Культура
«Задумчивый голос Монтана...»
13 октября
ПРОШЕДШЕЙ весной я снова оказался на берегах Сены: снимал там фильм под названием, навеянным давней кинолентой Юрия Мамина, – «Окошечко в Париж». Так вот, перво-наперво отправился я с видеокамерой не к Эйфелевой башне и не в Нотр-Дам или Сент-Шапель, а там же, на острове Сите, в самой западной его части, на площади Дофин, разыскал дом № 15. Потому что в этом доме многие годы жил человек, который полвека назад, без преувеличения, потряс и меня, и всех тех моих земляков, кому удалось увидеть и услышать его, что называется, «живьем». Звали этого человека – Ив Монтан...
***
ВООБЩЕ-ТО при рождении он носил другое имя – Иво Ливи, и на свет появился в тосканской деревне Монсуммано, в семье небогатого итальянского еврея. Но Джованни Ливи был воинствующим коммунистом и, когда к власти пришел Муссолини, вместе со своей Джозиппиной и тремя детьми сбежал от фашистов к соседям, в Марсель. Однако бедность их семью не оставляла и под небом Франции. Мастерская по изготовлению метелок, которую организовал Джованни, быстро сделала его банкротом. Старший сын, Джуллиано, перебивался скудным заработком официанта, а дочка Лидия в помещении гаража открыла парикмахерскую. Так что пришлось одиннадцатилетнему Иво, высоченному и худющему, бросив школу, пойти на завод. Какие профессии он только не перепробовал, пока не взошел на олимп славы – бывший посудомойщик, бывший парикмахер, бывший молотобоец, бывший шофер, бывший мальчишка, копивший деньги, чтобы лишний раз попасть в кинотеатр и снова увидеть Фреда Астера...
Бить чечетку, почти как Фред, все же научился. А еще у парня оказался красивый голос, и он тайком от всех репетировал песенки любимого Шарля Трене. В 1938-м режиссер местного маленького мюзик-холла решил нанять его, дабы «разогревал» публику перед спектаклем. И в первый же вечер зал был «разогрет» так, что потом уж не желал никого другого! Пришлось дирекции срочно сшить новоиспеченному артисту сценический костюм и попросить... поменять имя. Как придумать псевдоним? Ему вспомнилось, что, когда мальчишкой играл во дворе, мама кричала из окна: «Иди домой! Поднимайся, Иво!» Вот от этого самого маминого «Ivo, Monta!» и получилось – Ив Монтан. А Montand по-французски, между прочим, значит «восходящий»...
***
СПУСТЯ год он дал концерт в легендарном марсельском «Альказаре». Его ковбойские песни и шляпа, как у Гарри Купера, имели оглушительный успех. Восемнадцатилетний исполнитель обрел своего импресарио, оба были полны планов, но начавшаяся вскоре война, а затем оккупация спутали все карты... Монтана определили в строители. Однако, поработав на строительных лесах, он потом все ж вернулся к песне, даже совершил гастроль по городкам родного Прованса – и, как утверждают мемуаристы, все местные дамы были сражены наповал... Но в январе 1944-го пришла грозная повестка об отправке на принудительные работы в Германию. И тогда он сбежал от местной полиции в Париж, где нашел надежное убежище: сначала на сцене театра «ABC», после – в «Бобино», и наконец – в «Мулен-Руж»... И вот там, под крыльями «Красной Мельницы», Ив Монтан встретил Эдит Пиаф...
***
ОНА была уже в зените славы, но отнюдь не пресыщена успехом. Нерв ее выступлений был самого высокого накала, и этим нервом она ощутила в молоденьком марсельце Божественный Дар. Их взаимное чувство вспыхнуло мгновенно. Но вместе с всепожирающей страстью Женщины к Мужчине она учила его, как стать Великим Артистом, который завоюет весь мир... Каждый день репетируя с ним у рояля и имея тончайший вкус, сразу отвергла его ковбойский наряд. Именно тогда у него появился сценический костюм, которому не изменит до конца дней: коричневые брюки на кожаном поясе и коричневая рубашка с открытым воротом. С одной стороны, сие одеяние являлось как бы данью аскетической эпохе, с другой, в этом костюме, который Монтану шел чрезвычайно, он – стройный, очень пластичный, спортивный, с удивительной длины ногами – мог на сцене быть абсолютно свободным, выдавать такую эксцентрику, что каждая его песня становилась воистину спектаклем! Маленький «парижский воробышек» (так называли в народе Эдит) научила Ива искусству любви, пыла, нежности... К тому же Пиаф сразу добилась от Марселя Блистена, режиссера фильма «Погасшая звезда», где у нее была главная роль, что рядом на экране будет и Монтан... Ах, как славно, что теперь я могу дома поставить кассету с этой очень старой лентой – и снова увидеть их обоих, молодых и счастливых...
В 1946-м они расстались. А в 1949-м Ив Монтан встречает Симону Синьоре (Главную Женщину своей жизни, бросившую ради него верного супруга, режиссера Ива Аллегре; гениальную актрису, сумевшую пожертвовать собственной карьерой ради успеха любимого) – и навсегда приводит ее вместе с маленькой дочерью в этот дом № 15 на площади Дофин...
***
ПОТОМ оказался я на бульваре Капуцинов, в зале «Олимпия». О, эта сцена навсегда запомнила Монтана – как и других, самых лучших шансонье мира! Тогда, в середине 50-х, он блистал и тут, и в «Этуале», и везде... Кроме того, в ту же пору мы на невских берегах увидели фильм Анри-Жоржа Клузо «Плата за страх», получивший Гран-при Каннского кинофестиваля, где Монтан в главной роли нас поразил. И Симона Синьоре в картине Марселя Карне «Тереза Рокен» тоже ошеломила...
Кстати, имя Монтана тогда в СССР было ну очень популярным: ведь он не только великолепный певец и артист, но и, по семейной традиции, член Французской компартии, да еще подписал «Стокгольмское воззвание», направленное против использования ядерного оружия, а также выступил против войны в Алжире. Что же касается Симоны, то в годы гитлеровской оккупации она сражалась в рядах Сопротивления! Так что их приезд сюда готовился почти на государственном уровне...
И вдруг – октябрь 1956-го: наши танки в Будапеште давят повстанцев! Весь мир взбудоражен. Друзья отговаривают Монтана от гастролей в Советском Союзе, но он хочет сам здесь во всем разобраться... Поэтому, приехав, первым делом спросил Хрущева: «Вы уверены, что ввод танков в Будапешт пошел на благо социализму?» Тот как отрезал: «Мы спасли социализм от контрреволюции». Монтан возразил: «Может, народ счел себя вправе потребовать большей свободы в обещанном вами новом социализме, а вы этого не поняли?» Хрущев вспылил: «Это вы не понимаете!» Монтан: «В таком случае нас очень много – тех, кто не понимает!» Дальше – анекдотический момент: оказавшийся рядом министр культуры Михайлов поинтересовался у Симоны насчет творческих планов. Актриса сказала, что ей предложили главную роль в советско-французском фильме «Мадам Бовари». И главный по культуре в СССР воскликнул: «Ах, Бовари!.. О-о, Бальзак!»
***
НУ А ПУБЛИКА встречала его восторженно. Сначала – в Москве, потом – в Ленинграде. Мне тоже посчастливилось проникнуть в зал «Промки» (Дворец культуры Промкооперации тогда еще не носил имя Ленсовета) и вместе со всеми внимать этому чуду по имени Ив Монтан. Его песни-истории, полные не только дивных мелодий, но и мимики, движения, его голос, артистизм, невероятное обаяние покорили нас мгновенно. И он, ощутив наши чувства, ответил взаимностью, с блеском выдавая шедевр за шедевром – и про Большие бульвары, «где столько увидишь всего»; и про парижского мальчугана, у которого «не счесть забавных выходок»; и про солдата, который несет с войны в ранце «лишь горе, омерзенье и усталость»; и про красавицу на качелях... А еще: «О Париж! Здесь любви нет преград...» (Это для него написал Франсис Лемарк.) А еще: «Море синее лижет следы влюбленных, что нынче расстались...» (Эти знаменитые «Опавшие листья» Жозеф Косма сочинил для него на стихи Жака Превера.) А еще: «Я люблю, люблю, люблю, люблю...» А еще: «Се си бон!» – что значит: «Хорошо!» И ему действительно было хорошо, не зря же, так восклицая, лихо делал на сцене «колесо»... Это «се си бон» стало тогда для нас неким признаком, даже символом хрущевской «оттепели» – не случайно спустя два года на сцене БДТ, в володинских «Пяти вечерах», беззаботный студент Славка, которого играл Кирилл Лавров, весело рифмовал «се си бон» и «сессия»...
Сейчас, мысленно сравнивая Монтана с теми, кто «одаривает» нас песнями последние годы, – с разными там газмановыми, пресняковыми, агутиными, киркоровыми, отчетливо осознаю, что никто из них к ЕГО ИСКУССТВУ (когда песня творится не только великолепным голосом, но и гибким телом, очень скупыми, но выразительнейшими жестами, всякий раз превращаясь в самостоятельный мини-спектакль) не имеет ну никакого отношения. Даже выгодно отличающийся от всей этой попсы и, безусловно, талантливый, очень профессиональный Кобзон по сравнению с Монтаном – словно скучная, застывшая маска...
Дома на «видике» я часто просматриваю кинохронику тех дней: вот он в огромном цехе московского ЗИЛа – и от его песни лица работяг так и светятся; вот во время концерта в Зале имени Чайковского бледная Симона из-за кулис, волнуясь, следит за любимым Ивом; вот они оба плачут, когда хор учащихся ФЗУ поет им и по-русски, и по-французски: «Задумчивый голос Монтана звучит на короткой волне. И ветви каштанов, парижских каштанов в окно заглянули ко мне...»
***
ОНИ останутся вместе до конца. Даже короткий, но бурный роман Монтана с Мерилин Монро в Голливуде, на съемках фильма «Займемся любовью», Симону от Ива не оттолкнул. А ведь кроме Симоны и Мерилин у него в избытке были и другие очаровательные партнерши: Ширли Маклейн, Джейн Фонда, Роми Шнайдер, Катрин Денёв...
Работая со многими, зачастую выдающимися кинорежиссерами, Монтан доказал миру, что он – большой артист. Ну а его песни (Монтан даже в эпоху твиста с рок-н-роллом все равно оставался верен своей му-
зыкальной стилистике) покорили всю планету... Что же касается нашей страны, то после августа 1968-го великий артист здесь стал неугоден, его песни и фильмы оказались под запретом – потому что, когда советские танки вошли в Прагу, Монтан с компартией решительно распрощался. Потом, в 1981-м, он приветствовал польскую «Солидарность». Затем у себя, во Франции, выступил против националистической политики Ле Пена. Земляки даже прочили его в президенты...
***
СИМОНА умерла в 1985-м, 30 сентября, и с того дня на всех его концертах занять ее место в восьмом ряду не позволялось уже никому. Монтан ушел из жизни в 1991-м, 8 ноября. И теперь они лежат под одной плитой, на кладбище Пер Лашез...
Я принес к этой плите цветы и их фотографии. Долго стоял там, а в ушах все звучало: «Море синее лижет следы влюбленных, что нынче расстались...» Нет, они не расстались... Лев Сидоровский
***
ВООБЩЕ-ТО при рождении он носил другое имя – Иво Ливи, и на свет появился в тосканской деревне Монсуммано, в семье небогатого итальянского еврея. Но Джованни Ливи был воинствующим коммунистом и, когда к власти пришел Муссолини, вместе со своей Джозиппиной и тремя детьми сбежал от фашистов к соседям, в Марсель. Однако бедность их семью не оставляла и под небом Франции. Мастерская по изготовлению метелок, которую организовал Джованни, быстро сделала его банкротом. Старший сын, Джуллиано, перебивался скудным заработком официанта, а дочка Лидия в помещении гаража открыла парикмахерскую. Так что пришлось одиннадцатилетнему Иво, высоченному и худющему, бросив школу, пойти на завод. Какие профессии он только не перепробовал, пока не взошел на олимп славы – бывший посудомойщик, бывший парикмахер, бывший молотобоец, бывший шофер, бывший мальчишка, копивший деньги, чтобы лишний раз попасть в кинотеатр и снова увидеть Фреда Астера...
Бить чечетку, почти как Фред, все же научился. А еще у парня оказался красивый голос, и он тайком от всех репетировал песенки любимого Шарля Трене. В 1938-м режиссер местного маленького мюзик-холла решил нанять его, дабы «разогревал» публику перед спектаклем. И в первый же вечер зал был «разогрет» так, что потом уж не желал никого другого! Пришлось дирекции срочно сшить новоиспеченному артисту сценический костюм и попросить... поменять имя. Как придумать псевдоним? Ему вспомнилось, что, когда мальчишкой играл во дворе, мама кричала из окна: «Иди домой! Поднимайся, Иво!» Вот от этого самого маминого «Ivo, Monta!» и получилось – Ив Монтан. А Montand по-французски, между прочим, значит «восходящий»...
***
СПУСТЯ год он дал концерт в легендарном марсельском «Альказаре». Его ковбойские песни и шляпа, как у Гарри Купера, имели оглушительный успех. Восемнадцатилетний исполнитель обрел своего импресарио, оба были полны планов, но начавшаяся вскоре война, а затем оккупация спутали все карты... Монтана определили в строители. Однако, поработав на строительных лесах, он потом все ж вернулся к песне, даже совершил гастроль по городкам родного Прованса – и, как утверждают мемуаристы, все местные дамы были сражены наповал... Но в январе 1944-го пришла грозная повестка об отправке на принудительные работы в Германию. И тогда он сбежал от местной полиции в Париж, где нашел надежное убежище: сначала на сцене театра «ABC», после – в «Бобино», и наконец – в «Мулен-Руж»... И вот там, под крыльями «Красной Мельницы», Ив Монтан встретил Эдит Пиаф...
***
ОНА была уже в зените славы, но отнюдь не пресыщена успехом. Нерв ее выступлений был самого высокого накала, и этим нервом она ощутила в молоденьком марсельце Божественный Дар. Их взаимное чувство вспыхнуло мгновенно. Но вместе с всепожирающей страстью Женщины к Мужчине она учила его, как стать Великим Артистом, который завоюет весь мир... Каждый день репетируя с ним у рояля и имея тончайший вкус, сразу отвергла его ковбойский наряд. Именно тогда у него появился сценический костюм, которому не изменит до конца дней: коричневые брюки на кожаном поясе и коричневая рубашка с открытым воротом. С одной стороны, сие одеяние являлось как бы данью аскетической эпохе, с другой, в этом костюме, который Монтану шел чрезвычайно, он – стройный, очень пластичный, спортивный, с удивительной длины ногами – мог на сцене быть абсолютно свободным, выдавать такую эксцентрику, что каждая его песня становилась воистину спектаклем! Маленький «парижский воробышек» (так называли в народе Эдит) научила Ива искусству любви, пыла, нежности... К тому же Пиаф сразу добилась от Марселя Блистена, режиссера фильма «Погасшая звезда», где у нее была главная роль, что рядом на экране будет и Монтан... Ах, как славно, что теперь я могу дома поставить кассету с этой очень старой лентой – и снова увидеть их обоих, молодых и счастливых...
В 1946-м они расстались. А в 1949-м Ив Монтан встречает Симону Синьоре (Главную Женщину своей жизни, бросившую ради него верного супруга, режиссера Ива Аллегре; гениальную актрису, сумевшую пожертвовать собственной карьерой ради успеха любимого) – и навсегда приводит ее вместе с маленькой дочерью в этот дом № 15 на площади Дофин...
***
ПОТОМ оказался я на бульваре Капуцинов, в зале «Олимпия». О, эта сцена навсегда запомнила Монтана – как и других, самых лучших шансонье мира! Тогда, в середине 50-х, он блистал и тут, и в «Этуале», и везде... Кроме того, в ту же пору мы на невских берегах увидели фильм Анри-Жоржа Клузо «Плата за страх», получивший Гран-при Каннского кинофестиваля, где Монтан в главной роли нас поразил. И Симона Синьоре в картине Марселя Карне «Тереза Рокен» тоже ошеломила...
Кстати, имя Монтана тогда в СССР было ну очень популярным: ведь он не только великолепный певец и артист, но и, по семейной традиции, член Французской компартии, да еще подписал «Стокгольмское воззвание», направленное против использования ядерного оружия, а также выступил против войны в Алжире. Что же касается Симоны, то в годы гитлеровской оккупации она сражалась в рядах Сопротивления! Так что их приезд сюда готовился почти на государственном уровне...
И вдруг – октябрь 1956-го: наши танки в Будапеште давят повстанцев! Весь мир взбудоражен. Друзья отговаривают Монтана от гастролей в Советском Союзе, но он хочет сам здесь во всем разобраться... Поэтому, приехав, первым делом спросил Хрущева: «Вы уверены, что ввод танков в Будапешт пошел на благо социализму?» Тот как отрезал: «Мы спасли социализм от контрреволюции». Монтан возразил: «Может, народ счел себя вправе потребовать большей свободы в обещанном вами новом социализме, а вы этого не поняли?» Хрущев вспылил: «Это вы не понимаете!» Монтан: «В таком случае нас очень много – тех, кто не понимает!» Дальше – анекдотический момент: оказавшийся рядом министр культуры Михайлов поинтересовался у Симоны насчет творческих планов. Актриса сказала, что ей предложили главную роль в советско-французском фильме «Мадам Бовари». И главный по культуре в СССР воскликнул: «Ах, Бовари!.. О-о, Бальзак!»
***
НУ А ПУБЛИКА встречала его восторженно. Сначала – в Москве, потом – в Ленинграде. Мне тоже посчастливилось проникнуть в зал «Промки» (Дворец культуры Промкооперации тогда еще не носил имя Ленсовета) и вместе со всеми внимать этому чуду по имени Ив Монтан. Его песни-истории, полные не только дивных мелодий, но и мимики, движения, его голос, артистизм, невероятное обаяние покорили нас мгновенно. И он, ощутив наши чувства, ответил взаимностью, с блеском выдавая шедевр за шедевром – и про Большие бульвары, «где столько увидишь всего»; и про парижского мальчугана, у которого «не счесть забавных выходок»; и про солдата, который несет с войны в ранце «лишь горе, омерзенье и усталость»; и про красавицу на качелях... А еще: «О Париж! Здесь любви нет преград...» (Это для него написал Франсис Лемарк.) А еще: «Море синее лижет следы влюбленных, что нынче расстались...» (Эти знаменитые «Опавшие листья» Жозеф Косма сочинил для него на стихи Жака Превера.) А еще: «Я люблю, люблю, люблю, люблю...» А еще: «Се си бон!» – что значит: «Хорошо!» И ему действительно было хорошо, не зря же, так восклицая, лихо делал на сцене «колесо»... Это «се си бон» стало тогда для нас неким признаком, даже символом хрущевской «оттепели» – не случайно спустя два года на сцене БДТ, в володинских «Пяти вечерах», беззаботный студент Славка, которого играл Кирилл Лавров, весело рифмовал «се си бон» и «сессия»...
Сейчас, мысленно сравнивая Монтана с теми, кто «одаривает» нас песнями последние годы, – с разными там газмановыми, пресняковыми, агутиными, киркоровыми, отчетливо осознаю, что никто из них к ЕГО ИСКУССТВУ (когда песня творится не только великолепным голосом, но и гибким телом, очень скупыми, но выразительнейшими жестами, всякий раз превращаясь в самостоятельный мини-спектакль) не имеет ну никакого отношения. Даже выгодно отличающийся от всей этой попсы и, безусловно, талантливый, очень профессиональный Кобзон по сравнению с Монтаном – словно скучная, застывшая маска...
Дома на «видике» я часто просматриваю кинохронику тех дней: вот он в огромном цехе московского ЗИЛа – и от его песни лица работяг так и светятся; вот во время концерта в Зале имени Чайковского бледная Симона из-за кулис, волнуясь, следит за любимым Ивом; вот они оба плачут, когда хор учащихся ФЗУ поет им и по-русски, и по-французски: «Задумчивый голос Монтана звучит на короткой волне. И ветви каштанов, парижских каштанов в окно заглянули ко мне...»
***
ОНИ останутся вместе до конца. Даже короткий, но бурный роман Монтана с Мерилин Монро в Голливуде, на съемках фильма «Займемся любовью», Симону от Ива не оттолкнул. А ведь кроме Симоны и Мерилин у него в избытке были и другие очаровательные партнерши: Ширли Маклейн, Джейн Фонда, Роми Шнайдер, Катрин Денёв...
Работая со многими, зачастую выдающимися кинорежиссерами, Монтан доказал миру, что он – большой артист. Ну а его песни (Монтан даже в эпоху твиста с рок-н-роллом все равно оставался верен своей му-
зыкальной стилистике) покорили всю планету... Что же касается нашей страны, то после августа 1968-го великий артист здесь стал неугоден, его песни и фильмы оказались под запретом – потому что, когда советские танки вошли в Прагу, Монтан с компартией решительно распрощался. Потом, в 1981-м, он приветствовал польскую «Солидарность». Затем у себя, во Франции, выступил против националистической политики Ле Пена. Земляки даже прочили его в президенты...
***
СИМОНА умерла в 1985-м, 30 сентября, и с того дня на всех его концертах занять ее место в восьмом ряду не позволялось уже никому. Монтан ушел из жизни в 1991-м, 8 ноября. И теперь они лежат под одной плитой, на кладбище Пер Лашез...
Я принес к этой плите цветы и их фотографии. Долго стоял там, а в ушах все звучало: «Море синее лижет следы влюбленных, что нынче расстались...» Нет, они не расстались... Лев Сидоровский
