Северо-Запад
«Милицию тудане загонишь!»
27 сентября
Всего в 90 километрах от Петербурга есть поселение, где живут странные люди, которые питаются непонятно чем и существуют абсолютно вне государства. Ни милиция, ни «скорая» не ездят туда, а случайный грибник, вышедший к этому поселку, едва оглядевшись по сторонам, улепетывает оттуда как можно быстрее.
По официальной переписи 2002 года в поселке Красный Маяк Волосовского района (не путать с гатчинским Красным Маяком!) числится аж 45 человек постоянного населения. Реальный взгляд на поселение заставляет думать совсем о другом. Так выглядят брошенные людьми населенные пункты везде, где кончилась работа и всякая надежда на нормальную человеческую жизнь. А ведь когда-то здесь все это было...
От шоссе на деревню Хотнежу Красный Маяк спрятан глухим еловым лесом, куда уходят грязные дороги. Но на старых картах там был обозначен полумызок (хозяйственная часть барской усадьбы) Алексеевский, относившийся к усадьбе Редкино возле Большого Сабска. И вот как-то, возвращаясь из Хотнежи, нам захотелось взглянуть, осталось ли что от полумызка. Свернули на грязную дорогу и попали в странное поселение. С одной стороны, явные признаки бывшего когда-то достатка: липово-еловый парк с аллеями, огромные хозпостройки из валунов, большие, хоть и заколоченные магазины и еще какие-то служебные здания, и даже на площади бетонная чаша фонтана сложной конфигурации. С другой стороны, все улицы застроены дощатыми бараками, окна там завешаны тряпками, заборы покосились, на огородах – прошлогодний бурьян в человеческий рост.
Что за люди тут живут? Делая кадр за кадром, вдруг мы увидели, что люди эти медленно, осторожно подходят к площади по разным улицам. И, разглядев их, мы поняли, что надо отступать по единственной оставшейся не блокированной дороге. Это были настоящие бродяги – в рванине, пьяные или обкуренные, к тому же с насупленными лицами. К счастью, мы ездим быстрее, чем они ходят, и спустя несколько минут мы уже были на шоссе, которое так неосмотрительно покинули.
Но любопытство – одна из главнейших черт журналиста, и, едва опасность миновала, нам снова стало интересно: что тут такое делается? На этот раз мы были осторожнее. Въехали в лес с тыла поселка, встали в укромном уголке и дальше стали красться пешком. В чернолесье красться удобно – видно далеко и спрятаться есть куда. Вскоре мы заприметили глубокий каньон, на дне которого текла узенькая речка, а на берегу сидели все те же бродяги. Конечно, это были другие, вряд ли они так быстро успели бы передислоцироваться, но все отребье этого поселка было на одно лицо. Бродяги сидели у костра и варили в ведре что-то непонятное. Иногда они вставали подбросить дровишек, и тогда было видно, что передвигаются они по-обезьяньи – на полусогнутых ногах, втянув голову в плечи, опустив низко руки. Выглядело это довольно жутко.
Вернувшись в город, мы стали наводить справки о странном поселении. И выяснилось, что там был леспромхоз, окончательно почивший в бозе несколько лет назад, а до этого едва сводивший концы с концами. Трудоспособное население давно уехало, а в опустевшие дома заселились маргиналы – вышедшие из тюрем, бродяги и бомжи. В этот поселок стали стекаться худшие из граждан, причем прибывали они даже из Питера. В местной администрации с ужасом узнали, что мы были в Красном Маяке вдвоем под вечер: «Вы что, туда даже «скорая» ни в жизнь не поедет, туда милицию с оружием не загонишь!» И намекнули, что некоторые бродяги могут промышлять… людоедством. Конечно, это уж слишком, но после просмотра фильма «Жесть» возникает мысль, что авторы сценария опирались на реальные сведения и что прототипом кошмарного «садоводства» послужил подобный поселок.
тем временем…
Соседи называют их «покемонами»
В соседней с Красным Маяком деревне Хотнежа про маргиналов выражаются кратко – «покемоны». Почему покемоны? Да потому, отвечают, что глаза у них красные, ведут они себя как зомби, дергаются, лопочут странно. Хотнежцы, живущие в опасной близости к «покемонам», выражают надежду, что те как-нибудь сами вымрут, возможно предварительно спалив поселок. Но тушить его никто не поедет – только если загорится соседний лес, можно будет вызвать помощь из лесничества.
Насколько ужасно в Красном Маяке – настолько прилично в Хотнеже. Их разделяет всего несколько километров. Но Красный Маяк никогда не был деревней, где жили крестьяне. Сначала это был хозяйственный полумызок от усадьбы Редкиной, там на барина Богданова горбатились его дворовые. Потом это стало леспромхозом, и население туда попадало не всегда своей волей – как говорят в Хотнеже, что-то типа пресловутого «сто первого километра», хотя реально до Питера ближе. Полей вокруг нет, один лес еловый да овраги глубокие.
А Хотнежа стоит на берегу реки Лемовжи, которая через несколько километров впадает в Лугу. Здесь и лес повеселее – сосновый на песочке, и рыба в реке, и место под пашни и огороды. Тут и жили люди исстари, и церковь красивую большую поставили, работы, кстати, самого Никонова.
Кстати, здесь даже появилась стоматологическая клиника. Для этих мест настоящая диковина. Конечно, не целая клиника, а только ее филиал, зато принимает там настоящий петербургский доктор, причем он не только лечит, но и протезирует.
Татьяна Хмельник
По официальной переписи 2002 года в поселке Красный Маяк Волосовского района (не путать с гатчинским Красным Маяком!) числится аж 45 человек постоянного населения. Реальный взгляд на поселение заставляет думать совсем о другом. Так выглядят брошенные людьми населенные пункты везде, где кончилась работа и всякая надежда на нормальную человеческую жизнь. А ведь когда-то здесь все это было...
От шоссе на деревню Хотнежу Красный Маяк спрятан глухим еловым лесом, куда уходят грязные дороги. Но на старых картах там был обозначен полумызок (хозяйственная часть барской усадьбы) Алексеевский, относившийся к усадьбе Редкино возле Большого Сабска. И вот как-то, возвращаясь из Хотнежи, нам захотелось взглянуть, осталось ли что от полумызка. Свернули на грязную дорогу и попали в странное поселение. С одной стороны, явные признаки бывшего когда-то достатка: липово-еловый парк с аллеями, огромные хозпостройки из валунов, большие, хоть и заколоченные магазины и еще какие-то служебные здания, и даже на площади бетонная чаша фонтана сложной конфигурации. С другой стороны, все улицы застроены дощатыми бараками, окна там завешаны тряпками, заборы покосились, на огородах – прошлогодний бурьян в человеческий рост.
Что за люди тут живут? Делая кадр за кадром, вдруг мы увидели, что люди эти медленно, осторожно подходят к площади по разным улицам. И, разглядев их, мы поняли, что надо отступать по единственной оставшейся не блокированной дороге. Это были настоящие бродяги – в рванине, пьяные или обкуренные, к тому же с насупленными лицами. К счастью, мы ездим быстрее, чем они ходят, и спустя несколько минут мы уже были на шоссе, которое так неосмотрительно покинули.
Но любопытство – одна из главнейших черт журналиста, и, едва опасность миновала, нам снова стало интересно: что тут такое делается? На этот раз мы были осторожнее. Въехали в лес с тыла поселка, встали в укромном уголке и дальше стали красться пешком. В чернолесье красться удобно – видно далеко и спрятаться есть куда. Вскоре мы заприметили глубокий каньон, на дне которого текла узенькая речка, а на берегу сидели все те же бродяги. Конечно, это были другие, вряд ли они так быстро успели бы передислоцироваться, но все отребье этого поселка было на одно лицо. Бродяги сидели у костра и варили в ведре что-то непонятное. Иногда они вставали подбросить дровишек, и тогда было видно, что передвигаются они по-обезьяньи – на полусогнутых ногах, втянув голову в плечи, опустив низко руки. Выглядело это довольно жутко.
Вернувшись в город, мы стали наводить справки о странном поселении. И выяснилось, что там был леспромхоз, окончательно почивший в бозе несколько лет назад, а до этого едва сводивший концы с концами. Трудоспособное население давно уехало, а в опустевшие дома заселились маргиналы – вышедшие из тюрем, бродяги и бомжи. В этот поселок стали стекаться худшие из граждан, причем прибывали они даже из Питера. В местной администрации с ужасом узнали, что мы были в Красном Маяке вдвоем под вечер: «Вы что, туда даже «скорая» ни в жизнь не поедет, туда милицию с оружием не загонишь!» И намекнули, что некоторые бродяги могут промышлять… людоедством. Конечно, это уж слишком, но после просмотра фильма «Жесть» возникает мысль, что авторы сценария опирались на реальные сведения и что прототипом кошмарного «садоводства» послужил подобный поселок.
тем временем…
Соседи называют их «покемонами»
В соседней с Красным Маяком деревне Хотнежа про маргиналов выражаются кратко – «покемоны». Почему покемоны? Да потому, отвечают, что глаза у них красные, ведут они себя как зомби, дергаются, лопочут странно. Хотнежцы, живущие в опасной близости к «покемонам», выражают надежду, что те как-нибудь сами вымрут, возможно предварительно спалив поселок. Но тушить его никто не поедет – только если загорится соседний лес, можно будет вызвать помощь из лесничества.
Насколько ужасно в Красном Маяке – настолько прилично в Хотнеже. Их разделяет всего несколько километров. Но Красный Маяк никогда не был деревней, где жили крестьяне. Сначала это был хозяйственный полумызок от усадьбы Редкиной, там на барина Богданова горбатились его дворовые. Потом это стало леспромхозом, и население туда попадало не всегда своей волей – как говорят в Хотнеже, что-то типа пресловутого «сто первого километра», хотя реально до Питера ближе. Полей вокруг нет, один лес еловый да овраги глубокие.
А Хотнежа стоит на берегу реки Лемовжи, которая через несколько километров впадает в Лугу. Здесь и лес повеселее – сосновый на песочке, и рыба в реке, и место под пашни и огороды. Тут и жили люди исстари, и церковь красивую большую поставили, работы, кстати, самого Никонова.
Кстати, здесь даже появилась стоматологическая клиника. Для этих мест настоящая диковина. Конечно, не целая клиника, а только ее филиал, зато принимает там настоящий петербургский доктор, причем он не только лечит, но и протезирует.
Татьяна Хмельник
