Культура
Дмитрий Фролов: «Я не знаю своего предела»
15 октября
Динамика развития внутреннего действия кадра, композиция, свет составляют ежедневный профессиональный интерес Дмитрия Фролова. Тележка, кран, штатив, камера – его рабочие инструменты. При помощи их он «консервирует» реальность, создает ее телевизионный вариант. Лучшей операторской работой стал, по мнению жюри «ТЭФИ-2008», снятый Дмитрием документальный сериал «Дети Блокады».
– Дмитрий, как начиналась ваша профессиональная биография?
– Когда я закончил Санкт-Петербургский институт кино и телевидения, стал работать на киностудии «Лентелефильм». Снимал на ней документальные и художественные фильмы, пока студия не прекратила свое существование в 1995 году. Потом работал в кинокомпании СТВ, снимал короткие передачи для проекта «Линия кино». Сотрудничал с различными авторами и компаниями, снимал авторские фильмы. А в 2003-м с первого дня вещания стал работать на канале 100 ТВ. И до сих пор этот канал не разочаровал меня.
– Такой солидный профессиональный стаж уже позволяет определить, чем хороший оператор отличается от плохого?
– Скорее всего, плохим оператором станет равнодушный человек, которому все равно, каким будет результат, который своим ремеслом просто зарабатывает деньги, препятствуя тем самым своему внутреннему развитию. В общем, плохой оператор – это как плохой артист: он знает пару азбучных приемов и на этих штампах всю жизнь выстраивает свою работу. Кроме того, следует учитывать, что особенность нашего ремесла заключается в необходимости выполнения множества различных задач. Думаю, что хороший оператор, работая над «картинкой», постоянно прислушивается к своему внутреннему чутью: острое ощущение гармонии может подсказать, как должна двигаться камера для того, чтобы получились интересные планы и ракурсы. Еще одна грань операторского мастерства заключается в его способности взаимодействовать с режиссером. Поэтому хороший оператор – это еще и такой, который может воплотить в «картинке» идею фильма, идею режиссера, то есть при помощи кадров выстроить внутренний мир фильма, максимально приближенный к авторскому замыслу.
– Иными словами, режиссер знает, что он хочет сказать, а оператор знает, как это сделать?
– В целом да. Но бывает и так, что режиссер не знает, чего он хочет, а оператор не знает, как снимать. В этом случае главным становится поиск «что» и «как». Этот поиск невозможен без взаимопонимания оператора с режиссером. В идеале они должны помогать добиться друг другу желаемого результата. Оператор – это ведь тоже художник, но он – исполнитель. Я не припомню таких случаев, когда оператор приглашал бы режиссера для съемок фильма. Происходит ведь наоборот: режиссер подбирает себе оператора. И если результат окажется интересным, то творческий союз «оператор плюс режиссер» – удачный.
– Полагаю, что ваша награда на «ТЭФИ-2008» как лучшему оператору – признак такого удачного союза. Как вам работалось над документальным сериалом «Дети Блокады»?
– С Аллой Степановной Чикичевой мы работаем давно. Она, в хорошем смысле этого выражения, – фанатик своего дела. А замысел этого сериала она вынашивала давно. Блокадники – это люди, которые, к сожалению, стареют и уходят. Поэтому «Дети Блокады» преследовали цель – рассказать представителям третьего поколения людей, родившихся после войны, о том, что и как происходило в тяжелое для нашей страны военное время, что было тогда пережито. Ведь такие события, как Великая Отечественная война, блокада, требуют регулярной их переоценки: с каждым годом становится известно все больше фактов, которые требуют осмысления, в результате чего вырисовывается совершенно другая картина. Фильмы о блокаде советского времени выглядят, по-моему, недостаточно искренними и правдивыми. Их авторы, находясь под влиянием идеологии, порой приукрашивали истину. «Дети Блокады» дали возможность зрителям узнать о годах войны, о днях Ленинградской блокады больше, чем было известно прежде.
– В начале нашей беседы вы сравнили оператора с актером. В массовом сознании закрепился стереотип о том, что роль Гамлета – это тот максимум, в котором актерское дарование может раскрыться полностью, актер может проявить себя как такой профессионал, чье дарование универсально. Есть ли подобная «программа-максимум» и одновременно признак высшего профессионального мастерства у операторов?
– Здесь аналогия между актерами и операторами не совсем подходит. Хотя она совпадает в том, что как актеры, имеющие разные амплуа, так и операторы имеют различную специализацию: кто-то, увлекаясь дайвингом, великолепно снимает под водой, операторы-альпинисты забираются на вершины гор, есть замечательные операторы-репортеры, которые «с плеча» могут снять плавные и красивые планы. Настоящим Мастером считается тот, кто в своем амплуа достигает вершин профессионализма. Уметь все зачастую невозможно по разным причинам. У актеров есть внешние и внутренние данные. У операторов тоже есть свои личные особенности, влияющие на творческий процесс. Согласитесь, трудно представить, например, Игоря Ильинского в роли Гамлета или Фаину Раневскую в роли Офелии… Тем не менее они гении в своих ролях!
– Оператор на телевидении и оператор кино: есть ли разница или и первый, и второй руководствуются одними и теми же профессиональными принципами?
– Принципы в работе действительно одни и те же. Но на ТВ и в кино оператор выполняет разные задачи. Телевидение более прагматично. Оно «привязано» к событиям сегодняшнего дня, поэтому важно не как снято, а что снято. А в художественном проекте значительны не только факты, но и свет, композиция… Они помогают передать авторский замысел. Именно таким проектом и были «Дети Блокады».
– Большинство современных людей познают мир через телевидение, которое просто физически не способно передать всего разнообразия событий и мнений. В результате картина дня неизбежно искажается. Как полагаете, насколько то, что попадает в объектив вашей камеры, соответствует реальной действительности?
– Конечно, большая часть реальности остается за пределами телевидения. В этом ТВ мало чем отличается от трудов по истории, произведений художественной литературы, которые, как известно, не являются истинами в последней инстанции, они – лишь интерпретации, мнения. Телевидение тоже делают люди, и каждый, естественно, привносит свое видение событий сегодняшнего дня. Но в то же время нельзя сказать, что ТВ транслирует какую-то другую реальность. Думаю, на телевидении, как и во всех других местах, «истина где-то рядом»…
– Труды по истории, о которых вы упомянули, во многом – плод действующей идеологии. Как полагаете, телевидение – тоже?
– Конечно. Но из этого не следует абсолютная несвобода в выражении собственного мнения и постоянная зависимость от того, кто, как говорится, музыку заказывает. ТВ – это коллективная работа. А любой коллектив – это в какой-то мере союз единомышленников. Если кто-то не разделяет принципов работы, творческих установок коллег, то этот «кто-то», скорее всего, продолжит поиск близких по взглядам и по духу людей, сменив место работы. К тому же человеку в принципе недоступна абсолютная истина: все, что мы делаем, – лишь одно из того, что возможно. Поэтому, я думаю, это важно для работы на телевидении – транслируя свой взгляд на события, понимать, что существуют и другие мнения, другие позиции.
– А люди на ТВ – это такая же многомерная и, так сказать, ускользающая конструкция, как и освещаемые им события? Возможно ли при помощи телевизионных средств сделать так, чтобы, например, глупый на экране выглядел умным?
– Думаю, что с абсолютным дураком такой фокус едва ли получится. Но с полудурком можно попробовать. Стилисты, режиссеры, определенный ракурс, хороший свет…
– Цифровая камера имеется в наши дни в большинстве городских семей. Поэтому профессиональный оператор сегодня – это, скорее всего, не просто «человек с киноаппаратом». С чего начинается профессиональный оператор?
– Профессионал от любителя отличается умением при помощи «картинки» – цвета, света, композиции кадра – создать образ. Один мой приятель, тоже оператор, любит повторять, что профессионала в операторе видно по тому, как он ориентируется в пространстве. По его словам, входя в незнакомую комнату, оператор останавливается в конце концов именно там, где должен стоять штатив с камерой, то есть в той точке, из которой возможно снять все окружающее действие.
– Оператор – одна из тех профессий, которые балансируют на грани ремесла и искусства. Как операторы переходят из ремесленного сословия в разряд Мастеров?
– Учатся у гениальных художников, наблюдают за природой… Например, когда я разглядываю картины в музее, пытаюсь определить, как художник «поставил» свет: с какой стороны он падает, насколько яркий. Кроме того, важно не только погружаться в гениальные открытия художников прошлого, но и не отставать от жизни: следить за техническими новинками. Более совершенные штативы, камеры, экраны, компьютерные программы – все это тоже чрезвычайно важно для оператора, коль скоро его мастерство технически обусловлено. Ну и, конечно, важно учиться у своих коллег.
– Но все же, наверное, и для оператора существуют невыполнимые задачи?
– Даже если существуют, то все они становятся выполнимыми с развитием техники. У меня складывается такое впечатление, что при помощи современного оборудования возможно абсолютно все. Даже актеры не обязательны – их можно просто нарисовать на экране.
– Дмитрий, полученный вами бронзовый «Орфей» делает профессионализм официально признанным. Чего хочется сейчас?
– Учиться дальше. Не останавливаться на достигнутом. Смотреть по сторонам и проявлять любопытство к жизни. Я думаю, главное для оператора – это любопытство, способность его не терять и всячески в себе культивировать. А для этого надо любить свою работу. Признаться, я никогда не понимал фразы: «Я знаю свой предел». По-моему, человек не имеет границ для самосовершенствования и поэтому не может знать своих пределов. Я, например, каждый раз удивляюсь, когда мне удается сделать что-то, первоначально казавшееся невозможным. Так что я из тех, кто не знает своего предела.
Беседовала Вера Гиренко
– Дмитрий, как начиналась ваша профессиональная биография?
– Когда я закончил Санкт-Петербургский институт кино и телевидения, стал работать на киностудии «Лентелефильм». Снимал на ней документальные и художественные фильмы, пока студия не прекратила свое существование в 1995 году. Потом работал в кинокомпании СТВ, снимал короткие передачи для проекта «Линия кино». Сотрудничал с различными авторами и компаниями, снимал авторские фильмы. А в 2003-м с первого дня вещания стал работать на канале 100 ТВ. И до сих пор этот канал не разочаровал меня.
– Такой солидный профессиональный стаж уже позволяет определить, чем хороший оператор отличается от плохого?
– Скорее всего, плохим оператором станет равнодушный человек, которому все равно, каким будет результат, который своим ремеслом просто зарабатывает деньги, препятствуя тем самым своему внутреннему развитию. В общем, плохой оператор – это как плохой артист: он знает пару азбучных приемов и на этих штампах всю жизнь выстраивает свою работу. Кроме того, следует учитывать, что особенность нашего ремесла заключается в необходимости выполнения множества различных задач. Думаю, что хороший оператор, работая над «картинкой», постоянно прислушивается к своему внутреннему чутью: острое ощущение гармонии может подсказать, как должна двигаться камера для того, чтобы получились интересные планы и ракурсы. Еще одна грань операторского мастерства заключается в его способности взаимодействовать с режиссером. Поэтому хороший оператор – это еще и такой, который может воплотить в «картинке» идею фильма, идею режиссера, то есть при помощи кадров выстроить внутренний мир фильма, максимально приближенный к авторскому замыслу.
– Иными словами, режиссер знает, что он хочет сказать, а оператор знает, как это сделать?
– В целом да. Но бывает и так, что режиссер не знает, чего он хочет, а оператор не знает, как снимать. В этом случае главным становится поиск «что» и «как». Этот поиск невозможен без взаимопонимания оператора с режиссером. В идеале они должны помогать добиться друг другу желаемого результата. Оператор – это ведь тоже художник, но он – исполнитель. Я не припомню таких случаев, когда оператор приглашал бы режиссера для съемок фильма. Происходит ведь наоборот: режиссер подбирает себе оператора. И если результат окажется интересным, то творческий союз «оператор плюс режиссер» – удачный.
– Полагаю, что ваша награда на «ТЭФИ-2008» как лучшему оператору – признак такого удачного союза. Как вам работалось над документальным сериалом «Дети Блокады»?
– С Аллой Степановной Чикичевой мы работаем давно. Она, в хорошем смысле этого выражения, – фанатик своего дела. А замысел этого сериала она вынашивала давно. Блокадники – это люди, которые, к сожалению, стареют и уходят. Поэтому «Дети Блокады» преследовали цель – рассказать представителям третьего поколения людей, родившихся после войны, о том, что и как происходило в тяжелое для нашей страны военное время, что было тогда пережито. Ведь такие события, как Великая Отечественная война, блокада, требуют регулярной их переоценки: с каждым годом становится известно все больше фактов, которые требуют осмысления, в результате чего вырисовывается совершенно другая картина. Фильмы о блокаде советского времени выглядят, по-моему, недостаточно искренними и правдивыми. Их авторы, находясь под влиянием идеологии, порой приукрашивали истину. «Дети Блокады» дали возможность зрителям узнать о годах войны, о днях Ленинградской блокады больше, чем было известно прежде.
– В начале нашей беседы вы сравнили оператора с актером. В массовом сознании закрепился стереотип о том, что роль Гамлета – это тот максимум, в котором актерское дарование может раскрыться полностью, актер может проявить себя как такой профессионал, чье дарование универсально. Есть ли подобная «программа-максимум» и одновременно признак высшего профессионального мастерства у операторов?
– Здесь аналогия между актерами и операторами не совсем подходит. Хотя она совпадает в том, что как актеры, имеющие разные амплуа, так и операторы имеют различную специализацию: кто-то, увлекаясь дайвингом, великолепно снимает под водой, операторы-альпинисты забираются на вершины гор, есть замечательные операторы-репортеры, которые «с плеча» могут снять плавные и красивые планы. Настоящим Мастером считается тот, кто в своем амплуа достигает вершин профессионализма. Уметь все зачастую невозможно по разным причинам. У актеров есть внешние и внутренние данные. У операторов тоже есть свои личные особенности, влияющие на творческий процесс. Согласитесь, трудно представить, например, Игоря Ильинского в роли Гамлета или Фаину Раневскую в роли Офелии… Тем не менее они гении в своих ролях!
– Оператор на телевидении и оператор кино: есть ли разница или и первый, и второй руководствуются одними и теми же профессиональными принципами?
– Принципы в работе действительно одни и те же. Но на ТВ и в кино оператор выполняет разные задачи. Телевидение более прагматично. Оно «привязано» к событиям сегодняшнего дня, поэтому важно не как снято, а что снято. А в художественном проекте значительны не только факты, но и свет, композиция… Они помогают передать авторский замысел. Именно таким проектом и были «Дети Блокады».
– Большинство современных людей познают мир через телевидение, которое просто физически не способно передать всего разнообразия событий и мнений. В результате картина дня неизбежно искажается. Как полагаете, насколько то, что попадает в объектив вашей камеры, соответствует реальной действительности?
– Конечно, большая часть реальности остается за пределами телевидения. В этом ТВ мало чем отличается от трудов по истории, произведений художественной литературы, которые, как известно, не являются истинами в последней инстанции, они – лишь интерпретации, мнения. Телевидение тоже делают люди, и каждый, естественно, привносит свое видение событий сегодняшнего дня. Но в то же время нельзя сказать, что ТВ транслирует какую-то другую реальность. Думаю, на телевидении, как и во всех других местах, «истина где-то рядом»…
– Труды по истории, о которых вы упомянули, во многом – плод действующей идеологии. Как полагаете, телевидение – тоже?
– Конечно. Но из этого не следует абсолютная несвобода в выражении собственного мнения и постоянная зависимость от того, кто, как говорится, музыку заказывает. ТВ – это коллективная работа. А любой коллектив – это в какой-то мере союз единомышленников. Если кто-то не разделяет принципов работы, творческих установок коллег, то этот «кто-то», скорее всего, продолжит поиск близких по взглядам и по духу людей, сменив место работы. К тому же человеку в принципе недоступна абсолютная истина: все, что мы делаем, – лишь одно из того, что возможно. Поэтому, я думаю, это важно для работы на телевидении – транслируя свой взгляд на события, понимать, что существуют и другие мнения, другие позиции.
– А люди на ТВ – это такая же многомерная и, так сказать, ускользающая конструкция, как и освещаемые им события? Возможно ли при помощи телевизионных средств сделать так, чтобы, например, глупый на экране выглядел умным?
– Думаю, что с абсолютным дураком такой фокус едва ли получится. Но с полудурком можно попробовать. Стилисты, режиссеры, определенный ракурс, хороший свет…
– Цифровая камера имеется в наши дни в большинстве городских семей. Поэтому профессиональный оператор сегодня – это, скорее всего, не просто «человек с киноаппаратом». С чего начинается профессиональный оператор?
– Профессионал от любителя отличается умением при помощи «картинки» – цвета, света, композиции кадра – создать образ. Один мой приятель, тоже оператор, любит повторять, что профессионала в операторе видно по тому, как он ориентируется в пространстве. По его словам, входя в незнакомую комнату, оператор останавливается в конце концов именно там, где должен стоять штатив с камерой, то есть в той точке, из которой возможно снять все окружающее действие.
– Оператор – одна из тех профессий, которые балансируют на грани ремесла и искусства. Как операторы переходят из ремесленного сословия в разряд Мастеров?
– Учатся у гениальных художников, наблюдают за природой… Например, когда я разглядываю картины в музее, пытаюсь определить, как художник «поставил» свет: с какой стороны он падает, насколько яркий. Кроме того, важно не только погружаться в гениальные открытия художников прошлого, но и не отставать от жизни: следить за техническими новинками. Более совершенные штативы, камеры, экраны, компьютерные программы – все это тоже чрезвычайно важно для оператора, коль скоро его мастерство технически обусловлено. Ну и, конечно, важно учиться у своих коллег.
– Но все же, наверное, и для оператора существуют невыполнимые задачи?
– Даже если существуют, то все они становятся выполнимыми с развитием техники. У меня складывается такое впечатление, что при помощи современного оборудования возможно абсолютно все. Даже актеры не обязательны – их можно просто нарисовать на экране.
– Дмитрий, полученный вами бронзовый «Орфей» делает профессионализм официально признанным. Чего хочется сейчас?
– Учиться дальше. Не останавливаться на достигнутом. Смотреть по сторонам и проявлять любопытство к жизни. Я думаю, главное для оператора – это любопытство, способность его не терять и всячески в себе культивировать. А для этого надо любить свою работу. Признаться, я никогда не понимал фразы: «Я знаю свой предел». По-моему, человек не имеет границ для самосовершенствования и поэтому не может знать своих пределов. Я, например, каждый раз удивляюсь, когда мне удается сделать что-то, первоначально казавшееся невозможным. Так что я из тех, кто не знает своего предела.
Беседовала Вера Гиренко
