Культура
ВЛАДИМИР ТРОШИН: "ПОДМОСКОВНЫЕ ВЕЧЕРА" ИЗВЛЕКЛИ ИЗ КОРЗИНЫ..."
15 июня
Концерт "Подмосковные вечера", проходивший в рамках фестиваля "Ночь музыки", организованного Балтийской медиа-группой и посвященного 100-летию композитора Василия Соловьева-Седого, завершился песней... "Подмосковные вечера". В исполнении Владимира Трошина. Именно благодаря ему эта песня получила "путевку в жизнь", стала визитной карточкой Советского Союза, символом русской культуры. "Подмосковные вечера" вошли в репертуар многих отечественных певцов, певиц, но Владимир Трошин был и остается ее лучшим, непревзойденным исполнителем.
- Владимир Константинович, ровно полвека назад в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, с которого началась жизнь песни "Подмосковные вечера"...
- "Подмосковным вечерам" 50 лет уже исполнилось. То, о чем вы хотите меня спросить, случилось годом раньше. Дело было так. Меня пригласили записать с мужским хором две песни спортивной тематики для документального фильма "Спартакиада народов СССР", и в аппаратной студии в Лиховом переулке я услышал в записи песню, начинающуюся словами "Не слышны в саду даже шорохи...", прозвучало куплета полтора, не больше. Чем-то она меня зацепила. Спрашиваю: "А это что за песня?" - "А, это - брак! В корзину!" Я был молод, настырен - привязался к Василию Павловичу, к Михаилу Матусовскому - автору слов, к режиссеру фильма: "Да вы что! Какая корзина! Нельзя песню выбрасывать! Просто ее надо немножко по-другому исполнять. Давайте я попробую!" Василий Павлович, казалось, был непреклонен: "У нас в Ленинграде уже года два (не помню, два или три) пробовали исполнять по-разному, ни у кого не получилось. А у тебя получится! Я и в фильм-то решил ее вставить, чтобы не пропала, но и тут забраковали!.." Но я настаивал: надо еще разочек, один только разочек, записать "Подмосковные вечера" с оркестром. "Володя, неужели ты не понимаешь, оркестр не будет даром писать еще раз!" А потом вдруг Василий Павлович сменил гнев на милость: "Ладно, попробуем! Надо что-то придумать! Я пообещаю музыкантам рассказать какую-нибудь байку..." Соловьев-Седой был мастер устного рассказа, любил острые анекдоты.
Он распорядился поставить в огромной студии, вдали от оркестра, матерчатую ширму - их применяют в оркестрах для разделения отдельных групп инструментов. За ширмой установили микрофон. Я встал к микрофону. Собрали уставших музыкантов, Василий Павлович говорит: "Хочу я вам, ребятки, кое-что интересное рассказать..." А "ребятки" хоть и вымотанные, но оживились: "Давай, Василий Павлович, рассказывай!" - "Сейчас, сейчас, только сначала перелистните ноты, найдите то, что мы три дня назад писали. Да, да, "Подмосковные вечера". Попробуем-ка еще раз - от начала до конца. А потом я вам расскажу такое!.." Оркестр играл, а я - за ширмой - пел. Конечно, это было плутовство чистой воды. Тем более что Соловьев-Седой так ничего и не рассказал музыкантам. "Ну все? Рассказывай, Василий Павлович!" - "Ребята, сегодня последний день записи, некогда. Ей-богу, расскажу - в следующий раз".
Запись состоялась. На прослушивании ни одного голоса против "Подмосковных вечеров" уже не было. Более того, все озаботились: фильм смонтирован - куда и как вставить песню? До самой премьеры я так и не знал, вошла не вошла она в фильм. В первый день проката пошел в кинотеатр. И был очень огорчен: песню обрезали, звучал кусочек, куплетика опять же полтора, на фоне шумной компании молодежи на берегу озера. Как говорят в балете: на заднем плане у фонтана.
А дальше история такая. В то время на радио существовала традиция записывать новые песни для так называемого "Золотого фонда". Мне позвонили: "Владимир Константинович, в "Спартакиаде" вы поете две песни с хором. Надо записать!" "С удовольствием, - отвечаю, - но пою я не две, а три песни. Одну - без хора". - "Что-то мы ее не заметили". - "Найдете, тогда поговорим". - "Владимир Константинович, вы что-то путаете, нет там больше песен!" - "Я сказал: найдете - поговорим. Мне неинтересно записывать только песни с хором..." В те годы я был ох как востребован и мог себе позволить так разговаривать. Через неделю звонят: "Вы знаете, нашли мы вашу песню. Более того, вам повезло: вышел из больницы Кнушевицкий (это такой выдающийся композитор, один из первых руководителей нынешнего оркестра Силантьева). Виктор Николаевич хочет что-то изменить в оркестровке, что-то добавить..."
Когда еще через неделю я вошел в студию, там был в полном составе оркестр и в полном составе женский хор, он по ступенечкам поднимался до самого потолка. "Виктор Николаевич, - говорю Кнушевицкому, - вообще-то я один пою эту песню, без хора". - "Ничего, Володя, ты не волнуйся, ты у меня будешь как в люльке..." (У него была такая присказка.) Я расстроился - думаю: даст мне спеть две-три фразы, остальное - хор. Я такое уже проходил в каком-то фильме. Но деваться некуда, соглашаюсь: "В люльке так в люльке". Поет хор, подошло время вступать мне, Виктор Николаевич кивает. Пою куплет, второй, третий, четвертый. Целиком спел! И очень этому обрадовался. Спрашиваю: "Ну что, будем записывать?" "Все уже записано". - "Как записано? Я думал, это только репетиция". - "Нет, все хорошо получилось и без репетиции. Завтра утром услышишь. И, наверное, тебе будет немало благодарственных звонков". Наутро "Подмосковные вечера" прозвучали по радио. В какой-то любимой народом передаче. И песня ушла в народ.
Тогда было модно в теплое время года распахивать окна и выставлять на подоконник радиоприемники, радиолы. Буквально через два-три дня от "Подмосковных вечеров" некуда было спрятаться. Песню пела вся Москва. Распевали даже в самых отдаленных, глухих уголках Советского Союза. А уж после фестиваля запели во всем мире.
- Владимир Константинович, может, вспомните какой-нибудь забавный факт из биографии песни?
- У меня был дружок - артист Николай Озеров, к сожалению, более известный как спортивный комментатор. Мы с ним работали во МХАТе. Во времена "железного занавеса", как вы знаете, поездки советских граждан за границу были крайне редки. А Коля Озеров имел возможность ездить часто. По спортивной части, в составе различных спортивных делегаций. За время академического отпуска в театре - 56 дней - он умудрялся побывать в полутора десятках стран. В том числе в таких, где не знали, что существует Москва, Советский Союз. Возвращается Озеров и рассказывает полуанекдотический случай: "Представляешь, прилетел я в... (называет какое-то африканское государство, что-то вроде Берега Слоновой Кости, не помню точно), направляюсь утром в столовую, а из хижины - голос Володьки Трошина, "Подмосковные вечера" поет!
- Владимир Константинович, весь Советский Союз знал и любил певца Владимира Трошина, театралы знали и ценили артиста МХАТа Владимира Трошина. И кажется странным, что все почетные звания у вас - за театральные работы...
- Я 42 года жизни отдал МХАТу, играл очень много. Молодым человеком удостоился Сталинской премии, а потом, а потом... Заслуженным артистом России стал где-то ближе к сорока, а народным - вообще в 58.
- Вас обходили со званиями? При вашей-то популярности!
- Моя популярность на эстраде была столь велика, что портила мне жизнь в Художественном театре. Зависть! В театре - как? Сыграл актер блестяще роль - к зарплате три рубля прибавят, а то и пять. Мне же - никогда, ничего. Или, допустим, квартирный вопрос. Живет актер в коммунальной квартире - подает, как тогда говорили, на улучшение. Некоторые по несколько раз умудрялись улучшать жилье. А обо мне коллеги говорили: "Зачем Трошину что-то улучшать? Он зарабатывает на эстраде столько, что сам может построить десятиэтажный дом!" Считали, что я миллионер. Будто бы не понимали, что в Советском Союзе, сколько ни работай, миллионером не станешь. Если у тебя ставка за выступление пять рублей, хоть на пупе вертись, больше не получишь. 18 рублей - предельная ставка. А машина? Об иномарке я, естественно, и мечтать не мог. Начинал с "Запорожца", а большую часть жизни на "Жигулях" проездил.
Буквально через два-три дня от "Подмосковных вечеров" некуда было спрятаться. Песню пела вся Москва. Распевали даже в самых отдаленных, глухих уголках Советского Союза.
ДОСЬЕ "НВ"
Владимир Трошин родился в 1926 году в рабочем поселке Михайловский Свердловской области, он был десятым ребенком в многодетной семье.
В 1943 г. стал студентом первого набора школы-студии МХАТа, по окончании которой был принят в труппу МХАТа.
Приход Владимира Трошина на эстраду позволил открыть новую страницу в развитии песенного искусства - песня стала обретать лирическую, доверительную, личностную интонацию.
Особой популярностью в исполнении Трошина пользовались песни "Тишина", "Я работаю волшебником", "Люди в белых халатах", "Журавленок", "Подмосковные вечера".
Народный артист РСФСР.
Беседовал Владимир ЖЕЛТОВ
- Владимир Константинович, ровно полвека назад в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, с которого началась жизнь песни "Подмосковные вечера"...
- "Подмосковным вечерам" 50 лет уже исполнилось. То, о чем вы хотите меня спросить, случилось годом раньше. Дело было так. Меня пригласили записать с мужским хором две песни спортивной тематики для документального фильма "Спартакиада народов СССР", и в аппаратной студии в Лиховом переулке я услышал в записи песню, начинающуюся словами "Не слышны в саду даже шорохи...", прозвучало куплета полтора, не больше. Чем-то она меня зацепила. Спрашиваю: "А это что за песня?" - "А, это - брак! В корзину!" Я был молод, настырен - привязался к Василию Павловичу, к Михаилу Матусовскому - автору слов, к режиссеру фильма: "Да вы что! Какая корзина! Нельзя песню выбрасывать! Просто ее надо немножко по-другому исполнять. Давайте я попробую!" Василий Павлович, казалось, был непреклонен: "У нас в Ленинграде уже года два (не помню, два или три) пробовали исполнять по-разному, ни у кого не получилось. А у тебя получится! Я и в фильм-то решил ее вставить, чтобы не пропала, но и тут забраковали!.." Но я настаивал: надо еще разочек, один только разочек, записать "Подмосковные вечера" с оркестром. "Володя, неужели ты не понимаешь, оркестр не будет даром писать еще раз!" А потом вдруг Василий Павлович сменил гнев на милость: "Ладно, попробуем! Надо что-то придумать! Я пообещаю музыкантам рассказать какую-нибудь байку..." Соловьев-Седой был мастер устного рассказа, любил острые анекдоты.
Он распорядился поставить в огромной студии, вдали от оркестра, матерчатую ширму - их применяют в оркестрах для разделения отдельных групп инструментов. За ширмой установили микрофон. Я встал к микрофону. Собрали уставших музыкантов, Василий Павлович говорит: "Хочу я вам, ребятки, кое-что интересное рассказать..." А "ребятки" хоть и вымотанные, но оживились: "Давай, Василий Павлович, рассказывай!" - "Сейчас, сейчас, только сначала перелистните ноты, найдите то, что мы три дня назад писали. Да, да, "Подмосковные вечера". Попробуем-ка еще раз - от начала до конца. А потом я вам расскажу такое!.." Оркестр играл, а я - за ширмой - пел. Конечно, это было плутовство чистой воды. Тем более что Соловьев-Седой так ничего и не рассказал музыкантам. "Ну все? Рассказывай, Василий Павлович!" - "Ребята, сегодня последний день записи, некогда. Ей-богу, расскажу - в следующий раз".
Запись состоялась. На прослушивании ни одного голоса против "Подмосковных вечеров" уже не было. Более того, все озаботились: фильм смонтирован - куда и как вставить песню? До самой премьеры я так и не знал, вошла не вошла она в фильм. В первый день проката пошел в кинотеатр. И был очень огорчен: песню обрезали, звучал кусочек, куплетика опять же полтора, на фоне шумной компании молодежи на берегу озера. Как говорят в балете: на заднем плане у фонтана.
А дальше история такая. В то время на радио существовала традиция записывать новые песни для так называемого "Золотого фонда". Мне позвонили: "Владимир Константинович, в "Спартакиаде" вы поете две песни с хором. Надо записать!" "С удовольствием, - отвечаю, - но пою я не две, а три песни. Одну - без хора". - "Что-то мы ее не заметили". - "Найдете, тогда поговорим". - "Владимир Константинович, вы что-то путаете, нет там больше песен!" - "Я сказал: найдете - поговорим. Мне неинтересно записывать только песни с хором..." В те годы я был ох как востребован и мог себе позволить так разговаривать. Через неделю звонят: "Вы знаете, нашли мы вашу песню. Более того, вам повезло: вышел из больницы Кнушевицкий (это такой выдающийся композитор, один из первых руководителей нынешнего оркестра Силантьева). Виктор Николаевич хочет что-то изменить в оркестровке, что-то добавить..."
Когда еще через неделю я вошел в студию, там был в полном составе оркестр и в полном составе женский хор, он по ступенечкам поднимался до самого потолка. "Виктор Николаевич, - говорю Кнушевицкому, - вообще-то я один пою эту песню, без хора". - "Ничего, Володя, ты не волнуйся, ты у меня будешь как в люльке..." (У него была такая присказка.) Я расстроился - думаю: даст мне спеть две-три фразы, остальное - хор. Я такое уже проходил в каком-то фильме. Но деваться некуда, соглашаюсь: "В люльке так в люльке". Поет хор, подошло время вступать мне, Виктор Николаевич кивает. Пою куплет, второй, третий, четвертый. Целиком спел! И очень этому обрадовался. Спрашиваю: "Ну что, будем записывать?" "Все уже записано". - "Как записано? Я думал, это только репетиция". - "Нет, все хорошо получилось и без репетиции. Завтра утром услышишь. И, наверное, тебе будет немало благодарственных звонков". Наутро "Подмосковные вечера" прозвучали по радио. В какой-то любимой народом передаче. И песня ушла в народ.
Тогда было модно в теплое время года распахивать окна и выставлять на подоконник радиоприемники, радиолы. Буквально через два-три дня от "Подмосковных вечеров" некуда было спрятаться. Песню пела вся Москва. Распевали даже в самых отдаленных, глухих уголках Советского Союза. А уж после фестиваля запели во всем мире.
- Владимир Константинович, может, вспомните какой-нибудь забавный факт из биографии песни?
- У меня был дружок - артист Николай Озеров, к сожалению, более известный как спортивный комментатор. Мы с ним работали во МХАТе. Во времена "железного занавеса", как вы знаете, поездки советских граждан за границу были крайне редки. А Коля Озеров имел возможность ездить часто. По спортивной части, в составе различных спортивных делегаций. За время академического отпуска в театре - 56 дней - он умудрялся побывать в полутора десятках стран. В том числе в таких, где не знали, что существует Москва, Советский Союз. Возвращается Озеров и рассказывает полуанекдотический случай: "Представляешь, прилетел я в... (называет какое-то африканское государство, что-то вроде Берега Слоновой Кости, не помню точно), направляюсь утром в столовую, а из хижины - голос Володьки Трошина, "Подмосковные вечера" поет!
- Владимир Константинович, весь Советский Союз знал и любил певца Владимира Трошина, театралы знали и ценили артиста МХАТа Владимира Трошина. И кажется странным, что все почетные звания у вас - за театральные работы...
- Я 42 года жизни отдал МХАТу, играл очень много. Молодым человеком удостоился Сталинской премии, а потом, а потом... Заслуженным артистом России стал где-то ближе к сорока, а народным - вообще в 58.
- Вас обходили со званиями? При вашей-то популярности!
- Моя популярность на эстраде была столь велика, что портила мне жизнь в Художественном театре. Зависть! В театре - как? Сыграл актер блестяще роль - к зарплате три рубля прибавят, а то и пять. Мне же - никогда, ничего. Или, допустим, квартирный вопрос. Живет актер в коммунальной квартире - подает, как тогда говорили, на улучшение. Некоторые по несколько раз умудрялись улучшать жилье. А обо мне коллеги говорили: "Зачем Трошину что-то улучшать? Он зарабатывает на эстраде столько, что сам может построить десятиэтажный дом!" Считали, что я миллионер. Будто бы не понимали, что в Советском Союзе, сколько ни работай, миллионером не станешь. Если у тебя ставка за выступление пять рублей, хоть на пупе вертись, больше не получишь. 18 рублей - предельная ставка. А машина? Об иномарке я, естественно, и мечтать не мог. Начинал с "Запорожца", а большую часть жизни на "Жигулях" проездил.
Буквально через два-три дня от "Подмосковных вечеров" некуда было спрятаться. Песню пела вся Москва. Распевали даже в самых отдаленных, глухих уголках Советского Союза.
ДОСЬЕ "НВ"
Владимир Трошин родился в 1926 году в рабочем поселке Михайловский Свердловской области, он был десятым ребенком в многодетной семье.
В 1943 г. стал студентом первого набора школы-студии МХАТа, по окончании которой был принят в труппу МХАТа.
Приход Владимира Трошина на эстраду позволил открыть новую страницу в развитии песенного искусства - песня стала обретать лирическую, доверительную, личностную интонацию.
Особой популярностью в исполнении Трошина пользовались песни "Тишина", "Я работаю волшебником", "Люди в белых халатах", "Журавленок", "Подмосковные вечера".
Народный артист РСФСР.
Беседовал Владимир ЖЕЛТОВ
