Северо-Запад
Охотники за металлом уничтожают историю
18 июня
Возможно, именно сейчас, когда вы читаете эти строки, в небольшом поселке Неппово Кингисеппского района Ленобласти вовсю продолжается настоящий вандализм. Неизвестные варвары с газовыми резаками и болгарками планомерно уничтожают настоящий заповедник старых механизмов – агрегаты дореволюционных фабрик и ГЭС середины прошлого века. В то время как во всех развитых странах такие механизмы стоят все дороже и становятся экспонатами музеев, у нас промышленные раритеты уничтожаются охотниками за металлоломом.
Неппово – именно поселок, а не деревня. Жилье для рабочих стало возникать вокруг фабрик, устроенных помещиками Блоками на реке Систе недалеко от села Котлы. На старых планах здесь значится очень много построек, но до наших дней дошла незначительная часть, зато самые главные – фабрики. Конечно, это всего лишь развалины, зато сохранившие в своих недрах настоящие механизмы конца XIX – начала XX века. Венчают все это великолепие огромная – по деревенским меркам – кирпичная труба с надписью «1905» и остатки ГЭС. Станция, конечно, не дореволюционная, но тоже памятник прошедшей эпохи – и в ней оставались агрегаты.
Учитывая, что лазать в руинах не только тяжело, но и небезопасно и сам поселок находится не на шоссе, а в грунтовом тупичке, всегда казалось, что старые машины достаточно надежно законсервированы и могут дождаться тех, кто ими заинтересуется из добрых побуждений. Правда, нравы местного населения время от времени внушали опасения. Дело в том, что в поселке находится областной психоневрологический интернат, живут там люди убогие, бедные, но уже развращенные рассказами о легких деньгах и тотальным воровством по всей округе. Не очень давно на одной железнодорожной станции неподалеку (через Неппово проходит одноколейка Калище – Веймарн) украли несколько километров рельсов. Но за уничтожение путей можно схлопотать срок, а машины, лежащие в недрах брошенных фабрик и ГЭС, – ничьи. Хозяев у них нет.
Конечно, мы не скажем точно – кто именно начал резать на металл старые агрегаты. Деревенские дружно отворачиваются и отмалчиваются в ответ. Их можно понять: мы уедем, а у них дом может сгореть или еще какая беда стрясется вдруг. Но то, что вокруг Неппова шатаются маргиналы, со справкой или без, видно каждому. Может, они пришлые, может, местные – кому здесь до этого есть дело?
Сейчас непповские агрегаты выглядят плачевно. То, что еще относительно недавно в полном порядке стояло посреди кирпичной и бетонной разрухи, нынче гибнет. Толстенную мягкую сталь режут газовыми резаками, где не подобраться с резаком – подсовывают болгарку, а кожухи и корпуса агрегатов из чугуна просто раскалывают кувалдой. Чугун, кстати, отличный, а сталь – просто шикарная, любой современный кузнец за ней куда хочешь поедет, потому что она сделана еще на настоящем английском коксе. Теперь его нет в природе – и стали такой больше нет.
Но честный нормальный кузнец не станет «заказывать» старые механизмы – кузнечная этика, которая немного сродни колдовству, запрещает это делать. Так что, скорее всего, непповские машины просто отправляются в металлолом – в чермет, который резко возрос в цене, особенно если его привезти в порт.
То, что эти механизмы имеют ценность гораздо большую, нежели за их куски заплатят охотникам за металлом, – это несомненно. Профессор Виктор Елистратов, заведующий кафедрой возобновляющихся источников энергии и гидроэнергетики СПбГТУ, сказал, что даже если от машины остался один только узел, но в хорошем состоянии, – этому добру место в музее. Этот механизм будет интересен туристам – и очень нужен студентам соответствующих специальностей, чтобы проследить эволюцию промышленного оборудования.
То же подтвердили признанные специалисты по промышленным объектам – доктор архитектуры Маргарита Штиглиц и Борис Иванов, заведующий секцией памятников науки и техники Санкт-Петербургского отделения Академии наук. Существует федеральный закон об охране памятников от 2002 года, где сказано, что памятником может быть любой предмет науки и техники, ценный с точки зрения истории, науки/техники, а тем более связанный с определенным объектом недвижимости (в данном случае – фабрикой и ГЭС). То есть охранять механизмы можно. Только, по словам Иванова, на его памяти не было случая, чтобы какой-то агрегат или станок, даже трижды раритетный, удавалось бы взять под охрану.
Смешно и стыдно сказать, но в альма-матер петербургского машиностроения, в знаменитом Политехе, музей не имеет материальной возможности собирать натурные объекты. Там в основном небольшие приборы да документы. Московский Политехнический музей, располагающий большим зданием, тоже живет в основном на макетах, документах, фотографиях. А потрогать живую вещь, настоящий агрегат – такого нет. По словам Бориса Петрова, единственный в нашей стране настоящий музей техники существует при одном из бывших Демидовских заводов на Урале. В других странах есть музеи, где такие механизмы занимают почетное место, туристы нескончаемой чередой идут посмотреть на них – в Вене, в Берлине, в Лондоне…
А что же у нас? Ведь Петербург был набит заводами, где и технологии были передовые, и оборудование великолепное. Одно из самых крупных и старых предприятий города – знаменитые Ижорские заводы. Маргарита Штиглиц рассказала, что еще несколько лет назад она предложила музею этих заводов, во-первых, сделать доступными для посещения публикой свои великолепные образцы старых механизмов, во-вторых, взять под опеку оборудование других старых заводов, где что-то сохранилось. Самим предприятиям этот «хлам» совершенно не нужен, он только место занимает. А ижорцы могли бы сделать эти механизмы частью своей экспозиции.
Тогда разговор не получил продолжения – мол, неактуально. Но ведь с каждым годом в России остается все меньше образцов старой техники. Мы теряем их безвозвратно. Для охотников за металлом – это просто куча старого железа, которое можно весело пропить. Для руководителей предприятий – это хлам, занимающий место. Для структур, призванных охранять памятники страны, – это нечто виртуальное, не дворцы и не монументы.
Татьяна Хмельник
Неппово – именно поселок, а не деревня. Жилье для рабочих стало возникать вокруг фабрик, устроенных помещиками Блоками на реке Систе недалеко от села Котлы. На старых планах здесь значится очень много построек, но до наших дней дошла незначительная часть, зато самые главные – фабрики. Конечно, это всего лишь развалины, зато сохранившие в своих недрах настоящие механизмы конца XIX – начала XX века. Венчают все это великолепие огромная – по деревенским меркам – кирпичная труба с надписью «1905» и остатки ГЭС. Станция, конечно, не дореволюционная, но тоже памятник прошедшей эпохи – и в ней оставались агрегаты.
Учитывая, что лазать в руинах не только тяжело, но и небезопасно и сам поселок находится не на шоссе, а в грунтовом тупичке, всегда казалось, что старые машины достаточно надежно законсервированы и могут дождаться тех, кто ими заинтересуется из добрых побуждений. Правда, нравы местного населения время от времени внушали опасения. Дело в том, что в поселке находится областной психоневрологический интернат, живут там люди убогие, бедные, но уже развращенные рассказами о легких деньгах и тотальным воровством по всей округе. Не очень давно на одной железнодорожной станции неподалеку (через Неппово проходит одноколейка Калище – Веймарн) украли несколько километров рельсов. Но за уничтожение путей можно схлопотать срок, а машины, лежащие в недрах брошенных фабрик и ГЭС, – ничьи. Хозяев у них нет.
Конечно, мы не скажем точно – кто именно начал резать на металл старые агрегаты. Деревенские дружно отворачиваются и отмалчиваются в ответ. Их можно понять: мы уедем, а у них дом может сгореть или еще какая беда стрясется вдруг. Но то, что вокруг Неппова шатаются маргиналы, со справкой или без, видно каждому. Может, они пришлые, может, местные – кому здесь до этого есть дело?
Сейчас непповские агрегаты выглядят плачевно. То, что еще относительно недавно в полном порядке стояло посреди кирпичной и бетонной разрухи, нынче гибнет. Толстенную мягкую сталь режут газовыми резаками, где не подобраться с резаком – подсовывают болгарку, а кожухи и корпуса агрегатов из чугуна просто раскалывают кувалдой. Чугун, кстати, отличный, а сталь – просто шикарная, любой современный кузнец за ней куда хочешь поедет, потому что она сделана еще на настоящем английском коксе. Теперь его нет в природе – и стали такой больше нет.
Но честный нормальный кузнец не станет «заказывать» старые механизмы – кузнечная этика, которая немного сродни колдовству, запрещает это делать. Так что, скорее всего, непповские машины просто отправляются в металлолом – в чермет, который резко возрос в цене, особенно если его привезти в порт.
То, что эти механизмы имеют ценность гораздо большую, нежели за их куски заплатят охотникам за металлом, – это несомненно. Профессор Виктор Елистратов, заведующий кафедрой возобновляющихся источников энергии и гидроэнергетики СПбГТУ, сказал, что даже если от машины остался один только узел, но в хорошем состоянии, – этому добру место в музее. Этот механизм будет интересен туристам – и очень нужен студентам соответствующих специальностей, чтобы проследить эволюцию промышленного оборудования.
То же подтвердили признанные специалисты по промышленным объектам – доктор архитектуры Маргарита Штиглиц и Борис Иванов, заведующий секцией памятников науки и техники Санкт-Петербургского отделения Академии наук. Существует федеральный закон об охране памятников от 2002 года, где сказано, что памятником может быть любой предмет науки и техники, ценный с точки зрения истории, науки/техники, а тем более связанный с определенным объектом недвижимости (в данном случае – фабрикой и ГЭС). То есть охранять механизмы можно. Только, по словам Иванова, на его памяти не было случая, чтобы какой-то агрегат или станок, даже трижды раритетный, удавалось бы взять под охрану.
Смешно и стыдно сказать, но в альма-матер петербургского машиностроения, в знаменитом Политехе, музей не имеет материальной возможности собирать натурные объекты. Там в основном небольшие приборы да документы. Московский Политехнический музей, располагающий большим зданием, тоже живет в основном на макетах, документах, фотографиях. А потрогать живую вещь, настоящий агрегат – такого нет. По словам Бориса Петрова, единственный в нашей стране настоящий музей техники существует при одном из бывших Демидовских заводов на Урале. В других странах есть музеи, где такие механизмы занимают почетное место, туристы нескончаемой чередой идут посмотреть на них – в Вене, в Берлине, в Лондоне…
А что же у нас? Ведь Петербург был набит заводами, где и технологии были передовые, и оборудование великолепное. Одно из самых крупных и старых предприятий города – знаменитые Ижорские заводы. Маргарита Штиглиц рассказала, что еще несколько лет назад она предложила музею этих заводов, во-первых, сделать доступными для посещения публикой свои великолепные образцы старых механизмов, во-вторых, взять под опеку оборудование других старых заводов, где что-то сохранилось. Самим предприятиям этот «хлам» совершенно не нужен, он только место занимает. А ижорцы могли бы сделать эти механизмы частью своей экспозиции.
Тогда разговор не получил продолжения – мол, неактуально. Но ведь с каждым годом в России остается все меньше образцов старой техники. Мы теряем их безвозвратно. Для охотников за металлом – это просто куча старого железа, которое можно весело пропить. Для руководителей предприятий – это хлам, занимающий место. Для структур, призванных охранять памятники страны, – это нечто виртуальное, не дворцы и не монументы.
Татьяна Хмельник
