Культура
Гоша Куценко: «Хочу зачем-то перейти через Альпы»
06 августа
Полное имя актера, которым, кстати, его редко называют, – Юрий Георгиевич. В честь первого космонавта планеты. Гошей он стал благодаря Олегу Табакову. Тот, состоя в приемной комиссии Школы-студии МХАТ, потешался над абитуриентом, не выговаривавшим букву «р». Но когда Олег Павлович, чтобы еще разок посмеяться, спросил у молодого человека, как того зовут, Юрий вдруг неожиданно для себя ответил: «Гоша». Актер окончил школу-студию, стал четко произносить тексты любой сложности, работал на телевидении, преподавал во ВГИКе, но запомнился всей стране прежде всего благодаря ролям в блокбастерах «Антикиллер», «Антикиллер-2», «Ночной дозор», «Турецкий гамбит» и в сериале «Есенин». Как Гоша Куценко.
– Как вы считаете, достаточно ли сейчас в России снимается социально острого, политически острого кино?
– Я что-то в последнее время потерял нить и вообще не понимаю, что сейчас снимается. Наверное, что-то снимается… Вот у Никиты Михалкова вышел фильм «12» – там поднимаются актуальные вопросы. Наверное, сейчас социально острое можно увидеть на телевидении, быть может, в сериалах. В фильме «Псевдоним для героя», который мы снимаем с Романом Качановым, в принципе, тоже есть некоторое количество социального памфлетизма, определенная доля сатиры. Не знаю, я не кинопродюсер и на данный момент не владею информацией.
– Вам хотелось бы сняться в таком фильме, который говорит о правде жизни – о том, что в стране воруют, что телевидение оболванивает людей, что ситуация не так хороша, как о том говорят по центральным каналам?
– Я в спектакле таком играю, называется: «Игра в правду». Там звучат реальные данные, мы дискутируем и откровенно говорим о проблемах страны. Но это не секрет: даже президент говорит, что мы боремся с коррупцией. Все говорят об этом вслух, есть страшные цифры статистики, которые можно посмотреть в интернете, – любой желающий сможет заглянуть, если он нуждается в том, чтобы по нему побегали мурашки. Но мне кажется, что люди настроены так жить, чтобы не думать об этом. Все боятся оглядываться и бегут вперед. Бегут, не зная куда. Правильно бежим вроде, говорят, нормально: «Хорошо бежите, только еще быстрее надо».
– Для вас принципиально, в каком фильме играть?
– Бывало, я отказывался, когда понимал, что мне будет неинтересно. Ведь это же главный критерий. Будь мой персонаж хоть трижды неладен, но он должен быть интересным, мне важно понимать, почему его хотят показать в кино. Все должно быть осмысленно. Если требовалось – я играл негодяев, но их присутствие должно быть обосновано. Если мне предлагают роль негативного персонажа, мне сразу важно, кто будет тогда мой антигерой, с чем я борюсь, за что…
– А если идеалы положительного героя, скажем, не совпадают с вашими представлениями о добре и зле?
– Был у меня недавно случай. Мне предложили одну работу, высокооплачиваемую. У меня возникли вопросы: показалось, что персонаж не мог так себя повести. В итоге меня не смогли убедить, и я отказался от участия в проекте, потому что увидел в фильме неправду. Есть правда и неправда, их невозможно поменять местами. Мне кажется, что любой человек должен это понимать. Я читал недавно в интернете какую-то такую прикольную статейку о существовании совести. Оказывается, перед тем как ответить на любой вопрос, сказать правду или солгать, каждый человек всегда четко внутри себя осознает, врет он или нет. И соответственно, выбрасывается нужный импульс. То есть внутренний голос говорит: «Сейчас я вру». А второй голос отвечает: «Да, я знаю, пожалуйста, не мешайте мне, я вру». И заложено это в человеке для того, чтобы он окончательно не потерял ориентацию и не стал путать эти два понятия между собой. Мне кажется, это очень важный факт. Человек понимает, когда он поступает честно, и понимает, когда поступает плохо.
– То есть в своей основе каждый человек хороший?
– И хороший, и плохой.
– Некоторое время назад был подписан указ, чтобы патриотические фильмы дополнительно финансировались государством, и весьма неплохо.
– Это очень правильно. Растет новое поколение. Поколения восьмидесятых, девяностых мы уже потеряли, нужно учить молодежь надеяться и верить в светлое будущее. Иначе они… не испытают облома потом, когда вырастут, и не ощутят правды.
– Кого вы бы хотели сыграть из патриотических персонажей?
– Суворова хотел бы сыграть, постарше. Дотянуть бы до шестидесяти…
– Он же вроде маленького роста был…
– Я к шестидесяти ссохнусь! Хочу зачем-то перейти через Альпы. Хотя я тут читал, что, оказывается, ему вообще не обязательно было переходить… Да вообще, много исторических персонажей поиграл бы. Есенина бы сыграл, кстати, по-своему, конечно. Мой первый стих, который я читал приемной комиссии Школы-студии МХАТ, принадлежал Есенину. Меня поразила его поэзия, читая строки, ощущаю себя простым хорошим человеком. В общем, «знать бы, куда плыть». Сейчас такое время, что дует много ветров. Знать бы, какая роль, – я б сыграл. Недавно мне предложили сыграть в кино Григория Котовского, но я, к сожалению, не могу по срокам: много занят в театре. Скоро сыграю нашего разведчика в фильме о его встрече с Рудольфом Нуриевым в 1961 году. Сценарий готов, в ближайшее время в Америке начнутся съемки.
– Театр для вас все-таки первичен?
– Да, театр и свое кино. Мы с Виктором Шамировым написали сценарий и запускаем свою картину. Ее рабочее название – «Что такое хорошо». Это история двух братьев и девочки. Съемки начнутся в октябре. У ребят доснимусь в «Псевдониме для героя» и поеду.
– Вы предстанете в качестве режиссера?
– Второго режиссера, а главным будет Виктор Шамиров. Но вообще, это свой проект, и этим все сказано. Когда работаешь в своей картине, не знаешь, кто ты, потому что ты везде. Играем и пишем все сами. Это авторское кино.
– За всем этим свободное время остается? Журналисты вам приписывают необычные увлечения – фехтование, верховую езду, картинг…
– Конечно, это ложь. Когда артист выпускается из театрального училища – этому всему, конечно, учат. И поэтому тебе приписывают увлечение такими видами спорта. Нет, я катаюсь на спортивном джете (водный мотоцикл. – Прим. ред.). Вот сегодня, наверное, уже не успею, а завтра съезжу в яхт-клуб. В Москве катаюсь, вот в Питере хочу, даже костюм резиновый с собой привез. Миша Ершов – ваш питерский чемпион по виндсерфингу, пятый в мире, трюкач – мне многое объясняет, рассказывает. Дело в том, что я готовлю сценарий картины, приключенческого детектива, действие которого разворачивается в Петербурге. Главными действующими лицами будут две группировки – две банды на спортивных джетах. Я, кстати, слышал, в «Аврору» тут въехал один…
– Да, было дело.
– Вот, может, запечатлеем и это.
– Слышала еще, что в 90-х, когда для актеров время было сложное, вы с друзьями от нечего делать надевали узбекские тюбетейки и ходили по Москве.
– Мы гуляли так с Ромой Прыгуновым. Брали ковер в руки, магнитофон и шли по улицам. Действительно, нечего делать было! Тоскливо. Это был 1991 год, 1992-й – самое начало. Странное было время.
– Какие ощущения вам это давало?
– Да какие… С девушками знакомились – какие ощущения! Прикалывались. Как на себя еще внимание обратишь? Нужно было или с пистолетом бегать, с автоматом или, как мы, брать юмором.
– Сейчас молодому актеру легко найти работу?
– Я знаю ребят, которым тяжело пробиваться, а кому-то больше везет. Если бы я начинал сейчас, не знаю, чем бы занимался. У меня как-то так естественно все сложилось. Я сейчас музыкой увлечен, арт-роком. Пишу альбом, играю со своей группой на гитаре, на фортепиано. Вот на «Нашествии» пели. Да мы лет пять уже играем! Придумываем название – не можем придумать. Вчера придумали: группа «Сода». Сода по латыни похоже на «Кода». Не слышали такую?
– Нет.
– Вот, может, это будем мы.
Беседовала Алина Циопа
– Как вы считаете, достаточно ли сейчас в России снимается социально острого, политически острого кино?
– Я что-то в последнее время потерял нить и вообще не понимаю, что сейчас снимается. Наверное, что-то снимается… Вот у Никиты Михалкова вышел фильм «12» – там поднимаются актуальные вопросы. Наверное, сейчас социально острое можно увидеть на телевидении, быть может, в сериалах. В фильме «Псевдоним для героя», который мы снимаем с Романом Качановым, в принципе, тоже есть некоторое количество социального памфлетизма, определенная доля сатиры. Не знаю, я не кинопродюсер и на данный момент не владею информацией.
– Вам хотелось бы сняться в таком фильме, который говорит о правде жизни – о том, что в стране воруют, что телевидение оболванивает людей, что ситуация не так хороша, как о том говорят по центральным каналам?
– Я в спектакле таком играю, называется: «Игра в правду». Там звучат реальные данные, мы дискутируем и откровенно говорим о проблемах страны. Но это не секрет: даже президент говорит, что мы боремся с коррупцией. Все говорят об этом вслух, есть страшные цифры статистики, которые можно посмотреть в интернете, – любой желающий сможет заглянуть, если он нуждается в том, чтобы по нему побегали мурашки. Но мне кажется, что люди настроены так жить, чтобы не думать об этом. Все боятся оглядываться и бегут вперед. Бегут, не зная куда. Правильно бежим вроде, говорят, нормально: «Хорошо бежите, только еще быстрее надо».
– Для вас принципиально, в каком фильме играть?
– Бывало, я отказывался, когда понимал, что мне будет неинтересно. Ведь это же главный критерий. Будь мой персонаж хоть трижды неладен, но он должен быть интересным, мне важно понимать, почему его хотят показать в кино. Все должно быть осмысленно. Если требовалось – я играл негодяев, но их присутствие должно быть обосновано. Если мне предлагают роль негативного персонажа, мне сразу важно, кто будет тогда мой антигерой, с чем я борюсь, за что…
– А если идеалы положительного героя, скажем, не совпадают с вашими представлениями о добре и зле?
– Был у меня недавно случай. Мне предложили одну работу, высокооплачиваемую. У меня возникли вопросы: показалось, что персонаж не мог так себя повести. В итоге меня не смогли убедить, и я отказался от участия в проекте, потому что увидел в фильме неправду. Есть правда и неправда, их невозможно поменять местами. Мне кажется, что любой человек должен это понимать. Я читал недавно в интернете какую-то такую прикольную статейку о существовании совести. Оказывается, перед тем как ответить на любой вопрос, сказать правду или солгать, каждый человек всегда четко внутри себя осознает, врет он или нет. И соответственно, выбрасывается нужный импульс. То есть внутренний голос говорит: «Сейчас я вру». А второй голос отвечает: «Да, я знаю, пожалуйста, не мешайте мне, я вру». И заложено это в человеке для того, чтобы он окончательно не потерял ориентацию и не стал путать эти два понятия между собой. Мне кажется, это очень важный факт. Человек понимает, когда он поступает честно, и понимает, когда поступает плохо.
– То есть в своей основе каждый человек хороший?
– И хороший, и плохой.
– Некоторое время назад был подписан указ, чтобы патриотические фильмы дополнительно финансировались государством, и весьма неплохо.
– Это очень правильно. Растет новое поколение. Поколения восьмидесятых, девяностых мы уже потеряли, нужно учить молодежь надеяться и верить в светлое будущее. Иначе они… не испытают облома потом, когда вырастут, и не ощутят правды.
– Кого вы бы хотели сыграть из патриотических персонажей?
– Суворова хотел бы сыграть, постарше. Дотянуть бы до шестидесяти…
– Он же вроде маленького роста был…
– Я к шестидесяти ссохнусь! Хочу зачем-то перейти через Альпы. Хотя я тут читал, что, оказывается, ему вообще не обязательно было переходить… Да вообще, много исторических персонажей поиграл бы. Есенина бы сыграл, кстати, по-своему, конечно. Мой первый стих, который я читал приемной комиссии Школы-студии МХАТ, принадлежал Есенину. Меня поразила его поэзия, читая строки, ощущаю себя простым хорошим человеком. В общем, «знать бы, куда плыть». Сейчас такое время, что дует много ветров. Знать бы, какая роль, – я б сыграл. Недавно мне предложили сыграть в кино Григория Котовского, но я, к сожалению, не могу по срокам: много занят в театре. Скоро сыграю нашего разведчика в фильме о его встрече с Рудольфом Нуриевым в 1961 году. Сценарий готов, в ближайшее время в Америке начнутся съемки.
– Театр для вас все-таки первичен?
– Да, театр и свое кино. Мы с Виктором Шамировым написали сценарий и запускаем свою картину. Ее рабочее название – «Что такое хорошо». Это история двух братьев и девочки. Съемки начнутся в октябре. У ребят доснимусь в «Псевдониме для героя» и поеду.
– Вы предстанете в качестве режиссера?
– Второго режиссера, а главным будет Виктор Шамиров. Но вообще, это свой проект, и этим все сказано. Когда работаешь в своей картине, не знаешь, кто ты, потому что ты везде. Играем и пишем все сами. Это авторское кино.
– За всем этим свободное время остается? Журналисты вам приписывают необычные увлечения – фехтование, верховую езду, картинг…
– Конечно, это ложь. Когда артист выпускается из театрального училища – этому всему, конечно, учат. И поэтому тебе приписывают увлечение такими видами спорта. Нет, я катаюсь на спортивном джете (водный мотоцикл. – Прим. ред.). Вот сегодня, наверное, уже не успею, а завтра съезжу в яхт-клуб. В Москве катаюсь, вот в Питере хочу, даже костюм резиновый с собой привез. Миша Ершов – ваш питерский чемпион по виндсерфингу, пятый в мире, трюкач – мне многое объясняет, рассказывает. Дело в том, что я готовлю сценарий картины, приключенческого детектива, действие которого разворачивается в Петербурге. Главными действующими лицами будут две группировки – две банды на спортивных джетах. Я, кстати, слышал, в «Аврору» тут въехал один…
– Да, было дело.
– Вот, может, запечатлеем и это.
– Слышала еще, что в 90-х, когда для актеров время было сложное, вы с друзьями от нечего делать надевали узбекские тюбетейки и ходили по Москве.
– Мы гуляли так с Ромой Прыгуновым. Брали ковер в руки, магнитофон и шли по улицам. Действительно, нечего делать было! Тоскливо. Это был 1991 год, 1992-й – самое начало. Странное было время.
– Какие ощущения вам это давало?
– Да какие… С девушками знакомились – какие ощущения! Прикалывались. Как на себя еще внимание обратишь? Нужно было или с пистолетом бегать, с автоматом или, как мы, брать юмором.
– Сейчас молодому актеру легко найти работу?
– Я знаю ребят, которым тяжело пробиваться, а кому-то больше везет. Если бы я начинал сейчас, не знаю, чем бы занимался. У меня как-то так естественно все сложилось. Я сейчас музыкой увлечен, арт-роком. Пишу альбом, играю со своей группой на гитаре, на фортепиано. Вот на «Нашествии» пели. Да мы лет пять уже играем! Придумываем название – не можем придумать. Вчера придумали: группа «Сода». Сода по латыни похоже на «Кода». Не слышали такую?
– Нет.
– Вот, может, это будем мы.
Беседовала Алина Циопа
