Общество
Владимир Грусман: «Я в эту «Мекку искусства» не верю!»
19 декабря
В Российском этнографическом музее (РЭМ) конец 2007 года – время больших проектов. Открылась выставка, представляющая бытовую культуру славянских народов во всем ее многообразии, появилась новая постоянная экспозиция, посвященная Еврейскому музею, который тоже имеет свою историю. Еврейские коллекции Этнографического музея насчитывают более 2500 предметов, основу их заложил первый исследователь и собиратель С. Ан-ский – такой псевдоним выбрал себе Семен (Шломо) Раппопорт, предпринявший в 1912–1914 годах первые этнографические экспедиции в «черту оседлости». О взаимосвязи судьбы народа и судьбы музейных вещей, несущих его историю и культуру, корреспонденту «НВ» рассказал директор РЭМ Владимир Грусман.
– Владимир Моисеевич, вы открыли выставку «Славяне Европы и народы России» и провели в честь этого события встречу директоров музеев национальной культуры славянских стран. О чем говорили с коллегами?
– Эта встреча состоялась впервые за долгие годы. Пути у славянских стран разошлись, и многие из них сейчас находятся в Евросоюзе – Чехия, Болгария, Словения, Македония, Босния и Герцеговина. Наша выставка и наша конференция лишний раз подчеркнули: мы не забываем о своих корнях, и, хотя после первой славянской этнографической выставки в Москве прошло 140 лет, сейчас эта тема так же актуальна. Неслучайно ведь несколько лет назад был организован Форум славянских культур в Любляне. Об этом и говорилось в первую очередь на конференции.
Кроме того, моих коллег из разных стран привлекают наши славянские коллекции. Скажем, директора польского музея очень интересуют фонды польской одежды. Наши фонды богаче, чем на его родине, и это объясняется очень просто – во многом состояние музейных коллекций зависит от событий Второй мировой войны. В музеях Польши мало что сохранилось, а наши сотрудники в блокаду одинаково бережно хранили экспонаты, относящиеся к культуре русского, норвежского, финского, польского и других народов. А славянская коллекция действительно уникальна – эти вещи в Москву, в Большой манеж, в 1867 году везли со всей Европы, их специально покупали, дарили меценаты. Это была и простая крестьянская одежда, и свадебная, и нарядная, даже детская есть, хотя как отдельный вид она появляется только в ХХ веке. Многое уже в XIX веке было раритетом, а с тех пор еще 140 лет прошло…
Причем я хотел бы отметить – в музейных коллекциях городов России и во дворцах-музеях в пригородах тоже есть уникальные экспонаты, которые спасли во время войны, но это царские вещи, они принадлежали Екатерине Великой, Елизавете, Пет-
ру I. А мы храним вещи безымянные, которые принадлежали народу, десяткам людей!
– Несколько лет назад один чешский дипломат сказал мне, что чехи уже не считают себя членами славянского братства, они уже европейцы. Насколько идеи общности всех славян сейчас сильны?
– Если бы я разговаривал с этим дипломатом, то позволил бы себе отметить: ученые-этнографы осознают, что на рубеже веков мы имеем дело с беспрецедентным ростом национального самосознания. И посоветовал бы посмотреть на то, что происходит в Бельгии: у фламандцев этот рост может привести к расколу державы. Так что «европейцы» – ради бога, никто не возражает, но я не думаю, что европейский славянин будет говорить: «Я – европеец!» – они все очень хорошо помнят, что они чехи и словаки, хорваты и македонцы.
– Недавно состоялось открытие Еврейского музея. Что это значит – музей в музее?
– Мы впервые будем показывать постоянную экспозицию, посвященную народу, который не имел своей территории, который в России оказался волею исторических судеб во времена Екатерины Великой. Евреи не могли добровольно войти в состав России, как это сделали казахи и киргизы, грузины и армяне, калмыки и якуты. Их никто не спрашивал – был произведен раздел Польши, и основная масса одномоментно оказалась в пределах Российской империи. Но к этому моменту еврейский народ имел древнейшую культуру, древнейшую религию. Это народ, который дал миру многих деятелей культуры, искусства, науки, с одной стороны, а с другой – был самый гонимый в пределах империи.
– Этот музей вырос из выставки «Образы одного народа», которая в 2004 году впервые показала бытовую жизнь еврейского местечка?
– Поводом для создания этой экспозиции стало поручение президента России, который знал, что в Петербурге до революции был основан Музей еврейской культуры на 8-й линии Васильевского острова. Музей и богадельню для неимущих стариков содержал барон Гинзбург. Будучи в Амстердаме, в крупнейшем еврейском музее Европы, я видел материалы, посвященные голландским представителям рода Гинзбургов, они тоже были меценатами формирования еврейских собраний. Тот первый российский музей, естественно, был уничтожен в 1929 году, как были уничтожены все национальные музеи после убийства Кирова.
Четыре года тому назад Владимир Путин, встречаясь с руководством Израиля, с Ариэлем Шароном, сказал, что он принял решение возродить музей еврейской культуры в Петербурге. На тот период у нас не было отчетливой концепции новой структуры, сейчас мы ее имеем – это постоянная экспозиция внутри РЭМ. Я подчеркиваю: у нас не будет никакого религиозного крена. Также у нас не может быть никакого сионистского крена о превосходстве еврейского народа. Мы лишь покажем уникальность и самобытность этой культуры. Если этот опыт окажется удачным, тогда, конечно, работа продолжится, и тогда музею нужно будет собственное здание. Но пока мы хотим себя проверить на фоне постоянной экспозиции, а не временной выставки.
– Из каких экспонатов она будет состоять?
– Это первый случай, когда мы привлекаем сторонние материалы. Естественно, они берутся нами на время и, я прошу обратить внимание, по специальным договорам, которые будут парафированы на высочайшем уровне в Федеральном агентстве по культуре и кинематографии! Есть Музейный фонд РФ, и наше руководство совершенно правильно говорит: то, что хранится в фондах Музея этнографии, не принадлежит директорату Музея этнографии! Но с другой стороны, моментально распространяются в интеллигентских кругах слухи, что «всё заберут». Мы просим в Эрмитаже один экспонат, мы просим экспонаты в Публичной библиотеке, в музее Института востоковедения Российской академии наук и, естественно, в Музее истории религии. Они дают нам эти экспонаты не навсегда. Уникальные инкунабулы из Публички и рукописные еврейские книги из Института востоковедения мы просим на 4 месяца.
– Но мы привыкли, что у вас можно увидеть бытовые предметы из повседневной жизни…
– Так оно и будет! Праздничные и обрядовые костюмы, фотографии, предметы культа расскажут об особенностях традиционно-бытовой культуры евреев Восточной Европы, Кавказа и Средней Азии в конце XIX – начале ХХ века. Но надо учитывать, что до 1917 года еврейская бытовая культура была неразрывно связана с иудаизмом. Когда Святейший патриарх говорит, что в школах должен быть факультатив по изучению православия, о чем идет разговор? Не об изучении Закона Божьего. Просто до петровских времен Русская православная церковь была средоточием культуры вообще, всё – и книга, и иконопись, и разные ремесла – существовало и развивалось в церквях и храмах. То же самое и у евреев, религия для них была вместилищем истории, культуры, языка, графики... Есть у нас уникальные костюмы. За последние годы мы приобрели новые экспонаты на миллионы рублей! Роскультура неоднократно давала нам деньги на приобретение редчайших экспонатов, которых у нас в фондах, конечно, не было, например традиционных обручальных колец, которые в быту евреи не носили, но которые являлись частью свадебной церемонии.
Беседовала Дарья Осинская
– Владимир Моисеевич, вы открыли выставку «Славяне Европы и народы России» и провели в честь этого события встречу директоров музеев национальной культуры славянских стран. О чем говорили с коллегами?
– Эта встреча состоялась впервые за долгие годы. Пути у славянских стран разошлись, и многие из них сейчас находятся в Евросоюзе – Чехия, Болгария, Словения, Македония, Босния и Герцеговина. Наша выставка и наша конференция лишний раз подчеркнули: мы не забываем о своих корнях, и, хотя после первой славянской этнографической выставки в Москве прошло 140 лет, сейчас эта тема так же актуальна. Неслучайно ведь несколько лет назад был организован Форум славянских культур в Любляне. Об этом и говорилось в первую очередь на конференции.
Кроме того, моих коллег из разных стран привлекают наши славянские коллекции. Скажем, директора польского музея очень интересуют фонды польской одежды. Наши фонды богаче, чем на его родине, и это объясняется очень просто – во многом состояние музейных коллекций зависит от событий Второй мировой войны. В музеях Польши мало что сохранилось, а наши сотрудники в блокаду одинаково бережно хранили экспонаты, относящиеся к культуре русского, норвежского, финского, польского и других народов. А славянская коллекция действительно уникальна – эти вещи в Москву, в Большой манеж, в 1867 году везли со всей Европы, их специально покупали, дарили меценаты. Это была и простая крестьянская одежда, и свадебная, и нарядная, даже детская есть, хотя как отдельный вид она появляется только в ХХ веке. Многое уже в XIX веке было раритетом, а с тех пор еще 140 лет прошло…
Причем я хотел бы отметить – в музейных коллекциях городов России и во дворцах-музеях в пригородах тоже есть уникальные экспонаты, которые спасли во время войны, но это царские вещи, они принадлежали Екатерине Великой, Елизавете, Пет-
ру I. А мы храним вещи безымянные, которые принадлежали народу, десяткам людей!
– Несколько лет назад один чешский дипломат сказал мне, что чехи уже не считают себя членами славянского братства, они уже европейцы. Насколько идеи общности всех славян сейчас сильны?
– Если бы я разговаривал с этим дипломатом, то позволил бы себе отметить: ученые-этнографы осознают, что на рубеже веков мы имеем дело с беспрецедентным ростом национального самосознания. И посоветовал бы посмотреть на то, что происходит в Бельгии: у фламандцев этот рост может привести к расколу державы. Так что «европейцы» – ради бога, никто не возражает, но я не думаю, что европейский славянин будет говорить: «Я – европеец!» – они все очень хорошо помнят, что они чехи и словаки, хорваты и македонцы.
– Недавно состоялось открытие Еврейского музея. Что это значит – музей в музее?
– Мы впервые будем показывать постоянную экспозицию, посвященную народу, который не имел своей территории, который в России оказался волею исторических судеб во времена Екатерины Великой. Евреи не могли добровольно войти в состав России, как это сделали казахи и киргизы, грузины и армяне, калмыки и якуты. Их никто не спрашивал – был произведен раздел Польши, и основная масса одномоментно оказалась в пределах Российской империи. Но к этому моменту еврейский народ имел древнейшую культуру, древнейшую религию. Это народ, который дал миру многих деятелей культуры, искусства, науки, с одной стороны, а с другой – был самый гонимый в пределах империи.
– Этот музей вырос из выставки «Образы одного народа», которая в 2004 году впервые показала бытовую жизнь еврейского местечка?
– Поводом для создания этой экспозиции стало поручение президента России, который знал, что в Петербурге до революции был основан Музей еврейской культуры на 8-й линии Васильевского острова. Музей и богадельню для неимущих стариков содержал барон Гинзбург. Будучи в Амстердаме, в крупнейшем еврейском музее Европы, я видел материалы, посвященные голландским представителям рода Гинзбургов, они тоже были меценатами формирования еврейских собраний. Тот первый российский музей, естественно, был уничтожен в 1929 году, как были уничтожены все национальные музеи после убийства Кирова.
Четыре года тому назад Владимир Путин, встречаясь с руководством Израиля, с Ариэлем Шароном, сказал, что он принял решение возродить музей еврейской культуры в Петербурге. На тот период у нас не было отчетливой концепции новой структуры, сейчас мы ее имеем – это постоянная экспозиция внутри РЭМ. Я подчеркиваю: у нас не будет никакого религиозного крена. Также у нас не может быть никакого сионистского крена о превосходстве еврейского народа. Мы лишь покажем уникальность и самобытность этой культуры. Если этот опыт окажется удачным, тогда, конечно, работа продолжится, и тогда музею нужно будет собственное здание. Но пока мы хотим себя проверить на фоне постоянной экспозиции, а не временной выставки.
– Из каких экспонатов она будет состоять?
– Это первый случай, когда мы привлекаем сторонние материалы. Естественно, они берутся нами на время и, я прошу обратить внимание, по специальным договорам, которые будут парафированы на высочайшем уровне в Федеральном агентстве по культуре и кинематографии! Есть Музейный фонд РФ, и наше руководство совершенно правильно говорит: то, что хранится в фондах Музея этнографии, не принадлежит директорату Музея этнографии! Но с другой стороны, моментально распространяются в интеллигентских кругах слухи, что «всё заберут». Мы просим в Эрмитаже один экспонат, мы просим экспонаты в Публичной библиотеке, в музее Института востоковедения Российской академии наук и, естественно, в Музее истории религии. Они дают нам эти экспонаты не навсегда. Уникальные инкунабулы из Публички и рукописные еврейские книги из Института востоковедения мы просим на 4 месяца.
– Но мы привыкли, что у вас можно увидеть бытовые предметы из повседневной жизни…
– Так оно и будет! Праздничные и обрядовые костюмы, фотографии, предметы культа расскажут об особенностях традиционно-бытовой культуры евреев Восточной Европы, Кавказа и Средней Азии в конце XIX – начале ХХ века. Но надо учитывать, что до 1917 года еврейская бытовая культура была неразрывно связана с иудаизмом. Когда Святейший патриарх говорит, что в школах должен быть факультатив по изучению православия, о чем идет разговор? Не об изучении Закона Божьего. Просто до петровских времен Русская православная церковь была средоточием культуры вообще, всё – и книга, и иконопись, и разные ремесла – существовало и развивалось в церквях и храмах. То же самое и у евреев, религия для них была вместилищем истории, культуры, языка, графики... Есть у нас уникальные костюмы. За последние годы мы приобрели новые экспонаты на миллионы рублей! Роскультура неоднократно давала нам деньги на приобретение редчайших экспонатов, которых у нас в фондах, конечно, не было, например традиционных обручальных колец, которые в быту евреи не носили, но которые являлись частью свадебной церемонии.
Беседовала Дарья Осинская
