Экономика
России нужен «Аграрный ГОЭЛРО»
19 января
Владимир Новиков, редактор отдела экономики и бизнеса «НВ»
После чудовищного продовольственного дефицита 1989–1993 гг., который до сих пор не изгладился из памяти, после талонов на мясо, масло и алкоголь, после скачков цен на тысячу процентов за год россиян, к сожалению, новым продовольственным кризисом не испугать. К сожалению, потому, что, видя переполненные магазинные полки, никто не верит, что они могут вдруг опустеть, а к нынешним ценникам начнут прибавляться нули.
Действительно, в ближайшие месяцы обвала рынка не ожидается. Но «ползучий кризис», когда цены прирастают вроде бы незаметно – на рубль, два в неделю, – уже пришел. И в этот раз никто пароходов с гуманитарной помощью нам не пошлет – эпоха дефицита, по данным ООН, наступает во всем мире.
Хуже того, теперь Россия становится продовольственным донором, потому что богатым европейцам выгодно скупать более дешевое зерно и молоко в нашей стране, а оптовые российские компании, в которых широко представлен иностранный капитал, умело обходят все ограничения на экспорт.
Лучше всего нынешнюю ситуацию с продовольствием описывает ставшая крылатой фраза профессора Преображенского из булгаковского «Собачьего сердца» – о том, что «разруха в головах». Россия с ее буквально безмерными сельхозугодьями и постепенно смягчающимся климатом в состоянии прокормить не только себя, но и половину мира. Тем более что сейчас есть денежный ресурс для этого. Десятой доли финансовых резервов страны, доплачивая аграриям по несколько рублей за литр молока и пуд зерна, по несколько долларов за килограмм мяса, будет более чем достаточно, чтобы в сельский бизнес пришли и люди, и капиталы.
Но еще раньше нужен общероссийский план, в котором обозначено, где что и сколько производить. Может, даже просто баланс: сколько нужно собирать фуражного зерна, чтобы обеспечить производство необходимого по нормам количества мяса, сколько – зерна продовольственного, сколько нужно яиц и сколько – картошки. Потом эти расчеты переносятся на географическую карту с учетом возможностей и потребностей регионов. Примерно так в стране ежегодно составляется энергетический баланс. Потому у нас хватает электричества и топлива и для собственных нужд, и на экспорт.
Спасибо инженеру Генриху Графтио и Глебу Кржижановскому, которые в свое время составили для России план ГОЭЛРО – с указанием мест новых электростанций, их мощностей, линий передачи. До сих пор по нему живем. Такую же роль мог бы сыграть и аграрный «План
ГОЭЛРО».
«Все зависит от цен на зерно. Которого на рынке почти не осталось»
Генеральный директор объединения «Леноблптицепром» Юрий ТРУСОВ считает, что «пожарными методами вроде соглашений о заморозке цен» продовольственные проблемы не решить.
– Хотя наше объединение, а также птицефабрика «Синявинская» продлят участие в петербургском ценовом соглашении – решение нами уже принято, – это мало повлияет на цену продуктового набора среднего петербуржца. Она определяется не стоимостью «социальных» яиц второй категории, которые мы по-прежнему будем отпускать по 22,5 рубля за десяток, а ценой базового продукта – зерна. Ценники на хлеб, мясо, молоко, яйцо – все они зависят от зерна.
К сожалению, в настоящий момент проблема даже не в стоимости зерна (которая постоянно растет), а в том, что оно фактически исчезло с рынка. Наши специалисты постоянно на связи с поставщиками, и все в один голос говорят, что рынок пуст. Остались лишь запасы, что лежат на складах мукомольных и комбикормовых предприятий. Не знаю, на сколько их хватит…
Все помнят, что Россия в прошлом году собрала очередной рекордный урожай зерновых – 81 миллион тонн – и что лимит экспорта установлен был всего лишь в 12 миллионов, так что российскому потребителю должно было хватить с избытком. Могу лишь предположить, куда делось зерно. Лимит экспорта считают по зерну, которое пересекает границу. Но никто не запрещает продать то, что лежит в элеваторах, с поставкой товара весной, когда сезонные ограничения будут сняты.
Если сейчас продолжать хвататься за частные вопросы, принимать какие-то пожарные меры – то зерновые интервенции проводить, то ценовые соглашения подписывать, мы не решим ни проблемы продовольственной корзины, ни сельского хозяйства, которое эту корзину должно наполнять. Посмотрим на ситуацию в целом. Базовый продукт, как уже сказано, зерно. Оно каждый год растет в цене, но крестьяне от этого получают лишь малую толику. Закупочная цена тонны фуражного зерна, к примеру ячменя, 4,5 тысячи рублей, а на рынке его дешевле 7,8 тысячи рублей нет. Сейчас и по такой не найти – ни фуража, ни подсолнечного шрота (это белковая добавка в корма). Где-то они лежат – использовать весь запас не могли, но он, скорее всего, уже законтрактован.
В девяностые годы никто не заметил, как по-тихому были скуплены все крупные элеваторы, зерновые терминалы в портах, теперь они принадлежат десятку с небольшим фирм, в которых широко представлен иностранный капитал. Они и определяют, какова будет цена на рынке, сколько продукции отправить на экспорт.
Не хочу в чем-то обвинять зерновых трейдеров, потому что у нас весь рынок, за исключением разве что сырьевиков, устроен так, что деньги идут не производителям, а посредникам и финансовым структурам. Я много общался с ними по ходу работы, одно время они решили даже вкладывать деньги в сельское хозяйство – средства некуда было девать. Но у них другая – в отличие от нас, производственников, – психология. Если у меня на какой-то фабрике рентабельность упала до 5 процентов или даже до минус 3 (в том числе и потому, что мы выполняем соглашение), я буду ждать и работать над тем, чтобы в пик спроса, к примеру после поста, она поднялась до 15 процентов – больше в нашей отрасли практически не бывает. А этим финансистам деньги нужны немедленно.
Многие помнят, как несколько лет назад появилась мода на сельское хозяйство. Федерального уровня компании вкладывались в аграрный сектор в черноземной зоне, у нас по области объявлялись планы, что вот приходит крупный инвестор в свиноводческую отрасль, в молочное животноводство… Чуть изменилась конъюнктура, и все эти инвесторы разбежались. Мне вот сейчас звонили со Ставрополья, из Саратовской области, предлагали: купите наши «Птицепромы». Предложения интересные, но у нас нет финансовых ресурсов на такие покупки. Нам на корма денег едва хватает. На совещаниях с участием чиновников меня упрекают, что постоянно говорю о проблемах, а на деле ни одна птицефабрика в Ленинградской области не закрылась. Но посмотрите на Новгородскую, Псковскую, Архангельскую области – сколько закрывается у них? Скоро птицеводства там вообще не будет.
Российскому сельскому хозяйству мешают не суровые природные условия, а дилетанты, которые плохо себе представляют аграрный бизнес, вообще проблемы сельского хозяйства. Вот еще один недавний эпизод. На совещании в Минсельхозе я говорю, что, поскольку зерна на рынке нет, нужно срочно закупить хотя бы американскую кукурузу. Там тоже неурожай, но продать готовы. Какой крик подняли присутствовавшие там ученые: «Она же генно-модифицированная, ее нельзя допускать на наш рынок!»
То есть люди просто не знают, что на мировом рынке уже давно нет «чистой», то есть не генно-модифицированной, кукурузы, сои.
…Если же говорить об аграрном секторе в целом по стране, то оптимизм вызывает, как ни странно, ситуация в Сибири и Приуралье. Во-первых, они, в отличие от Москвы и Ленинграда, исторически привыкли обеспечивать сами себя. Это мне в девяностых годах один известный руководитель сказал: «Что ты здесь с проблемами своих фабрик пристаешь, я сейчас один звонок сделаю – и завтра в порту десять кораблей с окорочками и яичным порошком стоять будут».
А у них ведь порта нет. И «первой категории снабжения» никогда не было.
Во-вторых, в этих регионах в аграрный сектор вложились крупные промышленные компании, в первую очередь сырьевые. Это не москвичи, которые делают деньги на деньгах, быстро пришли и быстро ушли. Это производственники, которые понимают рынок. Сейчас на селе рентабельность – 15 процентов в хорошем случае, чаще – ниже. Но в мире нарастает продовольственный кризис. И у кого в нужный момент в руках окажется работающая аграрная отрасль – тот король.
Как жить дальше, если не хватает до нового урожая зерна, если в европейской части страны закрываются птицефабрики, не развивается ни свиноводство, ни молочное животноводство? У меня, как человека, который всю жизнь проработал в сфере АПК, постоянно общается с коллегами по аграрному сектору, есть предложения, которые поддерживают многие профессионалы из нашей отрасли.
Первое: признать, что весь мир сейчас на пороге продовольственного кризиса. Это мнение экспертов ООН, экспертов Давосского форума, да и российских аграриев. Речь идет не о голоде, но как минимум о существенном повышении цен, в первую очередь в развитых странах, что окажет самое серьезное влияние на продовольственный рынок в России.
Второе: признать, что национальный проект по поддержке АПК выполнил свою роль. Только благодаря ему сельское хозяйство в России еще существует. Но финансовую поддержку получили сильные хозяйства, которым было что заложить в банки в обеспечение кредита. А тысячам бывших совхозов, где есть земля, люди, техника, предлагать банкам нечего. Мы 17 лет говорим о том, что сельское хозяйство должно быть рыночным, но упорно игнорируем тот факт, что ни в одной стране мира оно не является полностью самоокупаемым. Точнее, оно таково только в Африке. Поэтому дотировать там приходится целые страны. Весь аграрный сектор, который находится на 15–20 градусов выше и ниже экватора, получает государственную поддержку. Но в России она на порядок ниже, чем в развитых странах.
Третье: нужно поощрять создание многоотраслевых агропромышленных холдингов. Сегодня успешно работают те хозяйства, у владельцев которых есть финансовый резерв. Наступил некий сезонный спад – аграриям могут дать денег из другой отрасли.
И четвертое: нам нужно определить структуру своего сельского хозяйства. Сколько нужно зерновых площадей, сколько мясных, молочных комплексов, птицефабрик, частных ферм, чтобы страна могла сама себя прокормить, и как это обеспечить рыночными методами. Изобретать здесь ничего не нужно, опыт в мире по управлению АПК накоплен достаточный.
Село дает быструю отдачу. Два-три года – и о многих сегодняшних проблемах можно будет забыть. При ином варианте нам так и придется действовать пожарными мерами вроде нынешних соглашений о заморозке цен.
После чудовищного продовольственного дефицита 1989–1993 гг., который до сих пор не изгладился из памяти, после талонов на мясо, масло и алкоголь, после скачков цен на тысячу процентов за год россиян, к сожалению, новым продовольственным кризисом не испугать. К сожалению, потому, что, видя переполненные магазинные полки, никто не верит, что они могут вдруг опустеть, а к нынешним ценникам начнут прибавляться нули.
Действительно, в ближайшие месяцы обвала рынка не ожидается. Но «ползучий кризис», когда цены прирастают вроде бы незаметно – на рубль, два в неделю, – уже пришел. И в этот раз никто пароходов с гуманитарной помощью нам не пошлет – эпоха дефицита, по данным ООН, наступает во всем мире.
Хуже того, теперь Россия становится продовольственным донором, потому что богатым европейцам выгодно скупать более дешевое зерно и молоко в нашей стране, а оптовые российские компании, в которых широко представлен иностранный капитал, умело обходят все ограничения на экспорт.
Лучше всего нынешнюю ситуацию с продовольствием описывает ставшая крылатой фраза профессора Преображенского из булгаковского «Собачьего сердца» – о том, что «разруха в головах». Россия с ее буквально безмерными сельхозугодьями и постепенно смягчающимся климатом в состоянии прокормить не только себя, но и половину мира. Тем более что сейчас есть денежный ресурс для этого. Десятой доли финансовых резервов страны, доплачивая аграриям по несколько рублей за литр молока и пуд зерна, по несколько долларов за килограмм мяса, будет более чем достаточно, чтобы в сельский бизнес пришли и люди, и капиталы.
Но еще раньше нужен общероссийский план, в котором обозначено, где что и сколько производить. Может, даже просто баланс: сколько нужно собирать фуражного зерна, чтобы обеспечить производство необходимого по нормам количества мяса, сколько – зерна продовольственного, сколько нужно яиц и сколько – картошки. Потом эти расчеты переносятся на географическую карту с учетом возможностей и потребностей регионов. Примерно так в стране ежегодно составляется энергетический баланс. Потому у нас хватает электричества и топлива и для собственных нужд, и на экспорт.
Спасибо инженеру Генриху Графтио и Глебу Кржижановскому, которые в свое время составили для России план ГОЭЛРО – с указанием мест новых электростанций, их мощностей, линий передачи. До сих пор по нему живем. Такую же роль мог бы сыграть и аграрный «План
ГОЭЛРО».
«Все зависит от цен на зерно. Которого на рынке почти не осталось»
Генеральный директор объединения «Леноблптицепром» Юрий ТРУСОВ считает, что «пожарными методами вроде соглашений о заморозке цен» продовольственные проблемы не решить.
– Хотя наше объединение, а также птицефабрика «Синявинская» продлят участие в петербургском ценовом соглашении – решение нами уже принято, – это мало повлияет на цену продуктового набора среднего петербуржца. Она определяется не стоимостью «социальных» яиц второй категории, которые мы по-прежнему будем отпускать по 22,5 рубля за десяток, а ценой базового продукта – зерна. Ценники на хлеб, мясо, молоко, яйцо – все они зависят от зерна.
К сожалению, в настоящий момент проблема даже не в стоимости зерна (которая постоянно растет), а в том, что оно фактически исчезло с рынка. Наши специалисты постоянно на связи с поставщиками, и все в один голос говорят, что рынок пуст. Остались лишь запасы, что лежат на складах мукомольных и комбикормовых предприятий. Не знаю, на сколько их хватит…
Все помнят, что Россия в прошлом году собрала очередной рекордный урожай зерновых – 81 миллион тонн – и что лимит экспорта установлен был всего лишь в 12 миллионов, так что российскому потребителю должно было хватить с избытком. Могу лишь предположить, куда делось зерно. Лимит экспорта считают по зерну, которое пересекает границу. Но никто не запрещает продать то, что лежит в элеваторах, с поставкой товара весной, когда сезонные ограничения будут сняты.
Если сейчас продолжать хвататься за частные вопросы, принимать какие-то пожарные меры – то зерновые интервенции проводить, то ценовые соглашения подписывать, мы не решим ни проблемы продовольственной корзины, ни сельского хозяйства, которое эту корзину должно наполнять. Посмотрим на ситуацию в целом. Базовый продукт, как уже сказано, зерно. Оно каждый год растет в цене, но крестьяне от этого получают лишь малую толику. Закупочная цена тонны фуражного зерна, к примеру ячменя, 4,5 тысячи рублей, а на рынке его дешевле 7,8 тысячи рублей нет. Сейчас и по такой не найти – ни фуража, ни подсолнечного шрота (это белковая добавка в корма). Где-то они лежат – использовать весь запас не могли, но он, скорее всего, уже законтрактован.
В девяностые годы никто не заметил, как по-тихому были скуплены все крупные элеваторы, зерновые терминалы в портах, теперь они принадлежат десятку с небольшим фирм, в которых широко представлен иностранный капитал. Они и определяют, какова будет цена на рынке, сколько продукции отправить на экспорт.
Не хочу в чем-то обвинять зерновых трейдеров, потому что у нас весь рынок, за исключением разве что сырьевиков, устроен так, что деньги идут не производителям, а посредникам и финансовым структурам. Я много общался с ними по ходу работы, одно время они решили даже вкладывать деньги в сельское хозяйство – средства некуда было девать. Но у них другая – в отличие от нас, производственников, – психология. Если у меня на какой-то фабрике рентабельность упала до 5 процентов или даже до минус 3 (в том числе и потому, что мы выполняем соглашение), я буду ждать и работать над тем, чтобы в пик спроса, к примеру после поста, она поднялась до 15 процентов – больше в нашей отрасли практически не бывает. А этим финансистам деньги нужны немедленно.
Многие помнят, как несколько лет назад появилась мода на сельское хозяйство. Федерального уровня компании вкладывались в аграрный сектор в черноземной зоне, у нас по области объявлялись планы, что вот приходит крупный инвестор в свиноводческую отрасль, в молочное животноводство… Чуть изменилась конъюнктура, и все эти инвесторы разбежались. Мне вот сейчас звонили со Ставрополья, из Саратовской области, предлагали: купите наши «Птицепромы». Предложения интересные, но у нас нет финансовых ресурсов на такие покупки. Нам на корма денег едва хватает. На совещаниях с участием чиновников меня упрекают, что постоянно говорю о проблемах, а на деле ни одна птицефабрика в Ленинградской области не закрылась. Но посмотрите на Новгородскую, Псковскую, Архангельскую области – сколько закрывается у них? Скоро птицеводства там вообще не будет.
Российскому сельскому хозяйству мешают не суровые природные условия, а дилетанты, которые плохо себе представляют аграрный бизнес, вообще проблемы сельского хозяйства. Вот еще один недавний эпизод. На совещании в Минсельхозе я говорю, что, поскольку зерна на рынке нет, нужно срочно закупить хотя бы американскую кукурузу. Там тоже неурожай, но продать готовы. Какой крик подняли присутствовавшие там ученые: «Она же генно-модифицированная, ее нельзя допускать на наш рынок!»
То есть люди просто не знают, что на мировом рынке уже давно нет «чистой», то есть не генно-модифицированной, кукурузы, сои.
…Если же говорить об аграрном секторе в целом по стране, то оптимизм вызывает, как ни странно, ситуация в Сибири и Приуралье. Во-первых, они, в отличие от Москвы и Ленинграда, исторически привыкли обеспечивать сами себя. Это мне в девяностых годах один известный руководитель сказал: «Что ты здесь с проблемами своих фабрик пристаешь, я сейчас один звонок сделаю – и завтра в порту десять кораблей с окорочками и яичным порошком стоять будут».
А у них ведь порта нет. И «первой категории снабжения» никогда не было.
Во-вторых, в этих регионах в аграрный сектор вложились крупные промышленные компании, в первую очередь сырьевые. Это не москвичи, которые делают деньги на деньгах, быстро пришли и быстро ушли. Это производственники, которые понимают рынок. Сейчас на селе рентабельность – 15 процентов в хорошем случае, чаще – ниже. Но в мире нарастает продовольственный кризис. И у кого в нужный момент в руках окажется работающая аграрная отрасль – тот король.
Как жить дальше, если не хватает до нового урожая зерна, если в европейской части страны закрываются птицефабрики, не развивается ни свиноводство, ни молочное животноводство? У меня, как человека, который всю жизнь проработал в сфере АПК, постоянно общается с коллегами по аграрному сектору, есть предложения, которые поддерживают многие профессионалы из нашей отрасли.
Первое: признать, что весь мир сейчас на пороге продовольственного кризиса. Это мнение экспертов ООН, экспертов Давосского форума, да и российских аграриев. Речь идет не о голоде, но как минимум о существенном повышении цен, в первую очередь в развитых странах, что окажет самое серьезное влияние на продовольственный рынок в России.
Второе: признать, что национальный проект по поддержке АПК выполнил свою роль. Только благодаря ему сельское хозяйство в России еще существует. Но финансовую поддержку получили сильные хозяйства, которым было что заложить в банки в обеспечение кредита. А тысячам бывших совхозов, где есть земля, люди, техника, предлагать банкам нечего. Мы 17 лет говорим о том, что сельское хозяйство должно быть рыночным, но упорно игнорируем тот факт, что ни в одной стране мира оно не является полностью самоокупаемым. Точнее, оно таково только в Африке. Поэтому дотировать там приходится целые страны. Весь аграрный сектор, который находится на 15–20 градусов выше и ниже экватора, получает государственную поддержку. Но в России она на порядок ниже, чем в развитых странах.
Третье: нужно поощрять создание многоотраслевых агропромышленных холдингов. Сегодня успешно работают те хозяйства, у владельцев которых есть финансовый резерв. Наступил некий сезонный спад – аграриям могут дать денег из другой отрасли.
И четвертое: нам нужно определить структуру своего сельского хозяйства. Сколько нужно зерновых площадей, сколько мясных, молочных комплексов, птицефабрик, частных ферм, чтобы страна могла сама себя прокормить, и как это обеспечить рыночными методами. Изобретать здесь ничего не нужно, опыт в мире по управлению АПК накоплен достаточный.
Село дает быструю отдачу. Два-три года – и о многих сегодняшних проблемах можно будет забыть. При ином варианте нам так и придется действовать пожарными мерами вроде нынешних соглашений о заморозке цен.
