Культура
Игорь Скляр: «На глупостях не зацикливаюсь»
18 декабря
Интервью Скляр давать не любит. Говорит: «Этот жанр неправомерен по отношению к актеру. Бывали случаи, когда газеты распространяли обо мне сплетни. К тому же журналисты часто приходят с вопросами, на которые я уже тысячу раз отвечал». Логика у Игоря Борисовича железная, против нее, извините, не попрешь. Но юбилей случается не каждый год, и потому грех было бы не поздравить замечательного артиста. Но разве можно сделать это, не взяв у него интервью?..
– Игорь Борисович, подводить итоги вам, мне кажется, еще рано…
– Да ради Бога! У меня есть роли, за которые не стыдно. Есть песня, которую все знают. Есть страна, где говорят: «О, смотри, «старый рояль» пошел!» Есть сын. Есть дом, деревья, которые посадил…
– Вы все глаголы ставите в прошедшее время и так говорите, будто считаете: программа выполнена, больше желать нечего.
– Почему? У меня еще много задач. Их столько, что даже жалко тратить время на сон. Просто масса дел, масса!
– После таких слов нужно, наверное, спросить вас о планах на будущее?
– Вы знаете, я уже давно заметил, что долгосрочное планирование мне противопоказано. В моей жизни чаще всего большую роль играл случай.
– Занятно… Только мне бы очень хотелось спросить вас о «Комарово»…
– Если вас интересует только эта тема, я не придаю ей большого значения.
– Но вас же по сей день часто приглашают с ней на концерты! Сколько ей, кстати, лет?
– Мы с Игорем Николаевым записали ее в середине 1980-х. Вообще-то она была тогда записана уже не один раз. Не знаю, как сейчас, но в советское время композиторы давали свои новые песни нескольким исполнителям и смотрели, у кого лучше прозвучит. Мы записали тогда еще и «Понедельник, день тяжелый», и «Лодочку». А потом «Комарово» прозвучало в передаче «Что? Где? Когда?». Меня вызывали на бис, и песню связали с моим именем.
– То есть появлению всеми любимого «Комарово» мы обязаны фактически случаю?
– И «Старому роялю» тоже…
– Расскажите!
– Получилось так, что я пришел на «Мосфильм», хотел узнать о фильме «Анна Павлова». Остановился возле каких-то фотографий на стене. Вдруг слышу: «А не с вами ли, молодой человек, кино вчера показывали?» Это был Карен Шахназаров, он смотрел накануне одесский фильм «Только в мюзик-холле»… На роль в «Мы из джаза» был уже практически утвержден другой артист, но Шахназаров все-таки пригласил меня на пробы.
– Представляю, как тот актер, которому вы невольно перебежали дорогу, на вас разобиделся…
– А вы знаете, мы ведь с ним до сих пор приятельствуем!
– Друзьям с вами легко? Вы коммуникабельный человек?
– Я совсем не подарок… Утром я один, днем – другой, вечером – третий. Но, честно говоря, ничего плохого в этом не вижу. И при этом не терплю твердолобых и не могу быть дипломатом.
– Нажить кучу врагов никогда не боялись?
– Знаете, сколько я о себе разных мнений слышал? Одни обо мне очень хорошо отзываются, другие говорят, что я – совершенно невозможный человек.
– А какой вы на самом деле?
– Довольно упорядоченный и неисправимый оптимист. Беда в том, что меня, как правило, хотят видеть таким, каким я был в кино. После фильма «Год собаки» питерские блатные принимают меня за своего. Но это – зрители, а еще было так, что однажды, довольно давно, я шел по коридору «Мосфильма» и случайно услышал про себя разговор: «Скляр? Нет, он ведь только «на недельку до второго»… А у нас картина серьезная, надо звать кого-нибудь посолиднее...»
То есть в том, что артиста постоянно используют в каком-то одном жанре, ничего плохого нет. Тот же Пьер Ришар всю жизнь играет комедийные роли. Другое дело, что приходит время, когда ты понимаешь, что тебе надоело быть постоянно обаятельным, веселым и заразительным.
– И что тогда? Отказываться от сценариев?
– Во-первых, я не могу представить, что прихожу однажды на киностудию, сажаю режиссеров в ряд и говорю: «Вот у вас и у вас я буду сниматься, а у вас – никогда!» А во-вторых, ты каждый день боишься, что вчера и сегодня отказался от работы, а завтра тебя просто забудут.
– Так что же вы решили для себя?
– Решил, что лучше подожду. Всегда нужно потерпеть, подождать, и тогда что-нибудь да произойдет. Года два я отказывался от сценариев и теперь переключаю каналы и радуюсь, что не снимался в этих сериалах.
– Вы категорически против сериалов вообще?
– Я против них в тех случаях, когда сценарий готов за четыре дня до начала съемок. Это не кино, это смешно! Но у меня был очень хороший сериальный опыт – «Батальоны просят огня», где все было серьезно, вдумчиво, не торопясь, с творчеством. Понимаете, атмосфера во время съемок всегда видна на экране.
– А мне казалось, что все зависит от режиссера…
– Когда режиссер доверяет актерам, которых снимает, получается хорошо. Но очень многое зависит и от организации. Если люди во время съемок ходят, чем-то скрипят и хихикают, результат получается соответствующий.
– Хихикают во время озвучки?
– Показатель хорошей организации съемок как раз в том и состоит, что все снято живым звуком. Я, например, у Глеба Панфилова в фильме «В круге первом» ничего не озвучивал.
– Ну, «В круге первом» – не показатель. Это серьезное, хорошее кино. Вы ведь в нем Герасимовича играли?
– Да. Меня с возрастом стали звать играть крупных персон.
– Ну, раз уж вы об этом сами заговорили, Игорь Борисович, скажите: чем вы сегодня отличаетесь от того мальчика, который много лет назад играл в «Мы из джаза»?
– Один умный человек сказал, что только дураки никогда не меняются.
– С этим, безусловно, не поспоришь. Но все-таки?
– Хм… Ну, например, когда я был в возрасте моего сына Василия и мне родители читали нотации, я думал: никогда в жизни не буду так делать! Но сейчас вдруг ловлю себя на том, что занимаюсь тем же. А в целом… У меня все и всегда шло как надо. Знаете почему?
– Откуда же!
– Потому что мои желания совпадают с моими возможностями.
– Редкое качество… Наверное, благодаря ему вы и не страдаете «звездной болезнью», да? А вообще-то такое у вас случалось?
– Видите ли, я не очень понимаю, что такое «звездная болезнь». У меня никогда не было времени зацикливаться на таких глупостях.
– И глупостями вроде гороскопов вы тоже не интересуетесь?
– А вот это как раз совсем другое дело. Люди их составляли тысячелетиями. Я начал читать гороскопы годам к тридцати и понял, что в них есть рациональное зерно.
– Вы ведь, если не ошибаюсь, Петух и Стрелец?
– Да, самый натуральный природный человек во всем зодиаке.
– И приземленный… Мечтать, конечно, не любите?
– Мне жалко тратить на пустые мечты остатки моего воображения. Я в принципе не терплю сослагательного наклонения. Какой смысл размышлять о том, какой будет или могла бы быть моя судьба, если бы?.. Лучше уж просто жить и получать от этого удовольствие!
– От чего конкретно?
– Очень интимный вопрос… Я человек спартанского воспитания и считаю, что, если человек работает много, а спит и ест мало, – это ему только на пользу. Но главное – не надо никогда и ни о чем жалеть.
– Смотрю на вас и пытаюсь понять: что надо было пережить и передумать человеку, чтобы выработать в себе такое здравомыслие?
– Судьба, видимо, такая…
– Складывается впечатление, что у вас совсем нет недостатков! Странно…
– Девушки и прежде часто меня считали странным, и до сих пор считают. Это нормально: мужчины и женщины видят мир по-разному. И в этом секрет нашего взаимного притяжения. Но понять друг друга можно только в том случае, если прожить вместе много лет.
– То есть, взяв интервью, я совсем ничего о вас не поняла?
– Не знаю. Этого не знает вообще никто…
Беседовала Светлана Яркова
– Игорь Борисович, подводить итоги вам, мне кажется, еще рано…
– Да ради Бога! У меня есть роли, за которые не стыдно. Есть песня, которую все знают. Есть страна, где говорят: «О, смотри, «старый рояль» пошел!» Есть сын. Есть дом, деревья, которые посадил…
– Вы все глаголы ставите в прошедшее время и так говорите, будто считаете: программа выполнена, больше желать нечего.
– Почему? У меня еще много задач. Их столько, что даже жалко тратить время на сон. Просто масса дел, масса!
– После таких слов нужно, наверное, спросить вас о планах на будущее?
– Вы знаете, я уже давно заметил, что долгосрочное планирование мне противопоказано. В моей жизни чаще всего большую роль играл случай.
– Занятно… Только мне бы очень хотелось спросить вас о «Комарово»…
– Если вас интересует только эта тема, я не придаю ей большого значения.
– Но вас же по сей день часто приглашают с ней на концерты! Сколько ей, кстати, лет?
– Мы с Игорем Николаевым записали ее в середине 1980-х. Вообще-то она была тогда записана уже не один раз. Не знаю, как сейчас, но в советское время композиторы давали свои новые песни нескольким исполнителям и смотрели, у кого лучше прозвучит. Мы записали тогда еще и «Понедельник, день тяжелый», и «Лодочку». А потом «Комарово» прозвучало в передаче «Что? Где? Когда?». Меня вызывали на бис, и песню связали с моим именем.
– То есть появлению всеми любимого «Комарово» мы обязаны фактически случаю?
– И «Старому роялю» тоже…
– Расскажите!
– Получилось так, что я пришел на «Мосфильм», хотел узнать о фильме «Анна Павлова». Остановился возле каких-то фотографий на стене. Вдруг слышу: «А не с вами ли, молодой человек, кино вчера показывали?» Это был Карен Шахназаров, он смотрел накануне одесский фильм «Только в мюзик-холле»… На роль в «Мы из джаза» был уже практически утвержден другой артист, но Шахназаров все-таки пригласил меня на пробы.
– Представляю, как тот актер, которому вы невольно перебежали дорогу, на вас разобиделся…
– А вы знаете, мы ведь с ним до сих пор приятельствуем!
– Друзьям с вами легко? Вы коммуникабельный человек?
– Я совсем не подарок… Утром я один, днем – другой, вечером – третий. Но, честно говоря, ничего плохого в этом не вижу. И при этом не терплю твердолобых и не могу быть дипломатом.
– Нажить кучу врагов никогда не боялись?
– Знаете, сколько я о себе разных мнений слышал? Одни обо мне очень хорошо отзываются, другие говорят, что я – совершенно невозможный человек.
– А какой вы на самом деле?
– Довольно упорядоченный и неисправимый оптимист. Беда в том, что меня, как правило, хотят видеть таким, каким я был в кино. После фильма «Год собаки» питерские блатные принимают меня за своего. Но это – зрители, а еще было так, что однажды, довольно давно, я шел по коридору «Мосфильма» и случайно услышал про себя разговор: «Скляр? Нет, он ведь только «на недельку до второго»… А у нас картина серьезная, надо звать кого-нибудь посолиднее...»
То есть в том, что артиста постоянно используют в каком-то одном жанре, ничего плохого нет. Тот же Пьер Ришар всю жизнь играет комедийные роли. Другое дело, что приходит время, когда ты понимаешь, что тебе надоело быть постоянно обаятельным, веселым и заразительным.
– И что тогда? Отказываться от сценариев?
– Во-первых, я не могу представить, что прихожу однажды на киностудию, сажаю режиссеров в ряд и говорю: «Вот у вас и у вас я буду сниматься, а у вас – никогда!» А во-вторых, ты каждый день боишься, что вчера и сегодня отказался от работы, а завтра тебя просто забудут.
– Так что же вы решили для себя?
– Решил, что лучше подожду. Всегда нужно потерпеть, подождать, и тогда что-нибудь да произойдет. Года два я отказывался от сценариев и теперь переключаю каналы и радуюсь, что не снимался в этих сериалах.
– Вы категорически против сериалов вообще?
– Я против них в тех случаях, когда сценарий готов за четыре дня до начала съемок. Это не кино, это смешно! Но у меня был очень хороший сериальный опыт – «Батальоны просят огня», где все было серьезно, вдумчиво, не торопясь, с творчеством. Понимаете, атмосфера во время съемок всегда видна на экране.
– А мне казалось, что все зависит от режиссера…
– Когда режиссер доверяет актерам, которых снимает, получается хорошо. Но очень многое зависит и от организации. Если люди во время съемок ходят, чем-то скрипят и хихикают, результат получается соответствующий.
– Хихикают во время озвучки?
– Показатель хорошей организации съемок как раз в том и состоит, что все снято живым звуком. Я, например, у Глеба Панфилова в фильме «В круге первом» ничего не озвучивал.
– Ну, «В круге первом» – не показатель. Это серьезное, хорошее кино. Вы ведь в нем Герасимовича играли?
– Да. Меня с возрастом стали звать играть крупных персон.
– Ну, раз уж вы об этом сами заговорили, Игорь Борисович, скажите: чем вы сегодня отличаетесь от того мальчика, который много лет назад играл в «Мы из джаза»?
– Один умный человек сказал, что только дураки никогда не меняются.
– С этим, безусловно, не поспоришь. Но все-таки?
– Хм… Ну, например, когда я был в возрасте моего сына Василия и мне родители читали нотации, я думал: никогда в жизни не буду так делать! Но сейчас вдруг ловлю себя на том, что занимаюсь тем же. А в целом… У меня все и всегда шло как надо. Знаете почему?
– Откуда же!
– Потому что мои желания совпадают с моими возможностями.
– Редкое качество… Наверное, благодаря ему вы и не страдаете «звездной болезнью», да? А вообще-то такое у вас случалось?
– Видите ли, я не очень понимаю, что такое «звездная болезнь». У меня никогда не было времени зацикливаться на таких глупостях.
– И глупостями вроде гороскопов вы тоже не интересуетесь?
– А вот это как раз совсем другое дело. Люди их составляли тысячелетиями. Я начал читать гороскопы годам к тридцати и понял, что в них есть рациональное зерно.
– Вы ведь, если не ошибаюсь, Петух и Стрелец?
– Да, самый натуральный природный человек во всем зодиаке.
– И приземленный… Мечтать, конечно, не любите?
– Мне жалко тратить на пустые мечты остатки моего воображения. Я в принципе не терплю сослагательного наклонения. Какой смысл размышлять о том, какой будет или могла бы быть моя судьба, если бы?.. Лучше уж просто жить и получать от этого удовольствие!
– От чего конкретно?
– Очень интимный вопрос… Я человек спартанского воспитания и считаю, что, если человек работает много, а спит и ест мало, – это ему только на пользу. Но главное – не надо никогда и ни о чем жалеть.
– Смотрю на вас и пытаюсь понять: что надо было пережить и передумать человеку, чтобы выработать в себе такое здравомыслие?
– Судьба, видимо, такая…
– Складывается впечатление, что у вас совсем нет недостатков! Странно…
– Девушки и прежде часто меня считали странным, и до сих пор считают. Это нормально: мужчины и женщины видят мир по-разному. И в этом секрет нашего взаимного притяжения. Но понять друг друга можно только в том случае, если прожить вместе много лет.
– То есть, взяв интервью, я совсем ничего о вас не поняла?
– Не знаю. Этого не знает вообще никто…
Беседовала Светлана Яркова
