Экономика
14:1 в пользу инфляции
30 октября
Сегодня уже очевидно, что Россия проиграла очередной ежегодный «матч» с инфляцией. За последние годы реформ темпы инфляции уместились в планируемые рамки единственный раз – в прошлом году. Все остальные годы инфляция вырывалась вперед. Потребитель привык винить в росте цен тех, кто выпускает нужную ему продукцию, – хлебопеков, молочников, строителей. На деле же повышение розничных цен – вынужденная реакция на рост монопольных цен на металл, цемент, топливо, перевозки…
В начале нынешнего года была железная уверенность, что инфляцию удастся удержать под контролем – в пределах 7,5–8 процентов. Это по меркам развитых стран тоже выше нормы. Но 7,5-процентный рост позволил бы в будущем году выйти на уровень 4,5 процента, а через пару лет окончательно победить вечного врага, загнав его под 2-процентный потолок.
Казалось бы, для этого сделано все возможное. Все «лишние» деньги – сверхдоходы от экспорта нефти и газа – стерилизуются в Стабфонде и вывозятся за рубеж. Льготы монетизированы. Пенсии установлены на уровне прожиточного минимума… Но в сентябре инфляция вновь вырвалась из-под контроля. Она наверняка превысит прошлогодний уровень и концу года может достигнуть 10 процентов.
Одна из причин хронических неудач на поле борьбы с инфляцией в том, что она, как вирус, постоянно меняет свою природу – врачи только разработают вакцину против одного штамма, как он мутирует и уже требует других лекарств.
В первой половине девяностых инфляция была следствием развала производства и тотального дефицита. Правительство Егора Гайдара сознательно выпустило зверя на свободу, чтобы «уравновесить» рынок: когда в стране эле-ментарно не хватает самых необходимых товаров, нужно установить такие цены, чтобы товар оставался на полках.
К середине девяностых зверя-инфляцию, сделавшего свое дело, надо было загнать обратно в клетку. Правительство Виктора Черномырдина решило бороться с инфляцией, сжимая денежную массу. Хозяйственники хорошо помнят период, когда всей стране за неимением денег пришлось перейти на бартерный обмен, а выплаты пенсий и зарплат задерживались на два-три месяца. Количество денег в стране сократили до одной пятой от объема ВВП (тогда как нормой считается денежная масса в объеме ВВП). Но цены продолжали расти.
1998 год принес новый скачок инфляции, связанный с дефолтом и снижением курса рубля в четыре раза. Однако это падение стало (спасибо Евгению Примакову) целительным бальзамом для российской экономики. Но инфляция никуда не делась. И новый министр финансов Алексей Кудрин решил, что все зло – в лишних деньгах, поступающих от экспорта вдруг подорожавшей нефти.
Эспроприация сверхдоходов в Стабфонд проходит успешно, инфляция – как бы в подтверждение правильности этого курса – и вправду снижается. Но намного медленнее, чем ожидалось.
За 15 лет после окончания Второй мировой войны разрушенные Германия и Япония превратились в благополучные страны с инфляцией менее 5 процентов в год. И страны Восточной Европы, начавшие свои реформы всего на год-два раньше, чем Россия, справились с инфляцией еще в конце девяностых.
Нынешний же неожиданный для всех инфляционный скачок вернул страну в 2005-й. Пока что он сдерживается за счет административного ресурса. Но маскировка симптомов болезни отнюдь не устраняет ее причин.
Инфляция девяностых и двухтысячных годов имеет разную природу. Если в конце прошлого века ее основой был товарный дефицит, связанный с кризисом отечественной промышленности, то теперь картина принципиально иная: российские предприятия загружены так, что даже не хватает рабочих рук, рынок насыщен, дефицита нет и в помине. Но беда пришла откуда не ждали – ведущие промышленные отрасли страны стали локомотивами инфляции.
Весь нефтяной бизнес (а значит, и продукцию нефтехимии) контролируют пять крупнейших компаний. Черная металлургия тоже под контролем пяти игроков. Алюминиевая промышленность практически под одной промышленной группой, никель и ряд других цветных металлов – то же самое. Яркий пример монополизации – рынок цемента. Сейчас российский цемент, выпускаемый на предприятиях «Евроцемента», стоит дороже, чем шведский, не говоря уж о китайском. Ну а рынки железнодорожных перевозок и услуг ЖКХ были монопольными изначально.
Ну а что же Федеральная антимонопольная служба (ФАС)? Несколько лет назад антимонопольщики Игоря Артемьева попытались доказать ценовой сговор на бензиновом рынке – не получилось. Попытались доказать злоупотребление доминирующим положением на рынке со стороны «Евроцемента» – опять провал. Больше громких проверок ФАС и не было.
По единодушному мнению зарубежных экономистов, нет ничего страшнее, чем сочетание свободного рынка и монополий.
В российском же правительстве (независимо от его персонального состава) отношение к монополиям и олигополиям почти что дружественное. Ведь они – крупнейшие плательщики в бюджет. Именно и только им под силу инвестиции в модернизацию производства, с чем у мелких и средних предприятий беда. Расплачиваться за эту дружбу приходится инфляцией – из нескольких зол выбрано наименьшее.
Что дальше? Менять ситуацию, «спуская» на отечественные монополии ФАС, по всей видимости, не планируется. Можно предположить, что все надежды возлагаются на вступление в ВТО. Это естественная конкурентная среда, к которой отечественному производителю придется приспосабливаться.
справка «нв»
О природе инфляции теоретики пока не договорились
Инфляция – обесценение денег, снижение их покупательной способности. В буквальном переводе (от лат. inflatio) означает «вздутие», то есть переполнение каналов обращения избыточными бумажными деньгами, не обеспеченными соответствующим ростом товарной массы.
Марксизм
В марксистской экономике инфляция понималась как наводнение экономики денежными знаками сверх реальных потребностей, происходящее по причине политики монополий и империалистических государств, которая приводит к дефициту бюджета. Словом, инфляция – орудие в руках эксплуататоров в черном деле перераспределения реальных доходов от трудящихся в свою пользу. Эта теория при многих верных оценках достаточно субъективна, что ограничивает понимание инфляционных процессов лишь как порождения не-совершенной бумажно-денежной системы.
Кейнсианство
Кейнсианцы выделяют три основных фактора инфляции: экспансионистскую финансовую и денежно-кредитную политику, стимулирующую спрос; рост издержек производства; практику монополистического ценообразования.
В школе Джона Кейнса австралийский экономист, работавший в Англии, Элбан Уильям Филипс в 1958 году, используя данные статистики Великобритании за 1861–1956 годы, предложил кривую, отражающую обратную зависимость между уровнем ставок зарплаты и уровнем безработицы. Было установлено, что увеличение безработицы в Англии свыше 2,5–3 процентов приводит к резкому замедлению роста цен и зарплаты. Но на практике выяснилось, что в долгосрочном плане инфляция может идти рука об руку с безработицей. Это доказал в своих трудах либерал американец Фридман.
Монетаризм
Важнейшей и практически единственной причиной инфляционного процесса монетаристы считают более быстрый рост национальной денежной массы по сравнению с ростом продукта.
Монетаристы также выдвинули теорию адаптивных ожиданий. Люди, сталкиваясь с повышением цен на товары и услуги в течение длительного времени и теряя надежду на их снижение, начинают приобретать товары сверх своих текущих потребностей. Одновременно они требуют повышения номинальной зарплаты и тем самым подталкивают текущий потребительский спрос к расширению. Производители же, в свою очередь, устанавливают более высокие цены на свою продукцию, ожидая, что в скором времени сырье, материалы и комплектующие изделия еще больше подорожают. Начинается бегство от денег.
Монетаристы отдают безусловный приоритет поддержанию ценовой стабильности и искоренению инфляционных ожиданий. Но они не учитывают расчеты Оукена, опубликованные в конце 1970-х годов, согласно которым меры, необходимые для снижения инфляции только на один пункт, приводят к сокращению ВНП на 10 процентов – то есть потери от спада производства больше, чем сумма предвосхищаемого выигрыша от снижения темпов инфляции. В 1990-е годы в России это было продемонстрировано особенно ярко.
Антимонополизм
Современный рынок – это в значительной степени олигополистический рынок. А олигополист (несовершенный конкурент) обладает известной степенью власти над ценой. И если даже олигополии не первыми начинают «гонку цен», они заинтересованы в ее поддержании и усилении. Несовершенный конкурент, стремясь поддержать высокий уровень цен, заинтересован в создании дефицита (сокращении производства и предложения товаров). Не желая «испортить» свой рынок снижением цен, монополии и олигополии препятствуют росту эластичности предложения товаров в связи с ростом цен. Ограничение притока новых производителей в отрасль олигополистов поддерживает длительное несоответствие совокупного спроса и предложения.
Центризм
Взаимодействие различных гипотез к формированию центристской теории: хозяйственные агенты ожидают несколько замедленной реакции цен на колебания производства относительно спроса, возникающего из-за существования товарно-материальных запасов и дефицита информации. Сторонники этого эклектического подхода считают краткосрочные процессы аномалиями, возникающими по причине задержки, зависящей по продолжительности от осведомленности хозяйственных агентов.
В начале нынешнего года была железная уверенность, что инфляцию удастся удержать под контролем – в пределах 7,5–8 процентов. Это по меркам развитых стран тоже выше нормы. Но 7,5-процентный рост позволил бы в будущем году выйти на уровень 4,5 процента, а через пару лет окончательно победить вечного врага, загнав его под 2-процентный потолок.
Казалось бы, для этого сделано все возможное. Все «лишние» деньги – сверхдоходы от экспорта нефти и газа – стерилизуются в Стабфонде и вывозятся за рубеж. Льготы монетизированы. Пенсии установлены на уровне прожиточного минимума… Но в сентябре инфляция вновь вырвалась из-под контроля. Она наверняка превысит прошлогодний уровень и концу года может достигнуть 10 процентов.
Одна из причин хронических неудач на поле борьбы с инфляцией в том, что она, как вирус, постоянно меняет свою природу – врачи только разработают вакцину против одного штамма, как он мутирует и уже требует других лекарств.
В первой половине девяностых инфляция была следствием развала производства и тотального дефицита. Правительство Егора Гайдара сознательно выпустило зверя на свободу, чтобы «уравновесить» рынок: когда в стране эле-ментарно не хватает самых необходимых товаров, нужно установить такие цены, чтобы товар оставался на полках.
К середине девяностых зверя-инфляцию, сделавшего свое дело, надо было загнать обратно в клетку. Правительство Виктора Черномырдина решило бороться с инфляцией, сжимая денежную массу. Хозяйственники хорошо помнят период, когда всей стране за неимением денег пришлось перейти на бартерный обмен, а выплаты пенсий и зарплат задерживались на два-три месяца. Количество денег в стране сократили до одной пятой от объема ВВП (тогда как нормой считается денежная масса в объеме ВВП). Но цены продолжали расти.
1998 год принес новый скачок инфляции, связанный с дефолтом и снижением курса рубля в четыре раза. Однако это падение стало (спасибо Евгению Примакову) целительным бальзамом для российской экономики. Но инфляция никуда не делась. И новый министр финансов Алексей Кудрин решил, что все зло – в лишних деньгах, поступающих от экспорта вдруг подорожавшей нефти.
Эспроприация сверхдоходов в Стабфонд проходит успешно, инфляция – как бы в подтверждение правильности этого курса – и вправду снижается. Но намного медленнее, чем ожидалось.
За 15 лет после окончания Второй мировой войны разрушенные Германия и Япония превратились в благополучные страны с инфляцией менее 5 процентов в год. И страны Восточной Европы, начавшие свои реформы всего на год-два раньше, чем Россия, справились с инфляцией еще в конце девяностых.
Нынешний же неожиданный для всех инфляционный скачок вернул страну в 2005-й. Пока что он сдерживается за счет административного ресурса. Но маскировка симптомов болезни отнюдь не устраняет ее причин.
Инфляция девяностых и двухтысячных годов имеет разную природу. Если в конце прошлого века ее основой был товарный дефицит, связанный с кризисом отечественной промышленности, то теперь картина принципиально иная: российские предприятия загружены так, что даже не хватает рабочих рук, рынок насыщен, дефицита нет и в помине. Но беда пришла откуда не ждали – ведущие промышленные отрасли страны стали локомотивами инфляции.
Весь нефтяной бизнес (а значит, и продукцию нефтехимии) контролируют пять крупнейших компаний. Черная металлургия тоже под контролем пяти игроков. Алюминиевая промышленность практически под одной промышленной группой, никель и ряд других цветных металлов – то же самое. Яркий пример монополизации – рынок цемента. Сейчас российский цемент, выпускаемый на предприятиях «Евроцемента», стоит дороже, чем шведский, не говоря уж о китайском. Ну а рынки железнодорожных перевозок и услуг ЖКХ были монопольными изначально.
Ну а что же Федеральная антимонопольная служба (ФАС)? Несколько лет назад антимонопольщики Игоря Артемьева попытались доказать ценовой сговор на бензиновом рынке – не получилось. Попытались доказать злоупотребление доминирующим положением на рынке со стороны «Евроцемента» – опять провал. Больше громких проверок ФАС и не было.
По единодушному мнению зарубежных экономистов, нет ничего страшнее, чем сочетание свободного рынка и монополий.
В российском же правительстве (независимо от его персонального состава) отношение к монополиям и олигополиям почти что дружественное. Ведь они – крупнейшие плательщики в бюджет. Именно и только им под силу инвестиции в модернизацию производства, с чем у мелких и средних предприятий беда. Расплачиваться за эту дружбу приходится инфляцией – из нескольких зол выбрано наименьшее.
Что дальше? Менять ситуацию, «спуская» на отечественные монополии ФАС, по всей видимости, не планируется. Можно предположить, что все надежды возлагаются на вступление в ВТО. Это естественная конкурентная среда, к которой отечественному производителю придется приспосабливаться.
справка «нв»
О природе инфляции теоретики пока не договорились
Инфляция – обесценение денег, снижение их покупательной способности. В буквальном переводе (от лат. inflatio) означает «вздутие», то есть переполнение каналов обращения избыточными бумажными деньгами, не обеспеченными соответствующим ростом товарной массы.
Марксизм
В марксистской экономике инфляция понималась как наводнение экономики денежными знаками сверх реальных потребностей, происходящее по причине политики монополий и империалистических государств, которая приводит к дефициту бюджета. Словом, инфляция – орудие в руках эксплуататоров в черном деле перераспределения реальных доходов от трудящихся в свою пользу. Эта теория при многих верных оценках достаточно субъективна, что ограничивает понимание инфляционных процессов лишь как порождения не-совершенной бумажно-денежной системы.
Кейнсианство
Кейнсианцы выделяют три основных фактора инфляции: экспансионистскую финансовую и денежно-кредитную политику, стимулирующую спрос; рост издержек производства; практику монополистического ценообразования.
В школе Джона Кейнса австралийский экономист, работавший в Англии, Элбан Уильям Филипс в 1958 году, используя данные статистики Великобритании за 1861–1956 годы, предложил кривую, отражающую обратную зависимость между уровнем ставок зарплаты и уровнем безработицы. Было установлено, что увеличение безработицы в Англии свыше 2,5–3 процентов приводит к резкому замедлению роста цен и зарплаты. Но на практике выяснилось, что в долгосрочном плане инфляция может идти рука об руку с безработицей. Это доказал в своих трудах либерал американец Фридман.
Монетаризм
Важнейшей и практически единственной причиной инфляционного процесса монетаристы считают более быстрый рост национальной денежной массы по сравнению с ростом продукта.
Монетаристы также выдвинули теорию адаптивных ожиданий. Люди, сталкиваясь с повышением цен на товары и услуги в течение длительного времени и теряя надежду на их снижение, начинают приобретать товары сверх своих текущих потребностей. Одновременно они требуют повышения номинальной зарплаты и тем самым подталкивают текущий потребительский спрос к расширению. Производители же, в свою очередь, устанавливают более высокие цены на свою продукцию, ожидая, что в скором времени сырье, материалы и комплектующие изделия еще больше подорожают. Начинается бегство от денег.
Монетаристы отдают безусловный приоритет поддержанию ценовой стабильности и искоренению инфляционных ожиданий. Но они не учитывают расчеты Оукена, опубликованные в конце 1970-х годов, согласно которым меры, необходимые для снижения инфляции только на один пункт, приводят к сокращению ВНП на 10 процентов – то есть потери от спада производства больше, чем сумма предвосхищаемого выигрыша от снижения темпов инфляции. В 1990-е годы в России это было продемонстрировано особенно ярко.
Антимонополизм
Современный рынок – это в значительной степени олигополистический рынок. А олигополист (несовершенный конкурент) обладает известной степенью власти над ценой. И если даже олигополии не первыми начинают «гонку цен», они заинтересованы в ее поддержании и усилении. Несовершенный конкурент, стремясь поддержать высокий уровень цен, заинтересован в создании дефицита (сокращении производства и предложения товаров). Не желая «испортить» свой рынок снижением цен, монополии и олигополии препятствуют росту эластичности предложения товаров в связи с ростом цен. Ограничение притока новых производителей в отрасль олигополистов поддерживает длительное несоответствие совокупного спроса и предложения.
Центризм
Взаимодействие различных гипотез к формированию центристской теории: хозяйственные агенты ожидают несколько замедленной реакции цен на колебания производства относительно спроса, возникающего из-за существования товарно-материальных запасов и дефицита информации. Сторонники этого эклектического подхода считают краткосрочные процессы аномалиями, возникающими по причине задержки, зависящей по продолжительности от осведомленности хозяйственных агентов.
