возрождение". Спасибо им! Анжелика в сентябре пойдет в десятый класс, а нам с Ларисой дали работу в лаборатории на заводе имени Котлякова. Но все у нас пока временно. Прописка в этом общежитии, работа...
- Что власти говорят, что обещают?
- Пока ничего определенного. Раньше мы все сами планировали, а теперь - как жизнь определит.
- У вас какая квартира была в Припяти?
- Четырехкомнатная.
- Значит, если захотите остаться в Питере, государство и здесь должно вам предоставить равноценную площадь.
- По логике так... А как будет на самом деле? Ничего не знаю, и это очень гнетет. У нас ведь там все пропало! Туда уж не вернуться. Даже детям моим. Припять будет закрыта еще очень много лет. Там теперь только войска, которые все дезактивируют, да еще специалисты, ликвидирующие аварию на станции. А какой у нас город замечательный! Особенно красиво сейчас, весной, когда все цветет. Чистый, аккуратный город, весь утопает в зелени, небольшой, удобный, рядом речка. И столько молодежи!..
- Если можно, расскажите, как случилась авария. Уже больше двух месяцев прошло, но мы до сих пор знаем все только по общим газетным сообщениям, а в основном - по слухам.
- Я с вечера чего-то закрутилась по хозяйству, еще даже не ложилась. А дети уж давно спали. Вдруг примерно в двадцать минут второго ночи сильный хлопок. Подумала: гроза, что ли? Глянула в окно, а на небе ни облачка. Странно. Только на утро по разговорам тех, кто работал на станции, догадались: что-то у них там случилось. Наш дом в двух-трех километрах от станции, а те-то, кто рядом жили, видели зарево. Но официально жителям города никто ничего не говорил. Только 27 апреля - мы как раз сели обедать - вдруг объявляют: будет эвакуация.
- Значит, прошло уже около полутора суток с момента аварии?
- Да. Одних увезли сразу же, а нас к вечеру. Сперва вывозили самых маленьких детей и тех, кто жил рядом со станцией. Ни паники, ни спешки не было. Мы еще сидели на улице часа два, ждали автобусов. Нам сказали: едете на два-три дня, возьмите только документы и продукты. Кто в чем был, тот в том и поехал: кто в рабочей одежде, кто в домашнем... Анжелика поехала в спортивном костюме, даже кофточку не взяла. Я ее уговаривала, а она - ни в какую. Ладно, думаю, свою возьму, хватит нам. Привезли в Полесский район, это примерно около сотни километров от нас.
- Если все горожане слышали, как вы сказали, хлопок, а те, кто жил близко, даже видели зарево, почему же никто не испугался?
- Неполадки случались на станции и раньше, но незначительные. Для населения они были безвредны, и людям даже не сообщали ничего. Думали, и теперь тоже какая-нибудь мелочь. Тем более мы же ничего не ощущали! Ни в первый день, ни во второй... Только на третий день начались сильнейшие головные боли, тошнота и такая слабость... Почти весь тот день, простите, мы сидели в туалете, потому что организму нужно было освободиться от той отравы, которая в нем накопилась. Жуткое состояние! Некоторым было так плохо, что их увозили в больницу.
- Как же вас лечили?
- Перво-наперво отправили в баню - мыться и стирать белье. После этого стало полегче. Еще давали таблетки, чтобы очистить организм. А потом сказали: "Если у кого есть родные, близкие друзья в других городах, уезжайте до своих. Так будет лучше". А у меня двоюродный брат в Ленинграде, вот мы и поехали сюда. Но в Ленинграде нас прямо на вокзале сняли с поезда и увезли на "скорой" в Военно-медицинскую академию. Мы, говорят, "зазвенели" как будильник. На Украине нас успокаивали: все нормально. Но тут уже так не говорили, каждый день с утра до вечера осмотры и лечение. А какое может быть лечение? Никакие лекарства принимать нельзя. Только средства, помогающие организму освободиться от радиоактивного заражения. У меня из-за этого облучения долгое время были очень сильные сердечные боли. У Ванечки ослабел иммунитет, он и теперь частенько температурит. Стараюсь детям давать всякие травы и сама пью. Может, хоть немного поможет? Я так думаю: природное должно помочь против того, что вопреки природе.
- Вам сказали, кто сколько получил рентген?
- Нет. И, наверное, правильно сделали - зачем человеку зря переживать? Лучше от этого не станет.
- А какую материальную помощь вам предоставило государство?
- Никакой. Если б остались там, в Полесском районе, тогда выдали бы, как и всем, по 200 рублей на человека.
- До сих пор в средствах массовой информации о чернобыльской аварии говорят и пишут очень осторожно. Мы до сих пор так и не знаем, что же это было. Скажите, это был ядерный взрыв?
- Да, взрыв. Хотя и относительно небольшой.
...Такой это был странный разговор. Бронислава несколько раз говорила, как она благодарна всем, кто им помог в беде. Между тем благодарить ей было, по сути, некого и не за что. Пытаясь утаить характер и последствия чернобыльской катастрофы, власти организовали эвакуацию Припяти и прилегающих сел только через 40 часов после аварии. Да и эвакуацией это трудно было назвать: в 100 километрах от станции все было тоже заражено. К тому же пострадавшим не обеспечили сразу надлежащее медицинское обслуживание. Наконец, государство - а ведь АЭС, как, впрочем, и все в стране, принадлежала ему - не дало ни копейки. Фактически всю заботу о пострадавших переложили на плечи предприятий и их коллективов, а также местных властей. Но там не очень-то хорошо понимали суть трагедии, иные, наверное, и не хотели понимать. К тому дню, когда я встречался с Брониславой, она прожила в Ленинграде уже два месяца и тем не менее ничего не знала о будущем своей семьи. Никто ей не мог сказать ничего определенного. Да и около 2000 рублей на троих, когда у людей нет ничего - ни зубной щетки, ни пальто, - были тогда слишком маленькими деньгами.
Вскоре после нашей встречи Бронислава с детьми уехала из общежития. И что потом с ними сталось, я не знаю. Очень хочется верить, что жизнь их сложилась успешно, насколько это было возможно в сложные 80-е и еще более сложные 90-е годы. А еще - что все они живы и здоровы.
Сейчас в Петербурге живут 9 тысяч человек, подвергшихся сильному радиоактивному облучению. Из них 6 тысяч - чернобыльцы, 349 человек - жертвы аварии, случившейся 50 лет назад на заводе "Маяк". 2 тысячи из них - инвалиды.
МЕЖДУ ТЕМ...
Главный минус сегодняшнего дня для жертв атомной трагедии - невозможность получить необходимые льготы. Закон об обеспечении жильем, лекарствами и деньгами этой категории граждан был принят в начале 90-х. За эти полтора десятка лет он менялся целых 14 раз. Самые жесткие изменения произошли в 2005 году с принятием 122-го закона, когда чернобыльцев приравняли к федеральным льготникам. Их лишили возможности ежегодно ездить в санатории. Укрепить подорванное здоровье теперь разрешено только тем, кто впервые подает заявку на курортное лечение. Также начались проблемы с лекарственным обеспечением.
Жильем, достойным героев-ликвидаторов, в Петербурге обеспечены только те льготники, которые успели встать в очередь на "квадратный метр" до 2005 года. Сейчас больше 600 семей ютятся в старых квартирах. между тем...
Главный минус сегодняшнего дня для жертв атомной трагедии - невозможность получить необходимые льготы. Закон об обеспечении жильем, лекарствами и деньгами этой категории граждан был принят в начале 90-х. За эти полтора десятка лет он менялся целых 14 раз. Самые жесткие изменения произошли в 2005 году с принятием 122-го закона, когда чернобыльцев приравняли к федеральным льготникам. Их лишили возможности ежегодно ездить в санатории. Укрепить подорванное здоровье теперь разрешено только тем, кто впервые подает заявку на курортное лечение. Также начались проблемы с лекарственным обеспечением.
Жильем, достойным героев-ликвидаторов, в Петербурге обеспечены только те льготники, которые успели встать в очередь на "квадратный метр" до 2005 года. Сейчас больше 600 семей ютятся в старых квартирах.
Сергей АЧИЛЬДИЕВ
Общежитие на проспекте Энтузиастов, квартира 82. Меня встречает стройная моложавая женщина лет сорока с ежиком волос на голове. В комнате дешевая общежитовская мебель. На одной из кроватей спит белоголовый мальчонка. Спит тревожно, как часто бывает при дневном сне: вздрагивает при звуке наших тихих голосов, стянул с плеч одеяло, открыв худенькие ключицы.
- Сынишка мой, Ваня, шестой год ему, - объясняет Бронислава. - Он у меня младший, Анжелика - средняя, ей шестнадцать лет, а Лариса, старшая, уже окончила техникум, ей двадцать один.
- Как вы устроились на новом месте? Сносно?
- Выдали самое необходимое на первый случай: мебель, постель, шторки на окно. Скоро уже месяц тут, обживаемся. На днях обещают привезти холодильник. А то лето, продукты портятся. Вот еще денег дали: сперва 564 рубля, а потом еще 1394. Это собрали работники объединения "Возрождение". Спасибо им! Анжелика в сентябре пойдет в десятый класс, а нам с Ларисой дали работу в лаборатории на заводе имени Котлякова. Но все у нас пока временно. Прописка в этом общежитии, работа...
- Что власти говорят, что обещают?
- Пока ничего определенного. Раньше мы все сами планировали, а теперь - как жизнь определит.
- У вас какая квартира была в Припяти?
- Четырехкомнатная.
- Значит, если захотите остаться в Питере, государство и здесь должно вам предоставить равноценную площадь.
- По логике так... А как будет на самом деле? Ничего не знаю, и это очень гнетет. У нас ведь там все пропало! Туда уж не вернуться. Даже детям моим. Припять будет закрыта еще очень много лет. Там теперь только войска, которые все дезактивируют, да еще специалисты, ликвидирующие аварию на станции. А какой у нас город замечательный! Особенно красиво сейчас, весной, когда все цветет. Чистый, аккуратный город, весь утопает в зелени, небольшой, удобный, рядом речка. И столько молодежи!..
- Если можно, расскажите, как случилась авария. Уже больше двух месяцев прошло, но мы до сих пор знаем все только по общим газетным сообщениям, а в основном - по слухам.
- Я с вечера чего-то закрутилась по хозяйству, еще даже не ложилась. А дети уж давно спали. Вдруг примерно в двадцать минут второго ночи сильный хлопок. Подумала: гроза, что ли? Глянула в окно, а на небе ни облачка. Странно. Только на утро по разговорам тех, кто работал на станции, догадались: что-то у них там случилось. Наш дом в двух-трех километрах от станции, а те-то, кто рядом жили, видели зарево. Но официально жителям города никто ничего не говорил. Только 27 апреля - мы как раз сели обедать - вдруг объявляют: будет эвакуация.
- Значит, прошло уже около полутора суток с момента аварии?
- Да. Одних увезли сразу же, а нас к вечеру. Сперва вывозили самых маленьких детей и тех, кто жил рядом со станцией. Ни паники, ни спешки не было. Мы еще сидели на улице часа два, ждали автобусов. Нам сказали: едете на два-три дня, возьмите только документы и продукты. Кто в чем был, тот в том и поехал: кто в рабочей одежде, кто в домашнем... Анжелика поехала в спортивном костюме, даже кофточку не взяла. Я ее уговаривала, а она - ни в какую. Ладно, думаю, свою возьму, хватит нам. Привезли в Полесский район, это примерно около сотни километров от нас.
- Если все горожане слышали, как вы сказали, хлопок, а те, кто жил близко, даже видели зарево, почему же никто не испугался?
- Неполадки случались на станции и раньше, но незначительные. Для населения они были безвредны, и людям даже не сообщали ничего. Думали, и теперь тоже какая-нибудь мелочь. Тем более мы же ничего не ощущали! Ни в первый день, ни во второй... Только на третий день начались сильнейшие головные боли, тошнота и такая слабость... Почти весь тот день, простите, мы сидели в туалете, потому что организму нужно было освободиться от той отравы, которая в нем накопилась. Жуткое состояние! Некоторым было так плохо, что их увозили в больницу.
- Как же вас лечили?
- Перво-наперво отправили в баню - мыться и стирать белье. После этого стало полегче. Еще давали таблетки, чтобы очистить организм. А потом сказали: "Если у кого есть родные, близкие друзья в других городах, уезжайте до своих. Так будет лучше". А у меня двоюродный брат в Ленинграде, вот мы и поехали сюда. Но в Ленинграде нас прямо на вокзале сняли с поезда и увезли на "скорой" в Военно-медицинскую академию. Мы, говорят, "зазвенели" как будильник. На Украине нас успокаивали: все нормально. Но тут уже так не говорили, каждый день с утра до вечера осмотры и лечение. А какое может быть лечение? Никакие лекарства принимать нельзя. Только средства, помогающие организму освободиться от радиоактивного заражения. У меня из-за этого облучения долгое время были очень сильные сердечные боли. У Ванечки ослабел иммунитет, он и теперь частенько температурит. Стараюсь детям давать всякие травы и сама пью. Может, хоть немного поможет? Я так думаю: природное должно помочь против того, что вопреки природе.
- Вам сказали, кто сколько получил рентген?
- Нет. И, наверное, правильно сделали - зачем человеку зря переживать? Лучше от этого не станет.
- А какую материальную помощь вам предоставило государство?
- Никакой. Если б остались там, в Полесском районе, тогда выдали бы, как и всем, по 200 рублей на человека.
- До сих пор в средствах массовой информации о чернобыльской аварии говорят и пишут очень осторожно. Мы до сих пор так и не знаем, что же это было. Скажите, это был ядерный взрыв?
- Да, взрыв. Хотя и относительно небольшой.
...Такой это был странный разговор. Бронислава несколько раз говорила, как она благодарна всем, кто им помог в беде. Между тем благодарить ей было, по сути, некого и не за что. Пытаясь утаить характер и последствия чернобыльской катастрофы, власти организовали эвакуацию Припяти и прилегающих сел только через 40 часов после аварии. Да и эвакуацией это трудно было назвать: в 100 километрах от станции все было тоже заражено. К тому же пострадавшим не обеспечили сразу надлежащее медицинское обслуживание. Наконец, государство - а ведь АЭС, как, впрочем, и все в стране, принадлежала ему - не дало ни копейки. Фактически всю заботу о пострадавших переложили на плечи предприятий и их коллективов, а также местных властей. Но там не очень-то хорошо понимали суть трагедии, иные, наверное, и не хотели понимать. К тому дню, когда я встречался с Брониславой, она прожила в Ленинграде уже два месяца и тем не менее ничего не знала о будущем своей семьи. Никто ей не мог сказать ничего определенного. Да и около 2000 рублей на троих, когда у людей нет ничего - ни зубной щетки, ни пальто, - были тогда слишком маленькими деньгами.
Вскоре после нашей встречи Бронислава с детьми уехала из общежития. И что потом с ними сталось, я не знаю. Очень хочется верить, что жизнь их сложилась успешно, насколько это было возможно в сложные 80-е и еще более сложные 90-е годы. А еще - что все они живы и здоровы.
Сейчас в Петербурге живут 9 тысяч человек, подвергшихся сильному радиоактивному облучению. Из них 6 тысяч - чернобыльцы, 349 человек - жертвы аварии, случившейся 50 лет назад на заводе "Маяк". 2 тысячи из них - инвалиды.
МЕЖДУ ТЕМ...
Главный минус сегодняшнего дня для жертв атомной трагедии - невозможность получить необходимые льготы. Закон об обеспечении жильем, лекарствами и деньгами этой категории граждан был принят в начале 90-х. За эти полтора десятка лет он менялся целых 14 раз. Самые жесткие изменения произошли в 2005 году с принятием 122-го закона, когда чернобыльцев приравняли к федеральным льготникам. Их лишили возможности ежегодно ездить в санатории. Укрепить подорванное здоровье теперь разрешено только тем, кто впервые подает заявку на курортное лечение. Также начались проблемы с лекарственным обеспечением.
Жильем, достойным героев-ликвидаторов, в Петербурге обеспечены только те льготники, которые успели встать в очередь на "квадратный метр" до 2005 года. Сейчас больше 600 семей ютятся в старых квартирах. между тем...
Главный минус сегодняшнего дня для жертв атомной трагедии - невозможность получить необходимые льготы. Закон об обеспечении жильем, лекарствами и деньгами этой категории граждан был принят в начале 90-х. За эти полтора десятка лет он менялся целых 14 раз. Самые жесткие изменения произошли в 2005 году с принятием 122-го закона, когда чернобыльцев приравняли к федеральным льготникам. Их лишили возможности ежегодно ездить в санатории. Укрепить подорванное здоровье теперь разрешено только тем, кто впервые подает заявку на курортное лечение. Также начались проблемы с лекарственным обеспечением.
Жильем, достойным героев-ликвидаторов, в Петербурге обеспечены только те льготники, которые успели встать в очередь на "квадратный метр" до 2005 года. Сейчас больше 600 семей ютятся в старых квартирах.
Сергей АЧИЛЬДИЕВ
