Культура
Исаак Штокбант: «До сих пор не знаю, как нам удалось создать театр!»
30 октября
Исаак Штокбант, художественный руководитель Санкт-Петербургского музыкально-драматического театра «Буфф», производит впечатление человека, у которого все хорошо – на работе и дома. Вырастил прекрасных и таких же, как он сам, влюбленных в театр дочерей: Ольга заведует литературной частью в «Буффе», Яна – главный художник и, как говорит Штокбант, гораздо талантливее его. Удивительно даже не то, что Исаак Романович четверть века без перерыва руководит одним театром, а то, что вообще удалось в начале 1980-х в насыщенном культурными заведениями Петербурге открыть новый государственный театр, да еще в спальном районе (на Народной улице, 1), и сделать этот театр действительно любимым и востребованным зрителем.
– Исаак Романович, как вам все-таки удалось такое неподъемное дело?
– Наверное, это судьба, счастливое расположение звезд. Наш случай эксклюзивен: за последние 50 лет больше ни одного театрального коллектива, подобного нашему, в городе не было создано. Режиссер Виктор Крамер, очень талантливый человек, создал «Фарсы», но, к сожалению, театр уже закрылся. В одно время с нами открылся театр «Время», но просуществовал всего год. А про «Буфф» можно сказать, что он, как птица Феникс, возродился из пепла. В России «Буфф» возник еще в 1870 году – это был синтетический театр, здесь шли концерты, водевили, музыкальные комедии, тут впервые публике показали оперетты Кальмана, здесь зародилась профессиональная эстрада. В 20-е годы ХХ столетия советская власть театр ликвидировала как проявление буржуазного искусства. До сих пор не знаю, как нам в 1983 году разрешили создать театр. Я преподавал на кафедре эстрадного искусства в Театральном институте, у меня была группа студентов 19 человек, которые что-то уже умели, были готовые номера «варьетешной» программы.
Поставили «Мандрагору» Макиавелли, которая живет и по сей день. Мы хотели назвать Театр-кабаре. Власти были в недоумении: что за буржуазное название? И тогда я предложил дать театру название «Буфф», как было до революции. И это руководителям-коммунистам очень понравилось: «Буфф» – это по Маяковскому, по-пролетарски.
В нашем репертуаре Бернард Шоу, Оскар Уайльд, Макиавелли, Сухово-Кобылин. Иногда и ваш покорный слуга выступает в качестве драматурга, когда хочется высказаться на наболевшую тему, а среди современных пьес ничего подходящего не находится. Вот только что вышла моя мелодрама «Дождь».
– Как за эти годы изменился ваш зритель?
– Те, кто ходили на наши спектакли в молодости, сегодня приводят своих детей и уже внуков. Нас очень любят. А нам важно передавать своим зрителям добрую радостную энергию. Я не говорю, что театр, где играется трагедия, – плохой театр. Но, посмотрев трагедию, зритель уходит с тяжестью в душе, хотя это тоже в итоге очищает, дает прозрение. Мы же пытаемся изначально послать другую энергию – светлую.
– Что предопределило ваш выбор создать именно такой – радостный театр? Ваши родители, наверное, были веселыми и добрыми людьми?
– Я родился в 1925 году. В 1924-м скончался Ленин. Всех детей тогда называли Вилен, Владлен, Владилен. Мои же родители, не знаю почему, назвали меня библейским именем Исаак, что в переводе с древнееврейского означает «Смеющийся». Детство у меня было счастливое, я был один в семье, наверное, вся любовь на меня щедро и вылилась. Семья вовсе не была театральной, а вот я заболел театром еще в школе. Ужасно хотел быть артистом, ходил в драмкружок. Но все планы разрушились – началась война, в 43-м меня призвали в армию, несколько лет я воевал. Когда демобилизовался через 17 лет, то о мечте стать артистом можно было забыть.
В свои 35 я мог претендовать только на режиссерское отделение. Пришел в Театральный институт в военной форме майора, меня, по-моему, студенты за декана приняли. Принимал экзамены Леонид Сергеевич Вивьен – он был заведующим кафедрой актерского мастерства и режиссуры. Народный артист СССР был уже в возрасте, сидел, дремал, посапывал. И вдруг, услышав стихи Маяковского в моем исполнении: «К любым чертям с матерями катись любая бумажка, но эту!..», он очнулся ото сна и сказал: «Отлично!» Так я и поступил учиться на режиссера.
– Вы не разочарованы, что не стали актером?
– Ни в коем случае! У меня очень хорошо сложилась профессиональная судьба. В 1965 году я стал главным режиссером Красноярского ТЮЗа, где, кстати, со мной работали мои сокурсники актриса Лариса Малеванная, режиссер Геннадий Опорков. Несколько лет руководил Петрозаводским драматическим театром. Ну и третье место работы – театр «Буфф».
Сегодня это труппа в 60 человек, для которых всегда находится работа, – у нас три площадки, мы ездим на гастроли, показываем спектакли для детей. Набрал курс в 30 человек. Я всегда пристально присматриваюсь к своим студентам – у кого к чему большее тяготение – к эстраде, к музыкальной комедии? Для тех, кому эстрада ближе, наша сцена становится мала. Им нужна большая свобода, нужны гастроли. Когда эстрадники оперятся, я их благословляю на дальнейшее плавание. Так было и с Еленой Воробей, и с Юрием Гальцевым, и с Геннадием Ветровым. Для всех троих «Буфф» явился отличной стартовой площадкой. Гальцева и Ветрова мы, кстати, ждем на наш юбилейный концерт 31 октября.
– Наверняка в вашей труппе работают очень талантливые актеры, не всегда известные широкой публике. Вы даете возможность им как-то еще о себе заявлять?
– Я не могу препятствовать их дополнительной работе, съемкам – тем более, им надо содержать семьи, а на актерские зарплаты, которые не превышают 15–20 тысяч, особенно не расшикуешься. К сожалению, сегодня популярность актеру дает не театр, а телевидение и сериалы, надо постоянно мелькать, звучать. При этом каждый из
этих актеров знает, что у него есть настоящий теплый дом под названием театр «Буфф».
– Если к вам приходят актеры с просьбой решить их какие-то семейные, бытовые проблемы, можете им отказать?
– Для меня очень сложно кому-то в чем-то отказывать. Я стараюсь всегда помочь, хотя конечно, не всесилен. Не могу не вспомнить один примечательный случай. 1952 год, сталинские репрессии, широко обсуждается дело врачей, «отравителей» советских вождей. В армии шерстят всех коммунистов еврейской национальностей. Дело доходит до рассмотрения персонального дела коммуниста Штокбанта.
Политрук ведет собрание, просит рассказать о себе. Я рассказываю, где родился, учился, воевал, где служу. «Какие есть вопросы, товарищи коммунисты?» – спрашивает политрук. Все молчат, хотя положено назвать недостатки, за которые надо исключить из партии. Опять: «Какие вопросы?» – тишина. И политрук изрекает: «Ну и правы, что молчите. Коммунист Штокбант – это настоящий еврей!» В зале смех, политрук не понял, что сделал промах, он должен был сказать: «Коммунист Штокбант – это настоящий коммунист».
Так я уцелел во время чистки в партии. Я не менял фамилию, ничего не скрывал, никого ни о чем не просил. Судьба сложилась так, что меня не обижали. И я не обижаю никого. Не имею права по-другому.
– Вы сказали, что ни о чем никого не просили. Но для вашего театра строится современное здание – тоже совершенно эксклюзивный для Петербурга случай. Почему вам идут навстречу?
– Поверьте, это как в сказке случилось. Однажды позвонили из аппарата губернатора и сказали, что в театр едет Матвиенко. Валентина Ивановна приехала, посмотрела спектакль, и по окончании мы вот так сели в кабинете чаю попить, и она спросила, не хотели бы мы переехать в другое, более просторное здание – бывший кинотеатр «Охта», который сейчас используется как казино и бильярдный зал.
Когда я узнал, что здание в 70 метрах от метро «Новочеркасская» и что там можно после реконструкции разместиться свободнее, конечно, согласился на такой вариант. И уже после совместного осмотра с Валентиной Ивановной этого кинотеатра, когда губернатор вникла во все запросы музыкального театра, вышло ее распоряжение – снести стекляшку советских времен и выстроить современное здание, снабдив его по последнему слову техники. Так что я ничего и никого не просил.
Беседовала Елена Добрякова
– Исаак Романович, как вам все-таки удалось такое неподъемное дело?
– Наверное, это судьба, счастливое расположение звезд. Наш случай эксклюзивен: за последние 50 лет больше ни одного театрального коллектива, подобного нашему, в городе не было создано. Режиссер Виктор Крамер, очень талантливый человек, создал «Фарсы», но, к сожалению, театр уже закрылся. В одно время с нами открылся театр «Время», но просуществовал всего год. А про «Буфф» можно сказать, что он, как птица Феникс, возродился из пепла. В России «Буфф» возник еще в 1870 году – это был синтетический театр, здесь шли концерты, водевили, музыкальные комедии, тут впервые публике показали оперетты Кальмана, здесь зародилась профессиональная эстрада. В 20-е годы ХХ столетия советская власть театр ликвидировала как проявление буржуазного искусства. До сих пор не знаю, как нам в 1983 году разрешили создать театр. Я преподавал на кафедре эстрадного искусства в Театральном институте, у меня была группа студентов 19 человек, которые что-то уже умели, были готовые номера «варьетешной» программы.
Поставили «Мандрагору» Макиавелли, которая живет и по сей день. Мы хотели назвать Театр-кабаре. Власти были в недоумении: что за буржуазное название? И тогда я предложил дать театру название «Буфф», как было до революции. И это руководителям-коммунистам очень понравилось: «Буфф» – это по Маяковскому, по-пролетарски.
В нашем репертуаре Бернард Шоу, Оскар Уайльд, Макиавелли, Сухово-Кобылин. Иногда и ваш покорный слуга выступает в качестве драматурга, когда хочется высказаться на наболевшую тему, а среди современных пьес ничего подходящего не находится. Вот только что вышла моя мелодрама «Дождь».
– Как за эти годы изменился ваш зритель?
– Те, кто ходили на наши спектакли в молодости, сегодня приводят своих детей и уже внуков. Нас очень любят. А нам важно передавать своим зрителям добрую радостную энергию. Я не говорю, что театр, где играется трагедия, – плохой театр. Но, посмотрев трагедию, зритель уходит с тяжестью в душе, хотя это тоже в итоге очищает, дает прозрение. Мы же пытаемся изначально послать другую энергию – светлую.
– Что предопределило ваш выбор создать именно такой – радостный театр? Ваши родители, наверное, были веселыми и добрыми людьми?
– Я родился в 1925 году. В 1924-м скончался Ленин. Всех детей тогда называли Вилен, Владлен, Владилен. Мои же родители, не знаю почему, назвали меня библейским именем Исаак, что в переводе с древнееврейского означает «Смеющийся». Детство у меня было счастливое, я был один в семье, наверное, вся любовь на меня щедро и вылилась. Семья вовсе не была театральной, а вот я заболел театром еще в школе. Ужасно хотел быть артистом, ходил в драмкружок. Но все планы разрушились – началась война, в 43-м меня призвали в армию, несколько лет я воевал. Когда демобилизовался через 17 лет, то о мечте стать артистом можно было забыть.
В свои 35 я мог претендовать только на режиссерское отделение. Пришел в Театральный институт в военной форме майора, меня, по-моему, студенты за декана приняли. Принимал экзамены Леонид Сергеевич Вивьен – он был заведующим кафедрой актерского мастерства и режиссуры. Народный артист СССР был уже в возрасте, сидел, дремал, посапывал. И вдруг, услышав стихи Маяковского в моем исполнении: «К любым чертям с матерями катись любая бумажка, но эту!..», он очнулся ото сна и сказал: «Отлично!» Так я и поступил учиться на режиссера.
– Вы не разочарованы, что не стали актером?
– Ни в коем случае! У меня очень хорошо сложилась профессиональная судьба. В 1965 году я стал главным режиссером Красноярского ТЮЗа, где, кстати, со мной работали мои сокурсники актриса Лариса Малеванная, режиссер Геннадий Опорков. Несколько лет руководил Петрозаводским драматическим театром. Ну и третье место работы – театр «Буфф».
Сегодня это труппа в 60 человек, для которых всегда находится работа, – у нас три площадки, мы ездим на гастроли, показываем спектакли для детей. Набрал курс в 30 человек. Я всегда пристально присматриваюсь к своим студентам – у кого к чему большее тяготение – к эстраде, к музыкальной комедии? Для тех, кому эстрада ближе, наша сцена становится мала. Им нужна большая свобода, нужны гастроли. Когда эстрадники оперятся, я их благословляю на дальнейшее плавание. Так было и с Еленой Воробей, и с Юрием Гальцевым, и с Геннадием Ветровым. Для всех троих «Буфф» явился отличной стартовой площадкой. Гальцева и Ветрова мы, кстати, ждем на наш юбилейный концерт 31 октября.
– Наверняка в вашей труппе работают очень талантливые актеры, не всегда известные широкой публике. Вы даете возможность им как-то еще о себе заявлять?
– Я не могу препятствовать их дополнительной работе, съемкам – тем более, им надо содержать семьи, а на актерские зарплаты, которые не превышают 15–20 тысяч, особенно не расшикуешься. К сожалению, сегодня популярность актеру дает не театр, а телевидение и сериалы, надо постоянно мелькать, звучать. При этом каждый из
этих актеров знает, что у него есть настоящий теплый дом под названием театр «Буфф».
– Если к вам приходят актеры с просьбой решить их какие-то семейные, бытовые проблемы, можете им отказать?
– Для меня очень сложно кому-то в чем-то отказывать. Я стараюсь всегда помочь, хотя конечно, не всесилен. Не могу не вспомнить один примечательный случай. 1952 год, сталинские репрессии, широко обсуждается дело врачей, «отравителей» советских вождей. В армии шерстят всех коммунистов еврейской национальностей. Дело доходит до рассмотрения персонального дела коммуниста Штокбанта.
Политрук ведет собрание, просит рассказать о себе. Я рассказываю, где родился, учился, воевал, где служу. «Какие есть вопросы, товарищи коммунисты?» – спрашивает политрук. Все молчат, хотя положено назвать недостатки, за которые надо исключить из партии. Опять: «Какие вопросы?» – тишина. И политрук изрекает: «Ну и правы, что молчите. Коммунист Штокбант – это настоящий еврей!» В зале смех, политрук не понял, что сделал промах, он должен был сказать: «Коммунист Штокбант – это настоящий коммунист».
Так я уцелел во время чистки в партии. Я не менял фамилию, ничего не скрывал, никого ни о чем не просил. Судьба сложилась так, что меня не обижали. И я не обижаю никого. Не имею права по-другому.
– Вы сказали, что ни о чем никого не просили. Но для вашего театра строится современное здание – тоже совершенно эксклюзивный для Петербурга случай. Почему вам идут навстречу?
– Поверьте, это как в сказке случилось. Однажды позвонили из аппарата губернатора и сказали, что в театр едет Матвиенко. Валентина Ивановна приехала, посмотрела спектакль, и по окончании мы вот так сели в кабинете чаю попить, и она спросила, не хотели бы мы переехать в другое, более просторное здание – бывший кинотеатр «Охта», который сейчас используется как казино и бильярдный зал.
Когда я узнал, что здание в 70 метрах от метро «Новочеркасская» и что там можно после реконструкции разместиться свободнее, конечно, согласился на такой вариант. И уже после совместного осмотра с Валентиной Ивановной этого кинотеатра, когда губернатор вникла во все запросы музыкального театра, вышло ее распоряжение – снести стекляшку советских времен и выстроить современное здание, снабдив его по последнему слову техники. Так что я ничего и никого не просил.
Беседовала Елена Добрякова
