Общество
«Прихожу на работу – и в слезы»
05 апреля
Вера Дорофеева работает в Вагановке 22 года: сменила пост администратора Ленинградского дворца молодежи на должность заместителя директора Ленинградского академического хореографического училища. Ректором Академии русского балета имени А.Я. Вагановой была избрана в мае 2004 года. К тому моменту на счету Веры Алексеевны уже были налаженные международные связи, преобразование Вагановки из училища в высшее учебное заведение, организация престижных международных конкурсов артистов балета Vaganova-Prix… И создание в легендарных стенах атмосферы настоящего дома, в котором она и радушная хозяйка, и заботливая мама, и строгая начальница, и хлопотливая нянька.
– Когда я пришла сюда в 1986 году, главным моим желанием было сохранить традиции прошлого классического наследия. Я подумала: «Если театр начинается с вешалки, то школа начинается с холла». Мы поместили в нем фотографии известных деятелей балетного искусства от основания школы до наших дней. Потом принялась за кабинет хореографического искусства. Размещавшийся раньше в 24-метровой комнатке, теперь это настоящий музей, в котором студенты изучают азы классического наследия и историю балета, чествуют преподавателей, проводят мемуарные чтения. Экспозиция состоит из тысяч аутентичных предметов – от фотографий до мемуаров и личных вещей прославленных артистов.
В 1988 году мы отпраздновали 250-летие нашей академии: серьезно готовились, выступали в Москве в Кремлевском дворце съездов и в Большом театре. В 1991-м восстановили в нашем здании домовую церковь Святой Живоначальной Троицы. По рисункам в архивах установили, что раньше она была на пятом этаже в торце, который выходит окнами и на площадь Ломоносова, и на улицу Зодчего Росси. Тогда нам очень помог Анатолий Собчак. Сегодня церковь действует. Мы никого из учеников, конечно, в церковь ходить не заставляем. Я сама из тех людей, которым не нужен посредник в общении с Богом. Но в церковь хожу с учениками на все праздничные службы.
Единственное, что у нас не очень хорошо сегодня, – это зарплата педагогов. Даже в сложные 1990-е годы мы всех спокойно удержали: и отношения сложились хорошие, и Министерство культуры о нас заботилось. Не было ни дня, ни даже часа задержки зарплат! По тем временам платили довольно приличные деньги. А сегодня в Мариинском театре получают в несколько раз больше, чем у нас. Это настоящая трагедия и моя боль. Так жутко думать, что человек всю жизнь отдал балету, а я его провожаю на грошовую пенсию… Но, с другой стороны, я понимаю, что мы не собес. Вот и ломаю голову: как бы оставить человека хотя бы консультантом?
Балетный век очень короткий: танцовщики в 35–40 лет уже становятся пенсионерами. А что я могу людям сегодня предложить? Слава Богу, нам хоть доплачивают так называемую губернаторскую надбавку. Однажды прошел слух, что не будет нам больше поддержки от Матвиенко. Я прихожу на работу – и в слезы. По-человечески, по-бабьи сижу и реву. А педагоги говорят: «Вера, ну что ты плачешь? Мы все равно будем работать». Но нельзя же бесконечно выезжать на энтузиазме людей! Ведь поколение, которое так говорит и так относится к своему делу, постепенно уходит. Молодые-то будут работать не хуже, но деньги еще никто не отменял.
…Я знаю про каждого ученика буквально все: где он родился, как жил, кто у него родители, чем ему нужно помочь. Наверное, и дети про нас все знают, а мы ничего и не скрываем. За девять лет так сроднишься с ними, что на выпуске все рыдаем, обнявшись… Они у нас проводят гораздо больше времени, чем дома. А родителям очень удобно: сдал маленького ребенка словно в камеру хранения, а получил готового взрослого профессионала. Я ежедневно учу детей вежливости и порядочности. Некоторые даже не умеют элементарно пользоваться ножом и вилкой: учим и этому на уроках этикета. Я гарантирую, что у нас в школе нет ни пьянства, ни курения, ни наркотиков. Но от влияния телевидения и интернета никуда не деться. Обидно, что все наше воспитание часто кончается на ступеньках крыльца: я детям говорю одно, а в жизни видят они совершенно другое…
Однажды в Греции на гастролях ко мне подошел директор гостиницы: «Где берут таких прекрасных детей? Все каждый день здороваются, благодарят, извиняются – такие вежливые, воспитанные». Как это приятно слышать! Когда я выезжаю с нашими учениками за границу, мне не бывает стыдно за них, наоборот, я ими очень горжусь. А вот на личную жизнь у меня давно уже времени нет: я же провожу на работе почти круглые сутки. Вот недавно снова развелась. Сыну уже 40 лет, старшему внуку 20, младшему пять. Но я их почти не знаю: вижу, только когда они ко мне в гости приходят и летом на даче. Меня внуки «Вера» называют, а не «бабушка». Я возражаю, спорю, а маленький говорит: «Подрасти, Верочка, и будешь бабушкой». Вот моя мама для них – бабушка настоящая. А меня они в этом качестве пока не воспринимают.
…Я люблю свою работу. Люблю педагогов, люблю детей, жалею очень и тех и других. Вот идем с коллегами в кафе и зарекаемся: ни слова о работе! Но все равно через пять минут бурно обсуждаем, кто не так сегодня батман-тандю сделал… Академия – это наша жизнь.
Мария Кингисепп
– Когда я пришла сюда в 1986 году, главным моим желанием было сохранить традиции прошлого классического наследия. Я подумала: «Если театр начинается с вешалки, то школа начинается с холла». Мы поместили в нем фотографии известных деятелей балетного искусства от основания школы до наших дней. Потом принялась за кабинет хореографического искусства. Размещавшийся раньше в 24-метровой комнатке, теперь это настоящий музей, в котором студенты изучают азы классического наследия и историю балета, чествуют преподавателей, проводят мемуарные чтения. Экспозиция состоит из тысяч аутентичных предметов – от фотографий до мемуаров и личных вещей прославленных артистов.
В 1988 году мы отпраздновали 250-летие нашей академии: серьезно готовились, выступали в Москве в Кремлевском дворце съездов и в Большом театре. В 1991-м восстановили в нашем здании домовую церковь Святой Живоначальной Троицы. По рисункам в архивах установили, что раньше она была на пятом этаже в торце, который выходит окнами и на площадь Ломоносова, и на улицу Зодчего Росси. Тогда нам очень помог Анатолий Собчак. Сегодня церковь действует. Мы никого из учеников, конечно, в церковь ходить не заставляем. Я сама из тех людей, которым не нужен посредник в общении с Богом. Но в церковь хожу с учениками на все праздничные службы.
Единственное, что у нас не очень хорошо сегодня, – это зарплата педагогов. Даже в сложные 1990-е годы мы всех спокойно удержали: и отношения сложились хорошие, и Министерство культуры о нас заботилось. Не было ни дня, ни даже часа задержки зарплат! По тем временам платили довольно приличные деньги. А сегодня в Мариинском театре получают в несколько раз больше, чем у нас. Это настоящая трагедия и моя боль. Так жутко думать, что человек всю жизнь отдал балету, а я его провожаю на грошовую пенсию… Но, с другой стороны, я понимаю, что мы не собес. Вот и ломаю голову: как бы оставить человека хотя бы консультантом?
Балетный век очень короткий: танцовщики в 35–40 лет уже становятся пенсионерами. А что я могу людям сегодня предложить? Слава Богу, нам хоть доплачивают так называемую губернаторскую надбавку. Однажды прошел слух, что не будет нам больше поддержки от Матвиенко. Я прихожу на работу – и в слезы. По-человечески, по-бабьи сижу и реву. А педагоги говорят: «Вера, ну что ты плачешь? Мы все равно будем работать». Но нельзя же бесконечно выезжать на энтузиазме людей! Ведь поколение, которое так говорит и так относится к своему делу, постепенно уходит. Молодые-то будут работать не хуже, но деньги еще никто не отменял.
…Я знаю про каждого ученика буквально все: где он родился, как жил, кто у него родители, чем ему нужно помочь. Наверное, и дети про нас все знают, а мы ничего и не скрываем. За девять лет так сроднишься с ними, что на выпуске все рыдаем, обнявшись… Они у нас проводят гораздо больше времени, чем дома. А родителям очень удобно: сдал маленького ребенка словно в камеру хранения, а получил готового взрослого профессионала. Я ежедневно учу детей вежливости и порядочности. Некоторые даже не умеют элементарно пользоваться ножом и вилкой: учим и этому на уроках этикета. Я гарантирую, что у нас в школе нет ни пьянства, ни курения, ни наркотиков. Но от влияния телевидения и интернета никуда не деться. Обидно, что все наше воспитание часто кончается на ступеньках крыльца: я детям говорю одно, а в жизни видят они совершенно другое…
Однажды в Греции на гастролях ко мне подошел директор гостиницы: «Где берут таких прекрасных детей? Все каждый день здороваются, благодарят, извиняются – такие вежливые, воспитанные». Как это приятно слышать! Когда я выезжаю с нашими учениками за границу, мне не бывает стыдно за них, наоборот, я ими очень горжусь. А вот на личную жизнь у меня давно уже времени нет: я же провожу на работе почти круглые сутки. Вот недавно снова развелась. Сыну уже 40 лет, старшему внуку 20, младшему пять. Но я их почти не знаю: вижу, только когда они ко мне в гости приходят и летом на даче. Меня внуки «Вера» называют, а не «бабушка». Я возражаю, спорю, а маленький говорит: «Подрасти, Верочка, и будешь бабушкой». Вот моя мама для них – бабушка настоящая. А меня они в этом качестве пока не воспринимают.
…Я люблю свою работу. Люблю педагогов, люблю детей, жалею очень и тех и других. Вот идем с коллегами в кафе и зарекаемся: ни слова о работе! Но все равно через пять минут бурно обсуждаем, кто не так сегодня батман-тандю сделал… Академия – это наша жизнь.
Мария Кингисепп
