Культура
Галина Волчек: «Театр – сиюминутная вольтова дуга»
12 августа
Готовясь к встрече с Галиной Волчек, я перечитал размещенные в интернете интервью и пришел к выводу: разговор предстоит непростой. Во-первых, все как один журналисты констатировали: у нее трудный характер. Во-вторых, придумать вопросы, которые еще никто не задал этой женщине, олицетворяющей театр «Современник», не представлялось возможным. И в-третьих, как утверждали мои коллеги, «Волчек ведет разговор, как дзен-буддийский монах: уходит от прямого ответа, а потом, спустя время, возвращается к теме в самом неожиданном месте»… Единственно правильным решением, как мне казалось, было бы отменить беседу. Но, поскольку с этим я уже опоздал, оставалось набрать в легкие побольше воздуха и нырнуть как в омут в беседу с одной из самых парадоксальных личностей нашего времени…
– Галина Борисовна, какой период истории вашего театра ни возьмешь – и на этом хочется остановиться, и на этом тоже. У «Современника» очень мощная биография.
– Наверное, это наша судьба – активно прожить целую творческую жизнь.
– Вы верите в судьбу?
– Сложно сказать… Наверное, об этом я всегда думала меньше всего. А ответила так потому, что про наш театр все уже так хорошо известно, про него столько всего написано и сказано, что мне не хочется повторяться. К тому же я не могу на эту тему спокойно, неэмоционально рассуждать!
– Поговорим о ваших эмоциях?
– Лучше уж просто – на разные темы.
– Тогда скажите: радость творчества с годами не притупляется?
– Каждый, конечно, тешит себя, как ему нравится… Но сегодня очень трудно испытывать радость от творческого процесса. Потому что иногда бывает элементарно трудно собрать артистов на репетиции. В жизни есть центростремительные силы и есть центробежные. И такая вот центробежная сила однажды сделала так, что все театральные приоритеты поменялись. Я могу об этом сожалеть, могу злобно переключать каналы, когда вижу своих артистов в сериалах, но что толку в том, что я сто раз им скажу: «Нет»? Всем надо кормить детей, покупать квартиры, обеспечивать себе нормальную жизнь – я это понимаю и никого не осуждаю. То есть я и сама с удовольствием смотрю Квашу в передаче «Жди меня». Это замечательная работа его и как артиста, и как человека, и как гражданина. Когда люди принимают участие в таком достойном ток-шоу, это совсем неплохо. Другое дело, что иногда хороший артист разменивает себя на… Ищу слово помягче… на не очень качественную продукцию…
– Многим обидно видеть Елену Яковлеву в примитивнейших сюжетах роликов про стиральный порошок.
– Я уже не раз высказывалась по этому поводу, но зачем заострять ситуацию, если она и так заострена жизнью! Лена сама все прекрасно понимает и знает, как я к этому отношусь. Может, я не права, но ей латать дыры таким способом не обязательно – она достаточно востребована и в кино, и в театре, и на телевидении.
– Наверное, все режиссеры болезненно относятся к работе своих артистов на ТВ?
– Как они к чему относятся, я не знаю, поскольку живу очень замкнуто от всей остальной театральной жизни. Но – вы уж мне поверьте! – нет артиста, который не хотел бы сниматься на телевидении. Я никого не осуждаю, это условия нашей сегодняшней жизни! Скорее, я буду осуждать артиста или режиссера, которые не выключают мобильник на репетиции. Вот это по-настоящему страшно! Еще страшно, когда актер берет бюллетень и не выходит на сцену, чтобы отработать в какой-то антрепризе. Страшно, когда у него там съемка, здесь массовка, и сцена отходит на задний план. Я пытаюсь с этим бороться, потому что если все так будет продолжаться, то всем нам пиндык, как говорится в одном нашем спектакле…
– То есть театру грозит безвременная кончина, а на смену ему придет ТВ?
– Нет, нет, это категорически не так! Тому, кто потребляет телевидение, нет необходимости куда бы то ни было ходить или ездить: экран – это продолжение дивана. А театр – совсем другое искусство. Человек должен настроиться, собраться, поехать и заплатить деньги за билет, чтобы получить то, что ему требуется. А ему нужно наше естество, наша душа, которую при всем желании не загримируешь!
– Погодите, Галина Борисовна! Чтобы зритель пришел в театр, он как минимум должен быть осведомлен о репертуаре. Но если анонсы новых сериалов повторяются на всех каналах каждые 10 минут, то у театров, как правило, нет даже серьезной наружной рекламы!
– У нас нет денег на то, чтобы делать растяжки через улицу, и, по-моему, это даже хорошо. Для театра такие вещи не слишком красиво выглядит. А потом – что значит «нет рекламы»? Вы, газеты, очень часто бываете нашими информационными спонсорами, и за это вам большое спасибо!
– Мне послышалась в ваших словах нотка горечи…
– Не хочу я сегодня этой темы касаться, потому что, если мы с вами начнем глубоко копать, обязательно упремся головой в стенку. Но в целом вы правы. Не люблю этого слова, но сегодня принято говорить: бренд. Если этот самый бренд есть, театр заполняется. А когда он отсутствует, не помогают никакие выкрутасы, трюки и приспособления.
– Значит, чтобы стать модным, театру нужны какие-то особые фишки?
– Вы произнесли абсолютно бесформенное с точки зрения смысла слово! Театр есть театр, и главное в нем – это не какие-то ваши «фишки», а человек! И вообще, что касается моды на театр – это абсолютно чудовищная тенденция! Сидят по домам пять-шесть критиков – не буду их имен называть, чтобы не вспоминать сегодня что-то негативное, – и нашивают на нас ярлыки. И при этом они считают, что делают все логично и хорошо! Понимаете?! Помните пьесу Коляды – «Уйди-уйди» с Гафтом и Яковлевой? Публика на нем плакала, а критика разделала спектакль под орех. Впрочем, на этих деятелей я, честное слово, не обращаю никакого внимания…
– Вообще-то ваши непростые отношения с критикой общеизвестны…
– Мне кажется, это пагубное дело, и я думаю, такая элементарная вещь уже ни у кого не вызывает сомнений!
– Вы устаете от этой постоянной мышиной возни?
– Фаина Георгиевна Раневская мне однажды сказала: «Галя, как я устала уставать! Я бы с удовольствием не работала, но я же не могу прожить на эту пенсию»...
– Неужели вы бы с удовольствием не работали?!
– Тьфу, тьфу, тьфу! Я пока еще активно существую. Фигурально выражаясь, даже не иду, а бегу по жизни.
– Вы – счастливый человек?
– Сложно сказать… Жизнь показала, что нормальная семья для меня – вещь невозможная. Какой мужчина выдержит, когда его представляют: «Познакомьтесь, это муж Галины Волчек»… А счастье – оно, конечно, было. Были моменты, часы, недели… Счастье ведь не может длиться вечно. И я, поверьте, никогда не завидую ничьим деньгам, успеху, красоте. Правда, если вижу, как женщина моего возраста бодро взбегает по ступеням лестницы, по которым я поднимаюсь с трудом, думаю: «Какая же она счастливая!..»
– А она, скорее всего, глядя на вас, думает то же самое.
– Русский человек вообще склонен к глубинному самокопанию, ему обязательно надо все понятия и ощущения разобрать по косточкам и выразить словами…
– Можно определить одной фразой, что все-таки для вас «Современник»?
– Театр – это вообще сиюминутная вольтова дуга…
Беседовал Владимир Ермолаев
– Галина Борисовна, какой период истории вашего театра ни возьмешь – и на этом хочется остановиться, и на этом тоже. У «Современника» очень мощная биография.
– Наверное, это наша судьба – активно прожить целую творческую жизнь.
– Вы верите в судьбу?
– Сложно сказать… Наверное, об этом я всегда думала меньше всего. А ответила так потому, что про наш театр все уже так хорошо известно, про него столько всего написано и сказано, что мне не хочется повторяться. К тому же я не могу на эту тему спокойно, неэмоционально рассуждать!
– Поговорим о ваших эмоциях?
– Лучше уж просто – на разные темы.
– Тогда скажите: радость творчества с годами не притупляется?
– Каждый, конечно, тешит себя, как ему нравится… Но сегодня очень трудно испытывать радость от творческого процесса. Потому что иногда бывает элементарно трудно собрать артистов на репетиции. В жизни есть центростремительные силы и есть центробежные. И такая вот центробежная сила однажды сделала так, что все театральные приоритеты поменялись. Я могу об этом сожалеть, могу злобно переключать каналы, когда вижу своих артистов в сериалах, но что толку в том, что я сто раз им скажу: «Нет»? Всем надо кормить детей, покупать квартиры, обеспечивать себе нормальную жизнь – я это понимаю и никого не осуждаю. То есть я и сама с удовольствием смотрю Квашу в передаче «Жди меня». Это замечательная работа его и как артиста, и как человека, и как гражданина. Когда люди принимают участие в таком достойном ток-шоу, это совсем неплохо. Другое дело, что иногда хороший артист разменивает себя на… Ищу слово помягче… на не очень качественную продукцию…
– Многим обидно видеть Елену Яковлеву в примитивнейших сюжетах роликов про стиральный порошок.
– Я уже не раз высказывалась по этому поводу, но зачем заострять ситуацию, если она и так заострена жизнью! Лена сама все прекрасно понимает и знает, как я к этому отношусь. Может, я не права, но ей латать дыры таким способом не обязательно – она достаточно востребована и в кино, и в театре, и на телевидении.
– Наверное, все режиссеры болезненно относятся к работе своих артистов на ТВ?
– Как они к чему относятся, я не знаю, поскольку живу очень замкнуто от всей остальной театральной жизни. Но – вы уж мне поверьте! – нет артиста, который не хотел бы сниматься на телевидении. Я никого не осуждаю, это условия нашей сегодняшней жизни! Скорее, я буду осуждать артиста или режиссера, которые не выключают мобильник на репетиции. Вот это по-настоящему страшно! Еще страшно, когда актер берет бюллетень и не выходит на сцену, чтобы отработать в какой-то антрепризе. Страшно, когда у него там съемка, здесь массовка, и сцена отходит на задний план. Я пытаюсь с этим бороться, потому что если все так будет продолжаться, то всем нам пиндык, как говорится в одном нашем спектакле…
– То есть театру грозит безвременная кончина, а на смену ему придет ТВ?
– Нет, нет, это категорически не так! Тому, кто потребляет телевидение, нет необходимости куда бы то ни было ходить или ездить: экран – это продолжение дивана. А театр – совсем другое искусство. Человек должен настроиться, собраться, поехать и заплатить деньги за билет, чтобы получить то, что ему требуется. А ему нужно наше естество, наша душа, которую при всем желании не загримируешь!
– Погодите, Галина Борисовна! Чтобы зритель пришел в театр, он как минимум должен быть осведомлен о репертуаре. Но если анонсы новых сериалов повторяются на всех каналах каждые 10 минут, то у театров, как правило, нет даже серьезной наружной рекламы!
– У нас нет денег на то, чтобы делать растяжки через улицу, и, по-моему, это даже хорошо. Для театра такие вещи не слишком красиво выглядит. А потом – что значит «нет рекламы»? Вы, газеты, очень часто бываете нашими информационными спонсорами, и за это вам большое спасибо!
– Мне послышалась в ваших словах нотка горечи…
– Не хочу я сегодня этой темы касаться, потому что, если мы с вами начнем глубоко копать, обязательно упремся головой в стенку. Но в целом вы правы. Не люблю этого слова, но сегодня принято говорить: бренд. Если этот самый бренд есть, театр заполняется. А когда он отсутствует, не помогают никакие выкрутасы, трюки и приспособления.
– Значит, чтобы стать модным, театру нужны какие-то особые фишки?
– Вы произнесли абсолютно бесформенное с точки зрения смысла слово! Театр есть театр, и главное в нем – это не какие-то ваши «фишки», а человек! И вообще, что касается моды на театр – это абсолютно чудовищная тенденция! Сидят по домам пять-шесть критиков – не буду их имен называть, чтобы не вспоминать сегодня что-то негативное, – и нашивают на нас ярлыки. И при этом они считают, что делают все логично и хорошо! Понимаете?! Помните пьесу Коляды – «Уйди-уйди» с Гафтом и Яковлевой? Публика на нем плакала, а критика разделала спектакль под орех. Впрочем, на этих деятелей я, честное слово, не обращаю никакого внимания…
– Вообще-то ваши непростые отношения с критикой общеизвестны…
– Мне кажется, это пагубное дело, и я думаю, такая элементарная вещь уже ни у кого не вызывает сомнений!
– Вы устаете от этой постоянной мышиной возни?
– Фаина Георгиевна Раневская мне однажды сказала: «Галя, как я устала уставать! Я бы с удовольствием не работала, но я же не могу прожить на эту пенсию»...
– Неужели вы бы с удовольствием не работали?!
– Тьфу, тьфу, тьфу! Я пока еще активно существую. Фигурально выражаясь, даже не иду, а бегу по жизни.
– Вы – счастливый человек?
– Сложно сказать… Жизнь показала, что нормальная семья для меня – вещь невозможная. Какой мужчина выдержит, когда его представляют: «Познакомьтесь, это муж Галины Волчек»… А счастье – оно, конечно, было. Были моменты, часы, недели… Счастье ведь не может длиться вечно. И я, поверьте, никогда не завидую ничьим деньгам, успеху, красоте. Правда, если вижу, как женщина моего возраста бодро взбегает по ступеням лестницы, по которым я поднимаюсь с трудом, думаю: «Какая же она счастливая!..»
– А она, скорее всего, глядя на вас, думает то же самое.
– Русский человек вообще склонен к глубинному самокопанию, ему обязательно надо все понятия и ощущения разобрать по косточкам и выразить словами…
– Можно определить одной фразой, что все-таки для вас «Современник»?
– Театр – это вообще сиюминутная вольтова дуга…
Беседовал Владимир Ермолаев
