Культура
УЖАСНО ЛЮБЛЮ ПЕРЕБИРАТЬ КНИГИ...
27 апреля
Думаю, вот вечером, когда соберемся все вместе: я, жена (русская), Илья (18 лет), Даша (11 лет) и Матвей (8 лет), я и спрошу, держа эту самую книжку в руках, кто из них хоть какое-нибудь из этих имен знает, а если профессию назовет правильно, что открыл, что в шкатулку мира драгоценного положил в науку ли, в искусство, в литературу, что такого удивительного совершил, чем имя свое обессмертил... Так я и сделал. И что вы думаете? Конечно же, восемнадцатилетний Илья больше других знал, я и жена еще больше, а Даша и Мотя (Матвей) многие из этих имен впервые услышали. Получился удивительный вечер. Долго, например, говорили о Януше Корчаке, том самом, который вместе с детьми разного возраста, неся самую маленькую девочку на руках, вошел в газовую камеру. А ведь ему эсэсовский офицер предлагал остаться в живых. Когда о нем говорили, я про свою телепередачу - "Контрольную для взрослых" - вспомнил, что родилась она у меня тоже под влиянием этого замечательного педагога и философа.
Как я долго удивлялся его замечательной мысли о том, что детей надо не просто слушать, а слышать, наклоняясь к ним, и как можно реже давать чувствовать им какое-то свое превосходство взрослого. Я и жена рассказывали об удивительных художниках Марке Шагале и Исааке Левитане, кстати, я совсем недавно был в Витебске и много снял в Музее Шагала его ранних работ, готовясь о витебском Шагале снять фильм. Появились на столе и альбомы с репродукциями их работ. А Даша вспомнила Русский музей. Мотя больше всего заинтересовался вертолетами и реактивными самолетами, одним из конструкторов которых был Гуревич, в аббревиатуре МиГ спрятаны две фамилии - Микоян и Гуревич.
Говорили и о Фаине Раневской, и об Аркадии Райкине. С их участием решили посмотреть фильмы, но уже в следующий раз. А еще всех восхитили рекорды по плаванию Марка Спитца на Олимпиаде в Мюнхене.
Только, пожалуйста, не думайте, что я как-то предвзято, нарочно называю людей еврейской национальности. Среди любого народа есть гении и герои, о которых знает весь мир, и я это хорошо понимаю. Просто книжка такая попалась.
Интересно, что в ней информация о тех, кто жил в России или Советском Союзе, начиналась со слова "русский". Например, Осип Мандельштам - русский поэт или тот же Исаак Левитан - русский художник. А как же, говорил я, творчество этого художника было пропитано русской природой, откликом восхищенной души на ее красоту; на русском языке, которым тот же Мандельштам владел виртуозно, и на нем - вся его удивительная поэзия. А язык - это родина.
На нем наши мысли, наши взаимоотношения с миром, наши переживания. И в любви мы тоже объясняемся на родном языке. Например, - горячо продолжал я, - вашей маме клялся в любви тоже на русском. Других, к сожалению, не знаю. А если бы даже знал, то говорил бы о любви на родном языке.
I love you! - тоже звучит неплохо, - заметил Илья.
- Да, красиво, но не родное, вернее, - уточнил я, - недостоверное.
Даша прислушивалась к нашему вдруг возникшему спору особенно внимательно.
К чему я все это? Ну, во-первых, во время нашего довольно долгого разговора мы ни разу не коснулись темы денег. Никто не спросил, был ли богат Эйнштейн или Ландау. И на каких машинах они ездили. Во-вторых, мы все восхищались тем, что сделали эти люди, чего достигли. И опять же не в плане своего богатства, а в свете познания мира, как Ландау и Эйнштейн, или в удивительном видении его, каким обладал Шагал и Левитан, или той невероятной высотой этических отношений, которую задал своим поступком Януш Корчак, то есть мы восхищались людьми. Не знаю, примеривал ли кто-нибудь из детей на себя их заслуги, говорил ли кто-нибудь себе тайно: "Я тоже что-нибудь открою, я тоже стану лауреатом Нобелевской премии (я бы очень этого хотел)", но то, что мы все неожиданно что-то в себе приоткрыли, немножко приподнялись и, знаете над чем, - над деньгами, над которыми сегодня приподняться, кажется, невозможно, - это точно.
Игорь ШАДХАН
Как я долго удивлялся его замечательной мысли о том, что детей надо не просто слушать, а слышать, наклоняясь к ним, и как можно реже давать чувствовать им какое-то свое превосходство взрослого. Я и жена рассказывали об удивительных художниках Марке Шагале и Исааке Левитане, кстати, я совсем недавно был в Витебске и много снял в Музее Шагала его ранних работ, готовясь о витебском Шагале снять фильм. Появились на столе и альбомы с репродукциями их работ. А Даша вспомнила Русский музей. Мотя больше всего заинтересовался вертолетами и реактивными самолетами, одним из конструкторов которых был Гуревич, в аббревиатуре МиГ спрятаны две фамилии - Микоян и Гуревич.
Говорили и о Фаине Раневской, и об Аркадии Райкине. С их участием решили посмотреть фильмы, но уже в следующий раз. А еще всех восхитили рекорды по плаванию Марка Спитца на Олимпиаде в Мюнхене.
Только, пожалуйста, не думайте, что я как-то предвзято, нарочно называю людей еврейской национальности. Среди любого народа есть гении и герои, о которых знает весь мир, и я это хорошо понимаю. Просто книжка такая попалась.
Интересно, что в ней информация о тех, кто жил в России или Советском Союзе, начиналась со слова "русский". Например, Осип Мандельштам - русский поэт или тот же Исаак Левитан - русский художник. А как же, говорил я, творчество этого художника было пропитано русской природой, откликом восхищенной души на ее красоту; на русском языке, которым тот же Мандельштам владел виртуозно, и на нем - вся его удивительная поэзия. А язык - это родина.
На нем наши мысли, наши взаимоотношения с миром, наши переживания. И в любви мы тоже объясняемся на родном языке. Например, - горячо продолжал я, - вашей маме клялся в любви тоже на русском. Других, к сожалению, не знаю. А если бы даже знал, то говорил бы о любви на родном языке.
I love you! - тоже звучит неплохо, - заметил Илья.
- Да, красиво, но не родное, вернее, - уточнил я, - недостоверное.
Даша прислушивалась к нашему вдруг возникшему спору особенно внимательно.
К чему я все это? Ну, во-первых, во время нашего довольно долгого разговора мы ни разу не коснулись темы денег. Никто не спросил, был ли богат Эйнштейн или Ландау. И на каких машинах они ездили. Во-вторых, мы все восхищались тем, что сделали эти люди, чего достигли. И опять же не в плане своего богатства, а в свете познания мира, как Ландау и Эйнштейн, или в удивительном видении его, каким обладал Шагал и Левитан, или той невероятной высотой этических отношений, которую задал своим поступком Януш Корчак, то есть мы восхищались людьми. Не знаю, примеривал ли кто-нибудь из детей на себя их заслуги, говорил ли кто-нибудь себе тайно: "Я тоже что-нибудь открою, я тоже стану лауреатом Нобелевской премии (я бы очень этого хотел)", но то, что мы все неожиданно что-то в себе приоткрыли, немножко приподнялись и, знаете над чем, - над деньгами, над которыми сегодня приподняться, кажется, невозможно, - это точно.
Игорь ШАДХАН
