Спорт
Дон Жуан и «донна» Анна нашли друг друга
06 декабря
На «Травиату» решительно невозможно было достать билеты ни за какие деньги. На «Дон Жуане» двумя днями позже было поспокойней – и то только потому, что Анна решила спеть свою коронную партию Донны Анны в последний момент.
Узнав о решении Анны петь в «Дон Жуане», менеджер Нетребко чуть не схлопотал инфаркт: на самом деле в этот день ей полагалось лететь в Вашингтон и выступать на важном гала-концерте. Однако искушение еще разок спеть Донну Анну – партию, которую она делала с Николаусом Арнонкуром на Зальцбургском фестивале, – оказалось слишком велико. Так, питерским опероманам преподнесли роскошный подарок: они оказались свидетелями потрясающего оперного тандема, сложившегося прямо на глазах: Дон Жуана пел великолепный бас-баритон Ильдар Абдразаков, Донну Анну – Анна Нетребко.
Остальные участники спектакля до уровня звездной пары явно не дотягивали: оттого спектакль Йоханнеса Шаафа, добротно поставленный еще семь лет тому назад, шел очень неровно. Но это было неважно. На сцене свершалось редчайшее чудо: оживали главные герои моцартовской оперы и пели так, что дух захватывало.
Нет, в изобретательности сценического движения, содержательности мизансцен и общем драйве постановке не откажешь. Спектакль Шаафа с годами нисколечко не потерял в качестве; сегодня он смотрится даже лучше, чем на премьере. Потому что, отсмотрев за последние семь лет серию беспомощных поделок того же Шарля Рубо – нестерпимо тривиальную «Травиата», злостно ориентальную «Турандот», – понимаешь, насколько мастеровито и прочно слеплен «Дон Жуан» Шаафа; как выразительно и притом лаконично смотрится сценография Ралфа Колтая. Благородные линии костюмов, выпуклые характеры основных персонажей, да еще и главные исполнители держались на сцене с утонченностью истинных аристократов.
Спектакль получался по-настоящему изысканный и вместе с тем поразительно страстный. Публика завороженно следила за главной героиней, ее походкой, жестами, хрупкими руками, красивыми профильными позами – глаз было не оторвать. Нетребко действительно безо всяких видимых усилий приковывала всеобщее внимание: по этому умению «держать зал» и опознается настоящая актриса. А пела она с такой искренностью и драматизмом, что по спине мурашки бегали. Да, то была настоящая Донна Анна: пылкая, страдающая, нежная. И никакого «пережима»: все естественно, просто, кажется, иначе и быть не может. Но работа была проделана большая: партия отшлифована до совершенства, фразировка безупречная, чувство моцартовского стиля, артикуляция – выше всяких похвал, интонация – чистейшая, никаких погрешностей, даже намека на них.
Двумя днями ранее в театре давали «Травиату». Дирижировал Гергиев, Виолетту пела Нетребко – но чувства при этом возникали совсем иные. Не верилось, что Анна может так неряшливо, грубо и неловко вести партию: не там брала дыхание, фраза рвалась. И куда подевалось идеально ровное звуковедение? Шарм суперзвезды внезапно улетучился, чувства были наигранны, жесты – суетливы, голос провисал, звук шел неровно, толчками… А ведь и партию Виолетты Нетребко отшлифовывала для Зальцбургского фестиваля.
Вывод: несмотря на мировую славу и восторги оперной черни, Нетребко поет не всегда хорошо. То выступит блестяще – как в «Манон», спектакле берлинской Staatsoper прошлого сезона, а то вдруг споет Мими в «Богеме» Мариинского театра так уныло, будто отбывает постылый урок. Быть может, всему виной перегрузки, перелеты, вечная суета с гламуром и хлопотным построением имиджа? Это отнимает массу сил и энергии. Тут важно удержаться, не пойти вразнос, на поводу у толпы, не проторговаться – своим талантом, голосом, красотой. Похоже, сейчас Нетребко стоит на опасно высоком пике своей карьеры: один неверный шаг – и можно скатиться с кручи. Гламур, расклеенные всюду постеры с лицом Нетребко и попсовая раскрутка только мешают серьезной карьере певицы: а все, что нужно, – это постараться, чтобы шумная слава примадонны соответствовала реальному масштабу ее личности и таланта. Гюля Садыхова
Узнав о решении Анны петь в «Дон Жуане», менеджер Нетребко чуть не схлопотал инфаркт: на самом деле в этот день ей полагалось лететь в Вашингтон и выступать на важном гала-концерте. Однако искушение еще разок спеть Донну Анну – партию, которую она делала с Николаусом Арнонкуром на Зальцбургском фестивале, – оказалось слишком велико. Так, питерским опероманам преподнесли роскошный подарок: они оказались свидетелями потрясающего оперного тандема, сложившегося прямо на глазах: Дон Жуана пел великолепный бас-баритон Ильдар Абдразаков, Донну Анну – Анна Нетребко.
Остальные участники спектакля до уровня звездной пары явно не дотягивали: оттого спектакль Йоханнеса Шаафа, добротно поставленный еще семь лет тому назад, шел очень неровно. Но это было неважно. На сцене свершалось редчайшее чудо: оживали главные герои моцартовской оперы и пели так, что дух захватывало.
Нет, в изобретательности сценического движения, содержательности мизансцен и общем драйве постановке не откажешь. Спектакль Шаафа с годами нисколечко не потерял в качестве; сегодня он смотрится даже лучше, чем на премьере. Потому что, отсмотрев за последние семь лет серию беспомощных поделок того же Шарля Рубо – нестерпимо тривиальную «Травиата», злостно ориентальную «Турандот», – понимаешь, насколько мастеровито и прочно слеплен «Дон Жуан» Шаафа; как выразительно и притом лаконично смотрится сценография Ралфа Колтая. Благородные линии костюмов, выпуклые характеры основных персонажей, да еще и главные исполнители держались на сцене с утонченностью истинных аристократов.
Спектакль получался по-настоящему изысканный и вместе с тем поразительно страстный. Публика завороженно следила за главной героиней, ее походкой, жестами, хрупкими руками, красивыми профильными позами – глаз было не оторвать. Нетребко действительно безо всяких видимых усилий приковывала всеобщее внимание: по этому умению «держать зал» и опознается настоящая актриса. А пела она с такой искренностью и драматизмом, что по спине мурашки бегали. Да, то была настоящая Донна Анна: пылкая, страдающая, нежная. И никакого «пережима»: все естественно, просто, кажется, иначе и быть не может. Но работа была проделана большая: партия отшлифована до совершенства, фразировка безупречная, чувство моцартовского стиля, артикуляция – выше всяких похвал, интонация – чистейшая, никаких погрешностей, даже намека на них.
Двумя днями ранее в театре давали «Травиату». Дирижировал Гергиев, Виолетту пела Нетребко – но чувства при этом возникали совсем иные. Не верилось, что Анна может так неряшливо, грубо и неловко вести партию: не там брала дыхание, фраза рвалась. И куда подевалось идеально ровное звуковедение? Шарм суперзвезды внезапно улетучился, чувства были наигранны, жесты – суетливы, голос провисал, звук шел неровно, толчками… А ведь и партию Виолетты Нетребко отшлифовывала для Зальцбургского фестиваля.
Вывод: несмотря на мировую славу и восторги оперной черни, Нетребко поет не всегда хорошо. То выступит блестяще – как в «Манон», спектакле берлинской Staatsoper прошлого сезона, а то вдруг споет Мими в «Богеме» Мариинского театра так уныло, будто отбывает постылый урок. Быть может, всему виной перегрузки, перелеты, вечная суета с гламуром и хлопотным построением имиджа? Это отнимает массу сил и энергии. Тут важно удержаться, не пойти вразнос, на поводу у толпы, не проторговаться – своим талантом, голосом, красотой. Похоже, сейчас Нетребко стоит на опасно высоком пике своей карьеры: один неверный шаг – и можно скатиться с кручи. Гламур, расклеенные всюду постеры с лицом Нетребко и попсовая раскрутка только мешают серьезной карьере певицы: а все, что нужно, – это постараться, чтобы шумная слава примадонны соответствовала реальному масштабу ее личности и таланта. Гюля Садыхова
