Культура
Не утонуть бы в книжном море...
25 апреля
Очередная встреча в Писательском клубе приурочена к открытию Санкт-Петербургского международного книжного салона. Гости – известный петербургский поэт, автор текста гимна Санкт-Петербурга Олег Чупров, главный редактор издательства «Азбука» Алексей Гордин, директор Центра чтения Российской национальной библиотеки Елена Муравьева, а также сотрудник коммерческой службы Дома книги Марьяна Лапшина. В беседе также принимают участие консультант «НВ» итальянский журналист Марио Корти, редактор отдела культуры Владимир Желтов и корреспондент отдела культуры Алина Циопа.
Список возглавляет Донцова, а лидирует Булгаков
Дмитрий Каралис (Д.К.): Недавно Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) привел «список самых популярных российских писателей», который выглядит следующим образом: Дарья Донцова, Борис Акунин, Татьяна Устинова, Александра Маринина, Александр Солженицын, Татьяна Толстая, Полина Дашкова, Сергей Лукьяненко, Сергей Минаев, Рената Литвинова, Федор Достоевский, Виктор Пелевин, Юрий Поляков, Людмила Улицкая, Михаил Веллер, Валентин Распутин, Оксана Робски. Можно ли утверждать, что, например, Донцова или Акунин более популярны, чем Пушкин или Толстой? Ведь в России существует обширная сеть библиотек – от национальных, республиканских, городских, районных, сельских, муниципальных до вузовских и школьных. Во многих семьях собраны прекрасные библиотеки, книги из которых, те же Пушкин и Толстой, читаются и перечитываются поколениями… Можно ли вообще определить самого популярного российского писателя?
Елена Муравьева (Е.М.): ВЦИОМ не всегда четко говорит о методах сбора данных. Кто был опрошен, в каких регионах – не ясно. Но это факт: и по продажам, и по спросу в городских библиотеках список возглавляет Донцова. Пять лет назад была Маринина, через какое-то время список возглавит новый «серийный» писатель… Очевидно и другое: Достоевский, Солженицын, Чехов и Лев Толстой всегда будут читаться российской публикой. Уже пятнадцать лет мы изучаем спрос по специальной методике – проводим в 60 библиотеках страны дни сплошного учета спроса и выдачи книг. Кроме того, опрашиваем жителей регионов, в том числе молодежь в колледжах, институтах, школах, о том, что им нравится, что хочется читать, каково их отношение к библиотеке и книге, нужен ли положительный герой, есть ли у них идеалы. Вопросы очень разнообразные… В итоге, например, мы можем сказать, как из года в год в библиотеках спрашивают поэзию или научно-популярную литературу.
Д.К.: Совпадает ли ассортимент книг, которые народ спрашивает в библиотеках, с тем, что покупают? Или это абсолютные противоположности?
Е.М.: Во многом совпадает, но удельный вес развлекательной литературы с каждым годом падает. Почему-то многие считают, что библиотеки закупают в основном массовую литературу. Ничего подобного. После известного выступления Путина и принятия национальной программы в поддержку чтения деньги на комплектование фондов библиотек пошли, и книги закупаются самые разные. Но развлекательную литературу – ту же Донцову, – как раньше, в библиотеках на выставку не ставят.
Владимир Желтов (Вл.Ж.): Почему?
Е.М.: Библиотеки вернулись к тому, что они не только информационное, но и просветительское учреждение. Да, мы должны удовлетворить любой читательский спрос в разумных пределах. Но должны и помогать в выборе хороших, достойных книг.
Д.К.: Есть книги, которые перечитывают, они даже имеют в вашей библиотечной классификации специальный термин – «вечные спутники». Расскажите, пожалуйста, об этом.
Е.М.: Лидером спроса, любимой книгой по-прежнему уже много лет остается Булгаков – «Мастер и Маргарита». Продолжают читать и перечитывать исторические романы Пикуля и Радзинского, Симонова, Гроссмана, Айтматова, Бориса Васильева, Василия Аксенова. О русской классике мы сейчас не говорим, потому что ее спрос связан с изучением в школе.
Д.К.: А как видят книжную ситуацию издатели и книгопродавцы? Например, наш знаменитый Дом книги?
Марьяна Лапшина (М.Л.): Вот у меня в руках лист с рейтингом ста самых продаваемых книг по отделу художественной литературы. На первых местах иностранные писатели – Вишневский («Одиночество в сети», «Любовница», «Повторение судьбы»), Ахерн («P. S. Я люблю тебя»), Бегбедер («99 франков»), Соя («ЭмоБой»)… А из российских на первом месте Минаев («The Телки»), Санаев («Похороните меня за плинтусом»). Роман Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик» давно вышел, но продолжает продаваться. Ни Донцовой, ни Устиновой в первой сотне рейтинга нет.
Алексей Гордин (А.Г.): Но это интеллигентный петербургский Дом книги. В Москве рейтинг будет иметь свою специфику: там будет то, что в данный момент продвигается – «P. S. Я люблю тебя», Минаев – по целому ряду позиций. Будут Акунин и Донцова с новыми книгами. Репрезентативного рейтинга не будет никогда. Мы живем в условиях страшного кризиса перепроизводства – в России в 2007 году выпущено сто десять тысяч наименований книг, разобраться в которых невозможно. И книжный бизнес строится по принципу: что не имеет имени – того не существует. Хорошо продается та книга, для которой издатель и продавец создают понятное позиционирование. Например, «ЭмоБой» не есть хорошая литература – это веселая беллетристика. Книга позиционирована названием, темой, ей обеспечена стартовая аудитория, она хорошо продается. То же самое «P. S. Я люблю тебя». Подозреваю, этой книги в рейтингах через полгода уже не будет.
Вл.Ж.: И как тогда быть с ответом на вопрос: кто самый популярный писатель? Тот, кто хорошо продается в этом сезоне?
А.Г.: Давайте разберемся, что такое популярность. Если смотреть по рейтингу, то популярны, например, Акунин или, в данный момент, Минаев. Популярность и модность – это разные понятия. Например, книжка Павла Крусанова «Укус ангела» была очень модной в свое время, но не популярной – не те тиражи. Маринина – гигантские тиражи, она очень популярная, но не модная. Никогда в жизни никто не мог похвастаться тем, что он читает Маринину.
Продается как бестселлер
Алина Циопа (А.Ц.): Если мода на книги приходит и уходит, почему читатели их покупают, тратят деньги, а не берут в библиотеках?
А.Г.: Есть масса людей, особенно молодых, динамичных, с деньгами, которые заходят в магазин и смотрят на стеллажи и витрины как на киноафиши: что там интересного? Зашел, увидел, купил. И если в магазине все хорошо с так называемой «навигацией», магазин тебя выведет на актуальные, модные, популярные книги.
А.Ц.: То есть магазин подсказывает, что тебе надо купить и прочитать?
А.Г.: В известной мере да. У нас повторяется американская история. Совместными усилиями издателей и книжной торговли создан фактически новый книжный «жанр» – бестселлер. Этимология слова понятна – «самый продаваемый». И появилась миллионная аудитория читателей, которая покупает только бестселлеры. То есть четкого литературного жанра может и не быть, но есть книга, о которой говорят, на которую ты везде натыкаешься. Это всегда смесь грамотной политики издателя, хорошей координации с книжной торговлей – она должна быть лояльна к издателю, к автору и так далее. Чем это хорошо? Сейчас в бестселлеры попадают книги, которые не могли стать тиражными еще десять лет назад – например, фантастика. Что такое Стивен Кинг? Строго говоря, это фантастика, фэнтези, мистика. Но миллионы людей, которые читают Стивена Кинга, никогда в жизни не согласятся, что они читают фантастику. Потому что Стивен Кинг – это не фантастика, это бестселлер.
А.Ц.: Что вы включаете в понятие «подается как бестселлер»?
А.Г.: У любого предмета, который надо продать, должна быть некая формула позиционирования – что это такое. Предмет без имени не существует. Ты его не можешь назвать, не можешь никому предложить. С понятием бестселлера все довольно сложно – ты должен придумать книжке такую формулу позиционирования, чтобы она никого не отталкивала. Как правило, в настоящем бестселлере есть все, что нужно читателю, – и любовь, и детектив, и так далее.
Д.К.: Вы говорите о технологиях продвижения, о технологиях продажи книг. Но далеко не каждую книгу из разряда бестселлера можно назвать литературой…
А.Г.: Конечно, не каждую.
Вл.Ж.: Так нужны ли нам рейтинги современных писателей, если это зачастую профанация? К тому же получается, что и популярность можно скомбинировать, смоделировать…
Марио Корти (М.К.): Я хожу в книжные магазины почти каждый день. Причем не только в России, но и в Италии, Англии, США, и заметил, что все книжные магазины стали похожи друг на друга. Читатель берет в основном те книги, которые ему предлагают, которые на него выдвигаются. И объяснение издателей – мы даем то, что ждет читатель, – бездоказательно, лукаво. Кто-то нашел формулу успеха, и все начинают ее имитировать. В издательском мире есть понятие «раскрутка». Несколько лет назад Умберто Эко переводился на все языки, продавался миллионными тиражами. Но из тех, кто покупал Умберто Эко, читали его книги не более десяти процентов. Если издатель делает рекламную кампанию, основываясь на том, что есть великолепная, интеллектуальная, изящная литература, которую способны понять только некоторые, избранные, уверяю вас, миллионы людей встанут в очередь. А вот духовные ценности – это совершенно другой разговор…
Вл.Ж.: Мы еще не коснулись поэзии. Есть ли на нее спрос в Доме книги?
М.Л.: Классическая поэзия продается стабильно. Спрашивают стихи Бориса Рыжего, Вера Павлова продается регулярно. Одно время молодежь спрашивала поэта Водяникова – говорили, что он избран королем поэтов в каких-то кругах. Мы заказали, а его перестали покупать.
Олег Чупров (О.Ч.): Конечно, в том же Доме книги есть поэты Серебряного века, есть Цветаева, Окуджава. Красиво изданные сборники приятно подержать в руках. Но днем с огнем не сыщешь Глеба Горбовского, да и других петербургских поэтов не сразу разглядишь… Зато лежат роскошно изданные книги «текстовиков» – тех, кто пишет тексты эстрадных песен. К поэзии это имеет слабое отношение. В одном магазине я видел сразу три сборника Рубальской – автора попсовых песенок для звезд эстрады. Думаю, и Розенбауму не прибавили славы два толстых «купеческих» тома его текстов. Если гитара и голос барда скрывали шероховатости его виршей, то, читая стихи глазами, видишь их слабость, и становится неловко за автора. Впрочем, недавно по телевизору «текстовик» Илья Резник был назван «великим поэтом России»… За поэзию обидно!
Вл.Ж.: Рейтинги вряд ли задавят поэзию, которая часто издается тоненькими брошюрками и за свой счет. Не исключено, что потомки будут разыскивать нынешние книжицы, изданные тиражом в сто экземпляров, как мы разыскиваем ранние книги Ахматовой или Гумилева.
А.Г.: Есть еще одна огромная проблема: информационное поле детской литературы. Если про взрослые книги пишут в газетах, журналах, рассказывают по телевидению, то про детские книжки практически не пишут. А поскольку родители – люди консервативные, они покупают и берут в библиотеках книги, на которых выросли сами, – Чуковский, Маршак, Барто…
О.Ч.: Которые переиздаются с избытком. С одной стороны, вроде бы хорошо. С другой… Ну сколько можно повторять детям «Наша Таня громко плачет» или «Птичка пикала на ветке»?! Где современные авторы, у которых художественность соединяется с реалиями современной жизни? Они есть в стране. А на прилавках набивший оскомину Успенский с Чебурашкой, «Вредные советы» Остера – их, на мой взгляд, детям действительно читать вредно. И стихи-страшилки, которые даже здесь, во взрослой аудитории, цитировать неприлично.
А.Г.: Все опросы показывают, что если книга не в состоянии сама себя продавать, то никакая реклама не поможет. Кончается реклама – и книга перестает продаваться. Основной, главный мотив покупки того или иного автора – это рекомендация родных, друзей и так далее. Не реклама, не телевидение, не статьи в прессе, а именно добрая молва, книга должна понравиться достаточно большому количеству людей, и это мнение передается от человека к человеку. Но нужен толчок. А вообще я уверен, что любой замечательный писатель рано или поздно дойдет до широкой аудитории. Просто если издательство вкладывает деньги в продвижение автора, дает толчок, то это происходит значительно быстрее…
Подводя черту
Д.К.: Мне кажется, попытка определить самого популярного современного писателя не имеет логического решения. Это все равно что пытаться определить среднюю температуру по больнице. Количество проданных книг данного автора – не показатель. Если некая барышня прочитала десять книг Дарьи Донцовой, это вовсе не значит, что популярность писательницы в стране выросла на десять пунктов. Кто-то при этом вообще не прочитал ни единой книги Донцовой, читая Библию или военные мемуары, которые брал с полки домашней библиотеки. А некоторые и автора такого не слышали. Даже если провести сплошной опрос всего читающего населения России, картина будет крайне невнятной. Да и зачем нам знать, кто лучше всего продается в этом сезоне? Чтобы тут же побежать в магазин и купить эту книгу?
Важно другое. Наше общество выросло из периода книжного дефицита и столкнулось с кризисом перепроизводства книг. Этот кризис не грозит нам ничем особенным, кроме бесполезной траты денег, времени и приобретения откровенной ерунды под видом очередного бестселлера. Так и хочется воскликнуть вслед за Фучиком: «Будьте бдительны!»…
Подготовили Дмитрий Каралис и Алина Циопа
Список возглавляет Донцова, а лидирует Булгаков
Дмитрий Каралис (Д.К.): Недавно Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) привел «список самых популярных российских писателей», который выглядит следующим образом: Дарья Донцова, Борис Акунин, Татьяна Устинова, Александра Маринина, Александр Солженицын, Татьяна Толстая, Полина Дашкова, Сергей Лукьяненко, Сергей Минаев, Рената Литвинова, Федор Достоевский, Виктор Пелевин, Юрий Поляков, Людмила Улицкая, Михаил Веллер, Валентин Распутин, Оксана Робски. Можно ли утверждать, что, например, Донцова или Акунин более популярны, чем Пушкин или Толстой? Ведь в России существует обширная сеть библиотек – от национальных, республиканских, городских, районных, сельских, муниципальных до вузовских и школьных. Во многих семьях собраны прекрасные библиотеки, книги из которых, те же Пушкин и Толстой, читаются и перечитываются поколениями… Можно ли вообще определить самого популярного российского писателя?
Елена Муравьева (Е.М.): ВЦИОМ не всегда четко говорит о методах сбора данных. Кто был опрошен, в каких регионах – не ясно. Но это факт: и по продажам, и по спросу в городских библиотеках список возглавляет Донцова. Пять лет назад была Маринина, через какое-то время список возглавит новый «серийный» писатель… Очевидно и другое: Достоевский, Солженицын, Чехов и Лев Толстой всегда будут читаться российской публикой. Уже пятнадцать лет мы изучаем спрос по специальной методике – проводим в 60 библиотеках страны дни сплошного учета спроса и выдачи книг. Кроме того, опрашиваем жителей регионов, в том числе молодежь в колледжах, институтах, школах, о том, что им нравится, что хочется читать, каково их отношение к библиотеке и книге, нужен ли положительный герой, есть ли у них идеалы. Вопросы очень разнообразные… В итоге, например, мы можем сказать, как из года в год в библиотеках спрашивают поэзию или научно-популярную литературу.
Д.К.: Совпадает ли ассортимент книг, которые народ спрашивает в библиотеках, с тем, что покупают? Или это абсолютные противоположности?
Е.М.: Во многом совпадает, но удельный вес развлекательной литературы с каждым годом падает. Почему-то многие считают, что библиотеки закупают в основном массовую литературу. Ничего подобного. После известного выступления Путина и принятия национальной программы в поддержку чтения деньги на комплектование фондов библиотек пошли, и книги закупаются самые разные. Но развлекательную литературу – ту же Донцову, – как раньше, в библиотеках на выставку не ставят.
Владимир Желтов (Вл.Ж.): Почему?
Е.М.: Библиотеки вернулись к тому, что они не только информационное, но и просветительское учреждение. Да, мы должны удовлетворить любой читательский спрос в разумных пределах. Но должны и помогать в выборе хороших, достойных книг.
Д.К.: Есть книги, которые перечитывают, они даже имеют в вашей библиотечной классификации специальный термин – «вечные спутники». Расскажите, пожалуйста, об этом.
Е.М.: Лидером спроса, любимой книгой по-прежнему уже много лет остается Булгаков – «Мастер и Маргарита». Продолжают читать и перечитывать исторические романы Пикуля и Радзинского, Симонова, Гроссмана, Айтматова, Бориса Васильева, Василия Аксенова. О русской классике мы сейчас не говорим, потому что ее спрос связан с изучением в школе.
Д.К.: А как видят книжную ситуацию издатели и книгопродавцы? Например, наш знаменитый Дом книги?
Марьяна Лапшина (М.Л.): Вот у меня в руках лист с рейтингом ста самых продаваемых книг по отделу художественной литературы. На первых местах иностранные писатели – Вишневский («Одиночество в сети», «Любовница», «Повторение судьбы»), Ахерн («P. S. Я люблю тебя»), Бегбедер («99 франков»), Соя («ЭмоБой»)… А из российских на первом месте Минаев («The Телки»), Санаев («Похороните меня за плинтусом»). Роман Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик» давно вышел, но продолжает продаваться. Ни Донцовой, ни Устиновой в первой сотне рейтинга нет.
Алексей Гордин (А.Г.): Но это интеллигентный петербургский Дом книги. В Москве рейтинг будет иметь свою специфику: там будет то, что в данный момент продвигается – «P. S. Я люблю тебя», Минаев – по целому ряду позиций. Будут Акунин и Донцова с новыми книгами. Репрезентативного рейтинга не будет никогда. Мы живем в условиях страшного кризиса перепроизводства – в России в 2007 году выпущено сто десять тысяч наименований книг, разобраться в которых невозможно. И книжный бизнес строится по принципу: что не имеет имени – того не существует. Хорошо продается та книга, для которой издатель и продавец создают понятное позиционирование. Например, «ЭмоБой» не есть хорошая литература – это веселая беллетристика. Книга позиционирована названием, темой, ей обеспечена стартовая аудитория, она хорошо продается. То же самое «P. S. Я люблю тебя». Подозреваю, этой книги в рейтингах через полгода уже не будет.
Вл.Ж.: И как тогда быть с ответом на вопрос: кто самый популярный писатель? Тот, кто хорошо продается в этом сезоне?
А.Г.: Давайте разберемся, что такое популярность. Если смотреть по рейтингу, то популярны, например, Акунин или, в данный момент, Минаев. Популярность и модность – это разные понятия. Например, книжка Павла Крусанова «Укус ангела» была очень модной в свое время, но не популярной – не те тиражи. Маринина – гигантские тиражи, она очень популярная, но не модная. Никогда в жизни никто не мог похвастаться тем, что он читает Маринину.
Продается как бестселлер
Алина Циопа (А.Ц.): Если мода на книги приходит и уходит, почему читатели их покупают, тратят деньги, а не берут в библиотеках?
А.Г.: Есть масса людей, особенно молодых, динамичных, с деньгами, которые заходят в магазин и смотрят на стеллажи и витрины как на киноафиши: что там интересного? Зашел, увидел, купил. И если в магазине все хорошо с так называемой «навигацией», магазин тебя выведет на актуальные, модные, популярные книги.
А.Ц.: То есть магазин подсказывает, что тебе надо купить и прочитать?
А.Г.: В известной мере да. У нас повторяется американская история. Совместными усилиями издателей и книжной торговли создан фактически новый книжный «жанр» – бестселлер. Этимология слова понятна – «самый продаваемый». И появилась миллионная аудитория читателей, которая покупает только бестселлеры. То есть четкого литературного жанра может и не быть, но есть книга, о которой говорят, на которую ты везде натыкаешься. Это всегда смесь грамотной политики издателя, хорошей координации с книжной торговлей – она должна быть лояльна к издателю, к автору и так далее. Чем это хорошо? Сейчас в бестселлеры попадают книги, которые не могли стать тиражными еще десять лет назад – например, фантастика. Что такое Стивен Кинг? Строго говоря, это фантастика, фэнтези, мистика. Но миллионы людей, которые читают Стивена Кинга, никогда в жизни не согласятся, что они читают фантастику. Потому что Стивен Кинг – это не фантастика, это бестселлер.
А.Ц.: Что вы включаете в понятие «подается как бестселлер»?
А.Г.: У любого предмета, который надо продать, должна быть некая формула позиционирования – что это такое. Предмет без имени не существует. Ты его не можешь назвать, не можешь никому предложить. С понятием бестселлера все довольно сложно – ты должен придумать книжке такую формулу позиционирования, чтобы она никого не отталкивала. Как правило, в настоящем бестселлере есть все, что нужно читателю, – и любовь, и детектив, и так далее.
Д.К.: Вы говорите о технологиях продвижения, о технологиях продажи книг. Но далеко не каждую книгу из разряда бестселлера можно назвать литературой…
А.Г.: Конечно, не каждую.
Вл.Ж.: Так нужны ли нам рейтинги современных писателей, если это зачастую профанация? К тому же получается, что и популярность можно скомбинировать, смоделировать…
Марио Корти (М.К.): Я хожу в книжные магазины почти каждый день. Причем не только в России, но и в Италии, Англии, США, и заметил, что все книжные магазины стали похожи друг на друга. Читатель берет в основном те книги, которые ему предлагают, которые на него выдвигаются. И объяснение издателей – мы даем то, что ждет читатель, – бездоказательно, лукаво. Кто-то нашел формулу успеха, и все начинают ее имитировать. В издательском мире есть понятие «раскрутка». Несколько лет назад Умберто Эко переводился на все языки, продавался миллионными тиражами. Но из тех, кто покупал Умберто Эко, читали его книги не более десяти процентов. Если издатель делает рекламную кампанию, основываясь на том, что есть великолепная, интеллектуальная, изящная литература, которую способны понять только некоторые, избранные, уверяю вас, миллионы людей встанут в очередь. А вот духовные ценности – это совершенно другой разговор…
Вл.Ж.: Мы еще не коснулись поэзии. Есть ли на нее спрос в Доме книги?
М.Л.: Классическая поэзия продается стабильно. Спрашивают стихи Бориса Рыжего, Вера Павлова продается регулярно. Одно время молодежь спрашивала поэта Водяникова – говорили, что он избран королем поэтов в каких-то кругах. Мы заказали, а его перестали покупать.
Олег Чупров (О.Ч.): Конечно, в том же Доме книги есть поэты Серебряного века, есть Цветаева, Окуджава. Красиво изданные сборники приятно подержать в руках. Но днем с огнем не сыщешь Глеба Горбовского, да и других петербургских поэтов не сразу разглядишь… Зато лежат роскошно изданные книги «текстовиков» – тех, кто пишет тексты эстрадных песен. К поэзии это имеет слабое отношение. В одном магазине я видел сразу три сборника Рубальской – автора попсовых песенок для звезд эстрады. Думаю, и Розенбауму не прибавили славы два толстых «купеческих» тома его текстов. Если гитара и голос барда скрывали шероховатости его виршей, то, читая стихи глазами, видишь их слабость, и становится неловко за автора. Впрочем, недавно по телевизору «текстовик» Илья Резник был назван «великим поэтом России»… За поэзию обидно!
Вл.Ж.: Рейтинги вряд ли задавят поэзию, которая часто издается тоненькими брошюрками и за свой счет. Не исключено, что потомки будут разыскивать нынешние книжицы, изданные тиражом в сто экземпляров, как мы разыскиваем ранние книги Ахматовой или Гумилева.
А.Г.: Есть еще одна огромная проблема: информационное поле детской литературы. Если про взрослые книги пишут в газетах, журналах, рассказывают по телевидению, то про детские книжки практически не пишут. А поскольку родители – люди консервативные, они покупают и берут в библиотеках книги, на которых выросли сами, – Чуковский, Маршак, Барто…
О.Ч.: Которые переиздаются с избытком. С одной стороны, вроде бы хорошо. С другой… Ну сколько можно повторять детям «Наша Таня громко плачет» или «Птичка пикала на ветке»?! Где современные авторы, у которых художественность соединяется с реалиями современной жизни? Они есть в стране. А на прилавках набивший оскомину Успенский с Чебурашкой, «Вредные советы» Остера – их, на мой взгляд, детям действительно читать вредно. И стихи-страшилки, которые даже здесь, во взрослой аудитории, цитировать неприлично.
А.Г.: Все опросы показывают, что если книга не в состоянии сама себя продавать, то никакая реклама не поможет. Кончается реклама – и книга перестает продаваться. Основной, главный мотив покупки того или иного автора – это рекомендация родных, друзей и так далее. Не реклама, не телевидение, не статьи в прессе, а именно добрая молва, книга должна понравиться достаточно большому количеству людей, и это мнение передается от человека к человеку. Но нужен толчок. А вообще я уверен, что любой замечательный писатель рано или поздно дойдет до широкой аудитории. Просто если издательство вкладывает деньги в продвижение автора, дает толчок, то это происходит значительно быстрее…
Подводя черту
Д.К.: Мне кажется, попытка определить самого популярного современного писателя не имеет логического решения. Это все равно что пытаться определить среднюю температуру по больнице. Количество проданных книг данного автора – не показатель. Если некая барышня прочитала десять книг Дарьи Донцовой, это вовсе не значит, что популярность писательницы в стране выросла на десять пунктов. Кто-то при этом вообще не прочитал ни единой книги Донцовой, читая Библию или военные мемуары, которые брал с полки домашней библиотеки. А некоторые и автора такого не слышали. Даже если провести сплошной опрос всего читающего населения России, картина будет крайне невнятной. Да и зачем нам знать, кто лучше всего продается в этом сезоне? Чтобы тут же побежать в магазин и купить эту книгу?
Важно другое. Наше общество выросло из периода книжного дефицита и столкнулось с кризисом перепроизводства книг. Этот кризис не грозит нам ничем особенным, кроме бесполезной траты денег, времени и приобретения откровенной ерунды под видом очередного бестселлера. Так и хочется воскликнуть вслед за Фучиком: «Будьте бдительны!»…
Подготовили Дмитрий Каралис и Алина Циопа
