Общество
Анатолий Соловьев: «Судить не означает карать»
23 января
– Вооруженные силы активно переходят на контрактный принцип комплектования. Считаете ли вы, что это снимет проблемы с поддержанием дисциплины и правопорядка в войсках?
– Однозначного ответа пока нет, поскольку переход на комплектование по контрактному принципу – дело для нашей армии новое. Возникает масса проблем. В первую очередь – с предоставлением жилья. Мы еще не всех офицеров обеспечили жильем, но вот представьте: контрактника поселили в казарме точно так же, как и воина срочной службы, хотя и несколько модернизировав ее.
Имея возможность выхода за пределы воинской части, он может позволить себе приобрести не только необходимые для жизни вещи, но и то, с чем, как правило, связаны правонарушения (наркотики, спиртное). А то, глядишь, явится в расположение части нетрезвым. Надо ли говорить, как подобный пример отразится на психологии окружающих? У контрактников дисциплина хромает, выучка ненамного выше, чем у призывников. В процентном отношении за контрактниками числится правонарушений не меньше, нежели за срочниками. Поэтому, считаю, не следует спешить с отменой призыва.
Увы, не изжиты в воинской среде факты дедовщины. Причин множество. Одной из них является слабая подготовка сержантского состава. Нынешний младший командир далеко не всегда лидер в воинском коллективе. Офицер же не может уследить за всем, что происходит в казарме, особенно после отбоя. Если государство не придумает какую-то модель, как заинтересовать в службе сержанта-контрактника, ничего у нас не изменится. В армии США сержант служит 20–25 лет. В сержантской школе нет офицеров вообще – всем процессом жизни и учебы заправляют сержанты. И в нашей армии были времена, когда сержант был на особом счету.
Должен отметить, что за последние годы в войсках существенно сократилось число военнослужащих, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. В Ленинградском военном округе подобная тенденция имеет место на протяжении последних 3–5 лет.
– По новому положению командир не может без решения суда объявить военнослужащему арест с содержанием на гауптвахте. Насколько это обоснованно?
– Не думаю, что данное положение существенно ущемляет возможности командира воздействовать на подчиненного. Дисциплинарный арест действительно назначается по решению суда, но документы в суд направляет командир. Таков порядок.
Другое дело, что само учреждение командиру часто бывает не сыскать. Отмену содержания военнослужащих на гауптвахте восприняли как вечную. В большинстве гарнизонов соответствующие помещения пришли в запустение. Куда везти нарушителя? За сто километров? Поэтому командир пять раз подумает о таком наказании. Но со временем все восстановится.
– Как часто вам приходится сталкиваться с проявлением коррупции в армейской среде?
– Нет четкой дефиниции, что такое коррупция. У нас все сводится к тому, что это взяточничество. Вот в последнее время взялись за военкомов. Осуждены несколько человек. И теперь из-за них мы резюмируем, что все военкомы плохие. Как решить проблему? Только ротацией? Думается, это слишком упрощенный подход.
Давайте посмотрим, кого сегодня направляют служить в военные комиссариаты? Тех, кто не совсем хорошо зарекомендовал себя на строевой службе или имеет ограничения по здоровью. В итоге сюда приходят подчас люди случайные. Порочная практика.
А ведь вопросами призыва должны заниматься специалисты, должным образом подготовленные, знающие право, психологию молодежи, специфику родов войск. У нас нет военного вуза, готовящего только работников военных комиссариатов. Вот мы и получаем военкома – вчерашнего танкиста, связиста, мотострелка…
– Есть ли какая-то принципиальная разница в работе судебных органов гражданских и военных? Насколько последние независимы в принятии решений?
– Судопроизводство в военных судах осуществляется в соответствии с требованиями единых для всей судебной системы кодексов – уголовного и гражданского. Единственное различие лишь в том, что военным судам порой приходится разбираться в ситуациях, которые на «гражданке» иметь места не могут. Что касается независимости от военных органов управления, то она определена федеральным конституционным законом «О военных судах». Финансирование всех сторон деятельности гарнизонных, окружных (флотских) военных судов осуществляется Судебным департаментом при Верховном суде РФ.
Все назначения, перемещения по службе происходят с обязательным рассмотрением этих вопросов в органах судейского сообщества. В то же время от деятельности Вооруженных сил мы не отстранены. Военные судьи вникают во все проблемы армейской жизни. Они в курсе происходящего в частях и соединениях.
– Почти одновременно в Ленинградском и Московском военных округах прошли суды над работниками военкоматов. У нас в ЛВО офицерам дали сроки с лишением свободы на 3,5–4 года. В столице вынесли приговоры с более мягким наказанием, суммы взяток были примерно равны. Почему такой разный подход?
– Если все будут определять наказание по шаблону, то зачем суд? У нас нет прецедентного права. Мы к каждому подходим индивидуально. Судья должен учесть целый ряд факторов. Например, мотивы, условия получения взятки, ее размер и так далее.
Мне известен такой случай в судебной практике: муж и жена служили прапорщиками в Амурской области. Муж в очередной раз приходит ночью домой пьяный. Жмет, не прерываясь, на звонок коммунальной квартиры. Жена, желая проучить мужа, берет, как она думала, помойное ведро и, открыв дверь, льет содержимое в лицо прапорщику. Тот держал в зубах сигарету и вспыхнул, как факел. Потом скончался от ожогов. В ведре, как выяснилось, была смесь горюче-смазочных материалов, которую оставил соседский мальчишка. Какое наказание вы бы назначили женщине? Суд освободил ее полностью от уголовного преследования. Есть такое понятие в уголовном праве – безвиновное причинение вреда. Хотя такому решению суда нашлось много противников даже из военных юристов. Поэтому при внешних сходных обстоятельствах судьи могут определить разные по срокам наказания.
– За свою 30-летнюю практику вы вынесли, наверное, сотни приговоров. Какие чувства вы испытываете к осужденным?
– Закон запрещает рассматривать уголовные дела без защиты, в отсутствие подсудимого. Суд всегда находится с ним в зрительном и вербальном контакте, воспринимает сказанное обвиняемым. Судья постоянно определяет его искренность. Это вопрос внутреннего восприятия, интуиции, опыта. Судей моложе 25 лет в гарнизонных судах нет. А в судах высших инстанций работают люди в возрасте не ниже 31 года. Обязательное требование к первым – стаж 5 лет работы по юридической профессии, а ко вторым – не менее 7 лет.
Общаясь с подсудимым, мы неизбежно оцениваем его личность. Очень тщательно исследуется в ходе судебного разбирательства окружение, семья, где родился, в какой среде рос и многие другие составляющие. Задача суда заключается в том, чтобы рассудить по справедливости. Судить не означает карать. Не могут быть жестокие приговоры справедливыми.
– Как вы оцениваете, в новом веке наказания стали жестче или, наоборот, мягче?
– Первая задача суда – осудить виновного и не осудить безвинного. Вторая – если есть возможность исправить человека, не исключая его из воинского коллектива, воспользоваться ею. Можно определить условное наказание, отправить провинившегося в дисбат. Кстати, дисбаты хотели сократить так же, как гауптвахты. К счастью, не успели. Ведь какой была альтернатива? Колония.
В то же время законодатель установил более строгое наказание за тяжкие и особо тяжкие преступления. Ответственность возросла, сроки увеличились.
– Совсем недавно у нас существовала смертная казнь. И далеко не все в обществе считают отказ от нее правильным…
– Я против смертной казни, и объясню почему. Церковь считает, что жизнь дал Бог и только он имеет право отнять ее. Вмешательство человека в процесс жизни – грех. Убивая человека, мы, по существу, нарушаем не только закон Божий. Считаю, что жестокость порождает жестокость. Более 120 государств мира не имеют такого наказания, как смертная казнь. У нас в Уголовном кодексе она, кстати, осталась. Ее действие в настоящее время приостановлено.
– Последний вопрос: в чем вы видите ключевые, определяющие назначения в деятельности военного суда?
– Если одной фразой, то отвечу так: в строгом соответствии с законом осуществлять судебную власть во всех воинских формированиях, оказывать действенную помощь командованию в решении задач службы, боевой подготовки, укреплении и поддержании воинской дисциплины, соблюдении законности и правопорядка.
Беседовал Сергей Мартынкевич
– Однозначного ответа пока нет, поскольку переход на комплектование по контрактному принципу – дело для нашей армии новое. Возникает масса проблем. В первую очередь – с предоставлением жилья. Мы еще не всех офицеров обеспечили жильем, но вот представьте: контрактника поселили в казарме точно так же, как и воина срочной службы, хотя и несколько модернизировав ее.
Имея возможность выхода за пределы воинской части, он может позволить себе приобрести не только необходимые для жизни вещи, но и то, с чем, как правило, связаны правонарушения (наркотики, спиртное). А то, глядишь, явится в расположение части нетрезвым. Надо ли говорить, как подобный пример отразится на психологии окружающих? У контрактников дисциплина хромает, выучка ненамного выше, чем у призывников. В процентном отношении за контрактниками числится правонарушений не меньше, нежели за срочниками. Поэтому, считаю, не следует спешить с отменой призыва.
Увы, не изжиты в воинской среде факты дедовщины. Причин множество. Одной из них является слабая подготовка сержантского состава. Нынешний младший командир далеко не всегда лидер в воинском коллективе. Офицер же не может уследить за всем, что происходит в казарме, особенно после отбоя. Если государство не придумает какую-то модель, как заинтересовать в службе сержанта-контрактника, ничего у нас не изменится. В армии США сержант служит 20–25 лет. В сержантской школе нет офицеров вообще – всем процессом жизни и учебы заправляют сержанты. И в нашей армии были времена, когда сержант был на особом счету.
Должен отметить, что за последние годы в войсках существенно сократилось число военнослужащих, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. В Ленинградском военном округе подобная тенденция имеет место на протяжении последних 3–5 лет.
– По новому положению командир не может без решения суда объявить военнослужащему арест с содержанием на гауптвахте. Насколько это обоснованно?
– Не думаю, что данное положение существенно ущемляет возможности командира воздействовать на подчиненного. Дисциплинарный арест действительно назначается по решению суда, но документы в суд направляет командир. Таков порядок.
Другое дело, что само учреждение командиру часто бывает не сыскать. Отмену содержания военнослужащих на гауптвахте восприняли как вечную. В большинстве гарнизонов соответствующие помещения пришли в запустение. Куда везти нарушителя? За сто километров? Поэтому командир пять раз подумает о таком наказании. Но со временем все восстановится.
– Как часто вам приходится сталкиваться с проявлением коррупции в армейской среде?
– Нет четкой дефиниции, что такое коррупция. У нас все сводится к тому, что это взяточничество. Вот в последнее время взялись за военкомов. Осуждены несколько человек. И теперь из-за них мы резюмируем, что все военкомы плохие. Как решить проблему? Только ротацией? Думается, это слишком упрощенный подход.
Давайте посмотрим, кого сегодня направляют служить в военные комиссариаты? Тех, кто не совсем хорошо зарекомендовал себя на строевой службе или имеет ограничения по здоровью. В итоге сюда приходят подчас люди случайные. Порочная практика.
А ведь вопросами призыва должны заниматься специалисты, должным образом подготовленные, знающие право, психологию молодежи, специфику родов войск. У нас нет военного вуза, готовящего только работников военных комиссариатов. Вот мы и получаем военкома – вчерашнего танкиста, связиста, мотострелка…
– Есть ли какая-то принципиальная разница в работе судебных органов гражданских и военных? Насколько последние независимы в принятии решений?
– Судопроизводство в военных судах осуществляется в соответствии с требованиями единых для всей судебной системы кодексов – уголовного и гражданского. Единственное различие лишь в том, что военным судам порой приходится разбираться в ситуациях, которые на «гражданке» иметь места не могут. Что касается независимости от военных органов управления, то она определена федеральным конституционным законом «О военных судах». Финансирование всех сторон деятельности гарнизонных, окружных (флотских) военных судов осуществляется Судебным департаментом при Верховном суде РФ.
Все назначения, перемещения по службе происходят с обязательным рассмотрением этих вопросов в органах судейского сообщества. В то же время от деятельности Вооруженных сил мы не отстранены. Военные судьи вникают во все проблемы армейской жизни. Они в курсе происходящего в частях и соединениях.
– Почти одновременно в Ленинградском и Московском военных округах прошли суды над работниками военкоматов. У нас в ЛВО офицерам дали сроки с лишением свободы на 3,5–4 года. В столице вынесли приговоры с более мягким наказанием, суммы взяток были примерно равны. Почему такой разный подход?
– Если все будут определять наказание по шаблону, то зачем суд? У нас нет прецедентного права. Мы к каждому подходим индивидуально. Судья должен учесть целый ряд факторов. Например, мотивы, условия получения взятки, ее размер и так далее.
Мне известен такой случай в судебной практике: муж и жена служили прапорщиками в Амурской области. Муж в очередной раз приходит ночью домой пьяный. Жмет, не прерываясь, на звонок коммунальной квартиры. Жена, желая проучить мужа, берет, как она думала, помойное ведро и, открыв дверь, льет содержимое в лицо прапорщику. Тот держал в зубах сигарету и вспыхнул, как факел. Потом скончался от ожогов. В ведре, как выяснилось, была смесь горюче-смазочных материалов, которую оставил соседский мальчишка. Какое наказание вы бы назначили женщине? Суд освободил ее полностью от уголовного преследования. Есть такое понятие в уголовном праве – безвиновное причинение вреда. Хотя такому решению суда нашлось много противников даже из военных юристов. Поэтому при внешних сходных обстоятельствах судьи могут определить разные по срокам наказания.
– За свою 30-летнюю практику вы вынесли, наверное, сотни приговоров. Какие чувства вы испытываете к осужденным?
– Закон запрещает рассматривать уголовные дела без защиты, в отсутствие подсудимого. Суд всегда находится с ним в зрительном и вербальном контакте, воспринимает сказанное обвиняемым. Судья постоянно определяет его искренность. Это вопрос внутреннего восприятия, интуиции, опыта. Судей моложе 25 лет в гарнизонных судах нет. А в судах высших инстанций работают люди в возрасте не ниже 31 года. Обязательное требование к первым – стаж 5 лет работы по юридической профессии, а ко вторым – не менее 7 лет.
Общаясь с подсудимым, мы неизбежно оцениваем его личность. Очень тщательно исследуется в ходе судебного разбирательства окружение, семья, где родился, в какой среде рос и многие другие составляющие. Задача суда заключается в том, чтобы рассудить по справедливости. Судить не означает карать. Не могут быть жестокие приговоры справедливыми.
– Как вы оцениваете, в новом веке наказания стали жестче или, наоборот, мягче?
– Первая задача суда – осудить виновного и не осудить безвинного. Вторая – если есть возможность исправить человека, не исключая его из воинского коллектива, воспользоваться ею. Можно определить условное наказание, отправить провинившегося в дисбат. Кстати, дисбаты хотели сократить так же, как гауптвахты. К счастью, не успели. Ведь какой была альтернатива? Колония.
В то же время законодатель установил более строгое наказание за тяжкие и особо тяжкие преступления. Ответственность возросла, сроки увеличились.
– Совсем недавно у нас существовала смертная казнь. И далеко не все в обществе считают отказ от нее правильным…
– Я против смертной казни, и объясню почему. Церковь считает, что жизнь дал Бог и только он имеет право отнять ее. Вмешательство человека в процесс жизни – грех. Убивая человека, мы, по существу, нарушаем не только закон Божий. Считаю, что жестокость порождает жестокость. Более 120 государств мира не имеют такого наказания, как смертная казнь. У нас в Уголовном кодексе она, кстати, осталась. Ее действие в настоящее время приостановлено.
– Последний вопрос: в чем вы видите ключевые, определяющие назначения в деятельности военного суда?
– Если одной фразой, то отвечу так: в строгом соответствии с законом осуществлять судебную власть во всех воинских формированиях, оказывать действенную помощь командованию в решении задач службы, боевой подготовки, укреплении и поддержании воинской дисциплины, соблюдении законности и правопорядка.
Беседовал Сергей Мартынкевич
