Экономика
Зубков распечатал копилку
04 декабря
В конце прошлой недели Виктор Зубков принял самое серьезное за время своего премьерства решение: использовать часть денег Стабфонда – 300 миллиардов рублей (12 миллиардов долларов) – на финансирование так называемых «институтов развития»: новых госкорпораций и Внешэкономбанка. Плюс к тому в «институты развития» в ближайшее время направят еще 340 миллиардов рублей из дополнительных доходов бюджета текущего года. В частности, ВЭБ получит от государства 180 миллиардов рублей, Российская корпорация нанотехнологий – 130 миллиардов рублей, инвестфонд – 90 миллиардов, Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства – рекордную сумму в 240 миллиардов.
Хотя событие случилось перед самыми выборами, оно не имеет к ним никакого отношения, поскольку отражает куда более глубинные процессы российской экономической политики, в том числе осеннюю замену Михаила Фрадкова на Виктора Зубкова, а Владимира Яковлева на Дмитрия Козака.
Проблема Стабфонда давно уже разделила правительство и экономическую общественность на два непримиримых лагеря. В одном – вице-премьер Алексей Кудрин и его финансовый блок, а в другом – все остальные. Алексей Кудрин о том, что он против использования даже части средств Стабфонда, говорил и на заседаниях правительства, и на международных форумах, и в печати. Аргументы него «железные».
Вице-премьер напоминает, что деньги Стабфонда – это излишки от нефтяных доходов. Страна их не заработала – они следствие благоприятной ценовой конъюнктуры. Товарами эти средства не обеспечены. Поэтому любой их «вброс» в экономику неизбежно вызовет инфляцию. К тому же бюджетные инвестиции чаще всего вообще не доходят до конечного получателя – разворовываются еще по дороге. Экономика обязана сама зарабатывать на свои нужды. А средства Стабфонда должны решить другую проблему – обеспечить в будущем людям достойные пенсии. Если накопить хотя бы 500 миллиардов долларов (сейчас имеются 150) и разместить их в надежные ценные бумаги за рубежом, проценты по этим вкладам позволят решить пенсионную проблему раз и навсегда.
Заманчиво? Еще как! Но у желающих посягнуть на Стабфонд логика не хуже. Например, такой вопрос: почему средства нужно размещать именно за рубежом под «сиротские» 3–4 процента (в валюте), а не внутри страны, где доходность была бы на порядок выше (с соответствующими последствиями для пенсионеров)?
Почему Алексей Кудрин считает, что 50 или 100 миллиардов долларов из Стабфонда раскрутят в стране инфляцию, в то время как российские компании в последние годы назанимали за рубежом и ввезли в страну больше 300 миллиардов – и никакого инфляционного взрыва не случилось?
Почему Минфин считает, что держать средства за рубежом безопаснее, чем в России? Где гарантия, что в случае ухудшения международной обстановки счета Стабфонда не будут попросту арестованы, к примеру, под предлогом того, что Россия сотрудничает с Ираном в ядерной сфере, не выводит миротворцев из Абхазии и выступает против независимости Косово?
Почему государства, в которые вывезен российский Стабфонд, не боятся вкладывать эти средства в свою экономику, покрывать за счет них дефицит бюджета (хотя для них эти средства тоже не являются заработанными), а российские компании вынуждены занимать деньги под высокий процент за рубежом? Нередко в тех же самых странах.
Почему российская экономика должна развиваться только за счет своей прибыли и займов, тогда как именно госинвестиции превратили многие государства Азии в «тигров»?
Возмущение политикой Минфина автору этих строк высказал очень известный в Петербурге и России бизнесмен:
– Если я недоплачу хотя бы миллион рублей налогов – меня посадят в тюрьму. Я мог бы купить на эти деньги новое оборудование, но обязан отдать их в бюджет. В то время как в этом бюджете уже лежат мертвым грузом три триллиона рублей. Я согласен отдать государству, народу последнее – если это будет нужно. Но почему наши деньги, которые так нужны здесь, Кудрин вывозит за границу?
И вот Виктор Зубков стал первым из российских премьеров, кто вскрыл Стабфонд. Можно предположить, что решился он на это с прямой санкции президента Владимира Путина. Именно президент своим авторитетом охранял неприкосновенность Стабфонда вплоть до нынешнего времени.
На самом деле дать корректный ответ, кто прав – Алексей Кудрин или его противники, – невозможно без учета фактора времени. В 2003–2006 годах был прав именно Кудрин. Потому что в тот период действительно был высок риск, что бюджетные инвестиции из Стабфонда разворуют или вложит в бессмысленные проекты, что выброс денег на рынок вызовет инфляцию. 2003 год был еще временем Березовского и Ходорковского, временем нефтедолларов и дефицита отечественной продукции, временем коррупции и вывоза капиталов за рубеж.
Ситуация коренным образом поменялась уже во второй половине 2006 года. Вместо «нефтянки» ведущими отраслями стали строительство и машиностроение. Укрепилась бюджетная дисциплина. В стране появилась масса серьезных инвестиционных проектов, в которые можно без риска и с прибылью вкладывать средства, в том числе бюджетные. В 2007 году эти позитивные изменения окончательно закрепились. Итогом этого стало раскрытие Стабфонда.
Правительство, конечно, будет тщательно отслеживать судьбу бюджетных вливаний в «институты развития». К сожалению, это такие институты, что вряд ли дадут немедленную отдачу. Но как сигнал бизнесу эти вливания будут замечены. И региональные власти вкупе с представителями частного сектора наверняка в ближайшее время предложат правительству свои проекты, вложения в которые будут для Стабфонда намного более интересными, чем зарубежные облигации.
Владимир Владимиров
Хотя событие случилось перед самыми выборами, оно не имеет к ним никакого отношения, поскольку отражает куда более глубинные процессы российской экономической политики, в том числе осеннюю замену Михаила Фрадкова на Виктора Зубкова, а Владимира Яковлева на Дмитрия Козака.
Проблема Стабфонда давно уже разделила правительство и экономическую общественность на два непримиримых лагеря. В одном – вице-премьер Алексей Кудрин и его финансовый блок, а в другом – все остальные. Алексей Кудрин о том, что он против использования даже части средств Стабфонда, говорил и на заседаниях правительства, и на международных форумах, и в печати. Аргументы него «железные».
Вице-премьер напоминает, что деньги Стабфонда – это излишки от нефтяных доходов. Страна их не заработала – они следствие благоприятной ценовой конъюнктуры. Товарами эти средства не обеспечены. Поэтому любой их «вброс» в экономику неизбежно вызовет инфляцию. К тому же бюджетные инвестиции чаще всего вообще не доходят до конечного получателя – разворовываются еще по дороге. Экономика обязана сама зарабатывать на свои нужды. А средства Стабфонда должны решить другую проблему – обеспечить в будущем людям достойные пенсии. Если накопить хотя бы 500 миллиардов долларов (сейчас имеются 150) и разместить их в надежные ценные бумаги за рубежом, проценты по этим вкладам позволят решить пенсионную проблему раз и навсегда.
Заманчиво? Еще как! Но у желающих посягнуть на Стабфонд логика не хуже. Например, такой вопрос: почему средства нужно размещать именно за рубежом под «сиротские» 3–4 процента (в валюте), а не внутри страны, где доходность была бы на порядок выше (с соответствующими последствиями для пенсионеров)?
Почему Алексей Кудрин считает, что 50 или 100 миллиардов долларов из Стабфонда раскрутят в стране инфляцию, в то время как российские компании в последние годы назанимали за рубежом и ввезли в страну больше 300 миллиардов – и никакого инфляционного взрыва не случилось?
Почему Минфин считает, что держать средства за рубежом безопаснее, чем в России? Где гарантия, что в случае ухудшения международной обстановки счета Стабфонда не будут попросту арестованы, к примеру, под предлогом того, что Россия сотрудничает с Ираном в ядерной сфере, не выводит миротворцев из Абхазии и выступает против независимости Косово?
Почему государства, в которые вывезен российский Стабфонд, не боятся вкладывать эти средства в свою экономику, покрывать за счет них дефицит бюджета (хотя для них эти средства тоже не являются заработанными), а российские компании вынуждены занимать деньги под высокий процент за рубежом? Нередко в тех же самых странах.
Почему российская экономика должна развиваться только за счет своей прибыли и займов, тогда как именно госинвестиции превратили многие государства Азии в «тигров»?
Возмущение политикой Минфина автору этих строк высказал очень известный в Петербурге и России бизнесмен:
– Если я недоплачу хотя бы миллион рублей налогов – меня посадят в тюрьму. Я мог бы купить на эти деньги новое оборудование, но обязан отдать их в бюджет. В то время как в этом бюджете уже лежат мертвым грузом три триллиона рублей. Я согласен отдать государству, народу последнее – если это будет нужно. Но почему наши деньги, которые так нужны здесь, Кудрин вывозит за границу?
И вот Виктор Зубков стал первым из российских премьеров, кто вскрыл Стабфонд. Можно предположить, что решился он на это с прямой санкции президента Владимира Путина. Именно президент своим авторитетом охранял неприкосновенность Стабфонда вплоть до нынешнего времени.
На самом деле дать корректный ответ, кто прав – Алексей Кудрин или его противники, – невозможно без учета фактора времени. В 2003–2006 годах был прав именно Кудрин. Потому что в тот период действительно был высок риск, что бюджетные инвестиции из Стабфонда разворуют или вложит в бессмысленные проекты, что выброс денег на рынок вызовет инфляцию. 2003 год был еще временем Березовского и Ходорковского, временем нефтедолларов и дефицита отечественной продукции, временем коррупции и вывоза капиталов за рубеж.
Ситуация коренным образом поменялась уже во второй половине 2006 года. Вместо «нефтянки» ведущими отраслями стали строительство и машиностроение. Укрепилась бюджетная дисциплина. В стране появилась масса серьезных инвестиционных проектов, в которые можно без риска и с прибылью вкладывать средства, в том числе бюджетные. В 2007 году эти позитивные изменения окончательно закрепились. Итогом этого стало раскрытие Стабфонда.
Правительство, конечно, будет тщательно отслеживать судьбу бюджетных вливаний в «институты развития». К сожалению, это такие институты, что вряд ли дадут немедленную отдачу. Но как сигнал бизнесу эти вливания будут замечены. И региональные власти вкупе с представителями частного сектора наверняка в ближайшее время предложат правительству свои проекты, вложения в которые будут для Стабфонда намного более интересными, чем зарубежные облигации.
Владимир Владимиров
