Общество
Упрямая русская старуха из Бизерты
11 июня
Если спросить у стоящего на солнцепеке бизертского полицейского, как пройти на улочку Пьера Кюри, он пожмет вам руку и начнет, активно жестикулируя, объяснять. Сообразив минут через пять, что вы не понимаете из его французского ни слова, остановит первое же такси, скажет: «Ce sont les russes chez m-me Chirinsky» – и проблема будет за несколько динаров решена...
В Тунисе Мадам Русскую Эскадру знают все. Обращаясь уважительно: «Госпожа преподавательница», – здороваются на улице. Заходят без приглашения в гости – поделиться последними семейными новостями. Объясняется все просто: Анастасия Ширинская больше чем полвека обучала местных детей математике, не подразделяя их на бедных и богатых, на способных и не очень. К ней домой ходили заниматься даже внуки ее учеников.
Дом мадам Ширински хотя и называется гордо «виллой», не отличается размерами и выглядит неприметно. Но это абсолютно неважно. Встретив гостя на пороге, хозяйка наверняка предложит ему отведать пышных оладушков и нальет в керамическую кружку прохладного кваса. Потому что она – русская. Настоящая русская женщина, прожившая почти всю жизнь в Африке, но так и не сумевшая забыть Россию...
Анастасия Александровна помнит все. Детские балы в Петербурге, не знающем о скором приходе к власти гегемона. Грамматику с ятями, фитами и твердыми знаками в конце слов. Сумасшедшей силы ветер, подгоняющий в спину беженцев, спешащих покинуть Севастополь в ноябре 1920-го. Отца, отчаявшегося отремонтировать к сроку пришвартованный неподалеку от Графской пристани миноносец «Жаркий», но твердо решившего: «Капитан не оставит свой корабль». Едва-едва успевшую на отходящий пароход «Великий князь Константин» мать со сложенными в корзинку уцелевшими фамильными ценностями: иконами, фотографиями и рукописью книги предка – Христофора Германа Манштейна. Бурю, поднявшуюся сразу же после выхода в море. Несколько месяцев беспорядочного хождения из одного европейского порта в другой и, наконец, дней за десять до Нового года – радостное сообщение: русской эскадре разрешена стоянка в Тунисе, находившемся под французским протекторатом...
Переход 33 российских судов в Бизерту возглавлял командир крейсера «Эдгар Кине» Бергасс Пти-Туар. Корабли шли с французскими триколорами на грот-мачтах, но на корме развевались Андреевские флаги. 27 декабря российская флотилия бросила якорь в Бизертской бухте. Встали, прижавшись бортами, перекинули между палубами мостики. Настроение у всех было хорошее, первый тост, встречая 1921 год, произносили: «За скорейшее возвращение!»
В то, что не сегодня-завтра мытарства закончатся и забудутся, словно случайный ночной кошмар, все 6000 человек верили свято. Это «светлое завтра» помогало переживать долгий карантин, установленный французскими властями, необходимость сдать оружие и находиться под охраной тунисских часовых, тесноту плавучей гостиницы, церкви и школы для девочек, устроенных на броненосце «Георгий Победоносец»... А между тем время шло, и жизнь брала свое.
На всех российских кораблях велась, как положено, служба. Поднимались и спускались с заходом солнца Андреевские флаги. Через год выпустил первых гардемаринов открытый в Бизерте Морской кадетский корпус. Через полтора – на подводной лодке «Утка» начали издавать «Морской сборник». Еще через полгода в городском саду заиграл «оркестр генерала Корнилова», а офицеры и эскадронные дамы собственными силами поставили в театре Гарибальди сцены из «Фауста» и «Аиды».
Военные и штатские ссорились, мирились, рожали детей, прихварывали, славили Рождество и Христово воскресение, ходили друг к другу в гости, судачили о соседях. И никому не было ведомо, что пролетит еще месяц-другой и вчерашние проблемы покажутся пустыми...
Как только Франция признала в 1924 году СССР, Москва потребовала вернуть корабли Черноморской эскадры. Париж взамен запросил оплаты царских займов и компенсации расходов на проживание русских моряков в Тунисе. Приехавшую в Бизерту советскую комиссию возглавлял бывший главком Красного флота Евгений Беренс. Почему эта миссия была поручена именно ему, понятно: тунисской эскадрой командовал его родной брат контр-адмирал Михаил Беренс. Правда, встретиться братьям не удалось – общение с белогвардейцами строжайше запрещалось большевистскими инструкциями. Но даже если бы это свидание случилось, повлиять на исход переговоров оно вряд ли бы смогло. Передача эскадры и возвращение кредитов так и не состоялись и, поскольку согласно условиям Версальского договора ни одна страна не имела права взять себе русские корабли, флот было решено продать на металлолом.
Вспоминая о том, что происходило в те дни, Анастасия Ширинская по сей день не может сдержать дрожи в голосе: «Разрешили забрать все, что нам дорого. Но отец посчитал это мародерством. Мебель красного дерева, дорогая фарфоровая посуда – все пошло под нож. С собой папа взял только корабельную икону Спасителя...»
Утром 29 октября 1924 года на эскадренный миноносец «Дерзкий» прибыл военно-морской префект Франции в Бизерте адмирал Эксельманс. Официально сообщив офицерам о ликвидации эскадры, он распорядился построить на кораблях команды для спуска флага и гюйса ровно в 17:25. Сопротивляться было бессмысленно...
Собрались все: офицеры, матросы, гардемарины. Под звуки горна заскользили вниз флаги с изображением креста святого Андрея Первозванного...
Моряки превратились в иммигрантов. Началась новая, в буквальном смысле «с нуля» жизнь, в которой не было места прежним заслугам, наградам и званиям. Французы и арабы, не желая конкуренции, отказывались нанимать на свои суда русских моряков. Боевые офицеры брались за любую работу: батраками на фермах, официантами, каменщиками. Престарелый генерал Завалишин тщетно искал место сторожа... Генерал Попов мечтал о месте механика... Контр-адмирал Старк устроился шофером такси...
Кое-кому удалось уехать в поисках лучшей доли в Европу или Америку. К лету 1925 года в Тунисе оставались только 700 русских, 149 из которых обосновались в Бизерте...
Как удалось изгнанным с родины людям отделить ненависть к обездолившей их совдепии от любви к России? Рассказать об этом сегодня может лишь один человек в мире – последняя здравствующая ныне свидетельница эвакуации кораблей Черноморской эскадры из Крыма – Мадам Русская Эскадра. И Анастасия Александровна рассказывает...
В начале 1930-х оставшиеся в Бизерте офицеры решили: православному человеку, где бы он ни оказался, нужен храм. Собрали какие могли средства, сами спроектировали, построили, произвели отделочные работы, и в начале 1937 года на авеню Мухамеда V появилась церковь, освященная в честь святого благоверного великого князя Александра Невского. Для украшения ее частично написали иконы сами, частично собрали по семьям – фамильные. Принесли на хранение в храм старинные штандарты, реликвии, документы. На установленной мраморной доске выбили золотом названия кораблей, пришедших в Бизерту в 1920-м. Но после окончания Второй мировой прихожан осталось совсем немного. Глядя, как ветшает церковное убранство, Анастасия Ширинская чувствовала: из жизни «русских африканцев» уходит то единственное, что можно назвать словами «связь с родиной»...
О том, как на протяжении четырех десятилетий она вкладывала в поддержание храма все свои средства, Анастасия Александровна рассказывать не любит. Но ее труды не пропали даром. Когда в начале 1990-х история начала новый виток и в Тунисе стали регулярно появляться россияне, церковная жизнь оживилась. Одна из нынешних прихожанок, Татьяна Гарби, рассказывает: «Ширинская бросила клич: «Спасать православные храмы!» И мы – верующие, неверующие, атеисты – написали прошение в Московский патриархат, чтобы нам прислали священника...»
20 июня 1996 года российские моряки привезли в Бизертский храм Александра Невского горсть земли, взятую у входа во Владимирский собор Севастополя, где в 1920 году получили благословение моряки уходившей от родных берегов Черноморской эскадры. В сентябре 1996-го в Центральном военно-морском музее Санкт-Петербурга состоялась церемония передачи возвращенного в Россию из Бизертского храма Андреевского флага. А 17 июля 1997 года Анастасии Александровне, прожившей в Тунисе в течение 70 лет с документами беженки, был вручен российский паспорт. О том, что она при этом испытала, Мадам Русская Эскадра сказала журналистам коротко: «Я ждала русского гражданства. Советское не хотела. Потом ждала, когда паспорт будет с двуглавым орлом – посольство предлагало с гербом интернационала, я дождалась с орлом. Такая вот я упрямая старуха...» И, помолчав с минуту, добавила: «Я ведь всегда и всем говорю: что бы ни случилось, надо крепиться. Не жаловаться и не скулить. Надеяться...»
Владимир Ермолаев
В Тунисе Мадам Русскую Эскадру знают все. Обращаясь уважительно: «Госпожа преподавательница», – здороваются на улице. Заходят без приглашения в гости – поделиться последними семейными новостями. Объясняется все просто: Анастасия Ширинская больше чем полвека обучала местных детей математике, не подразделяя их на бедных и богатых, на способных и не очень. К ней домой ходили заниматься даже внуки ее учеников.
Дом мадам Ширински хотя и называется гордо «виллой», не отличается размерами и выглядит неприметно. Но это абсолютно неважно. Встретив гостя на пороге, хозяйка наверняка предложит ему отведать пышных оладушков и нальет в керамическую кружку прохладного кваса. Потому что она – русская. Настоящая русская женщина, прожившая почти всю жизнь в Африке, но так и не сумевшая забыть Россию...
Анастасия Александровна помнит все. Детские балы в Петербурге, не знающем о скором приходе к власти гегемона. Грамматику с ятями, фитами и твердыми знаками в конце слов. Сумасшедшей силы ветер, подгоняющий в спину беженцев, спешащих покинуть Севастополь в ноябре 1920-го. Отца, отчаявшегося отремонтировать к сроку пришвартованный неподалеку от Графской пристани миноносец «Жаркий», но твердо решившего: «Капитан не оставит свой корабль». Едва-едва успевшую на отходящий пароход «Великий князь Константин» мать со сложенными в корзинку уцелевшими фамильными ценностями: иконами, фотографиями и рукописью книги предка – Христофора Германа Манштейна. Бурю, поднявшуюся сразу же после выхода в море. Несколько месяцев беспорядочного хождения из одного европейского порта в другой и, наконец, дней за десять до Нового года – радостное сообщение: русской эскадре разрешена стоянка в Тунисе, находившемся под французским протекторатом...
Переход 33 российских судов в Бизерту возглавлял командир крейсера «Эдгар Кине» Бергасс Пти-Туар. Корабли шли с французскими триколорами на грот-мачтах, но на корме развевались Андреевские флаги. 27 декабря российская флотилия бросила якорь в Бизертской бухте. Встали, прижавшись бортами, перекинули между палубами мостики. Настроение у всех было хорошее, первый тост, встречая 1921 год, произносили: «За скорейшее возвращение!»
В то, что не сегодня-завтра мытарства закончатся и забудутся, словно случайный ночной кошмар, все 6000 человек верили свято. Это «светлое завтра» помогало переживать долгий карантин, установленный французскими властями, необходимость сдать оружие и находиться под охраной тунисских часовых, тесноту плавучей гостиницы, церкви и школы для девочек, устроенных на броненосце «Георгий Победоносец»... А между тем время шло, и жизнь брала свое.
На всех российских кораблях велась, как положено, служба. Поднимались и спускались с заходом солнца Андреевские флаги. Через год выпустил первых гардемаринов открытый в Бизерте Морской кадетский корпус. Через полтора – на подводной лодке «Утка» начали издавать «Морской сборник». Еще через полгода в городском саду заиграл «оркестр генерала Корнилова», а офицеры и эскадронные дамы собственными силами поставили в театре Гарибальди сцены из «Фауста» и «Аиды».
Военные и штатские ссорились, мирились, рожали детей, прихварывали, славили Рождество и Христово воскресение, ходили друг к другу в гости, судачили о соседях. И никому не было ведомо, что пролетит еще месяц-другой и вчерашние проблемы покажутся пустыми...
Как только Франция признала в 1924 году СССР, Москва потребовала вернуть корабли Черноморской эскадры. Париж взамен запросил оплаты царских займов и компенсации расходов на проживание русских моряков в Тунисе. Приехавшую в Бизерту советскую комиссию возглавлял бывший главком Красного флота Евгений Беренс. Почему эта миссия была поручена именно ему, понятно: тунисской эскадрой командовал его родной брат контр-адмирал Михаил Беренс. Правда, встретиться братьям не удалось – общение с белогвардейцами строжайше запрещалось большевистскими инструкциями. Но даже если бы это свидание случилось, повлиять на исход переговоров оно вряд ли бы смогло. Передача эскадры и возвращение кредитов так и не состоялись и, поскольку согласно условиям Версальского договора ни одна страна не имела права взять себе русские корабли, флот было решено продать на металлолом.
Вспоминая о том, что происходило в те дни, Анастасия Ширинская по сей день не может сдержать дрожи в голосе: «Разрешили забрать все, что нам дорого. Но отец посчитал это мародерством. Мебель красного дерева, дорогая фарфоровая посуда – все пошло под нож. С собой папа взял только корабельную икону Спасителя...»
Утром 29 октября 1924 года на эскадренный миноносец «Дерзкий» прибыл военно-морской префект Франции в Бизерте адмирал Эксельманс. Официально сообщив офицерам о ликвидации эскадры, он распорядился построить на кораблях команды для спуска флага и гюйса ровно в 17:25. Сопротивляться было бессмысленно...
Собрались все: офицеры, матросы, гардемарины. Под звуки горна заскользили вниз флаги с изображением креста святого Андрея Первозванного...
Моряки превратились в иммигрантов. Началась новая, в буквальном смысле «с нуля» жизнь, в которой не было места прежним заслугам, наградам и званиям. Французы и арабы, не желая конкуренции, отказывались нанимать на свои суда русских моряков. Боевые офицеры брались за любую работу: батраками на фермах, официантами, каменщиками. Престарелый генерал Завалишин тщетно искал место сторожа... Генерал Попов мечтал о месте механика... Контр-адмирал Старк устроился шофером такси...
Кое-кому удалось уехать в поисках лучшей доли в Европу или Америку. К лету 1925 года в Тунисе оставались только 700 русских, 149 из которых обосновались в Бизерте...
Как удалось изгнанным с родины людям отделить ненависть к обездолившей их совдепии от любви к России? Рассказать об этом сегодня может лишь один человек в мире – последняя здравствующая ныне свидетельница эвакуации кораблей Черноморской эскадры из Крыма – Мадам Русская Эскадра. И Анастасия Александровна рассказывает...
В начале 1930-х оставшиеся в Бизерте офицеры решили: православному человеку, где бы он ни оказался, нужен храм. Собрали какие могли средства, сами спроектировали, построили, произвели отделочные работы, и в начале 1937 года на авеню Мухамеда V появилась церковь, освященная в честь святого благоверного великого князя Александра Невского. Для украшения ее частично написали иконы сами, частично собрали по семьям – фамильные. Принесли на хранение в храм старинные штандарты, реликвии, документы. На установленной мраморной доске выбили золотом названия кораблей, пришедших в Бизерту в 1920-м. Но после окончания Второй мировой прихожан осталось совсем немного. Глядя, как ветшает церковное убранство, Анастасия Ширинская чувствовала: из жизни «русских африканцев» уходит то единственное, что можно назвать словами «связь с родиной»...
О том, как на протяжении четырех десятилетий она вкладывала в поддержание храма все свои средства, Анастасия Александровна рассказывать не любит. Но ее труды не пропали даром. Когда в начале 1990-х история начала новый виток и в Тунисе стали регулярно появляться россияне, церковная жизнь оживилась. Одна из нынешних прихожанок, Татьяна Гарби, рассказывает: «Ширинская бросила клич: «Спасать православные храмы!» И мы – верующие, неверующие, атеисты – написали прошение в Московский патриархат, чтобы нам прислали священника...»
20 июня 1996 года российские моряки привезли в Бизертский храм Александра Невского горсть земли, взятую у входа во Владимирский собор Севастополя, где в 1920 году получили благословение моряки уходившей от родных берегов Черноморской эскадры. В сентябре 1996-го в Центральном военно-морском музее Санкт-Петербурга состоялась церемония передачи возвращенного в Россию из Бизертского храма Андреевского флага. А 17 июля 1997 года Анастасии Александровне, прожившей в Тунисе в течение 70 лет с документами беженки, был вручен российский паспорт. О том, что она при этом испытала, Мадам Русская Эскадра сказала журналистам коротко: «Я ждала русского гражданства. Советское не хотела. Потом ждала, когда паспорт будет с двуглавым орлом – посольство предлагало с гербом интернационала, я дождалась с орлом. Такая вот я упрямая старуха...» И, помолчав с минуту, добавила: «Я ведь всегда и всем говорю: что бы ни случилось, надо крепиться. Не жаловаться и не скулить. Надеяться...»
Владимир Ермолаев
