Культура
Николай Дроздов: «Пять лет не смотрю телевизор»
14 ноября
Начав перечислять награды и звания Николая Николаевича Дроздова, просто диву даешься – сколько же и как человек должен работать, чтобы столько заслужить! Причем все ордена и премии получены за достижения в самых разных областях научной, культурной и общественной деятельности. Академик – одновременно! – Нью-Йоркской АН, РАЕН, Международной академии меценатства, Международной академии общественных наук, Международной академии культуры и искусства, Академии российского телевидения, доктор биологических наук, профессор МГУ, член почетного списка ведущих экологов и специалистов всех стран мира «Глобал-500» ЮНЕП и Международного клуба исследователей (Ехрlоrеrs Сlub), Николай Николаевич Дроздов удостоен ордена Почета, премии ЮНЕСКО за популяризацию науки, медали Альберта Эйнштейна, почетного диплома Всемирного фонда охраны природы, и т. д, и т. д, и т. д… Но – что поразительно, – при всем этом он как был, так и остается уникально простым и совершенно далеким от «звездности» человеком…
– Николай Николаевич, я перед интервью попытался пересчитать проекты, в которых вы принимали и принимаете участие, и, каюсь, в конце первой сотни сбился…
– Да ну, ладно вам… Неужели действительно столько насчитали?
– На самом деле их гораздо больше! Как же вы все успеваете?
– Мне трудно это объяснить… Наверное, я вам ничего нового не открою, если скажу, что, когда взваливаешь на себя крест, его надо протащить до конца…
– Крест? Вы же не хотите сказать, что ваша деятельность вам в тягость?
– Кто сказал: «В тягость»?! Я не имею в виду распятие. Его и без меня многие с удовольствием понесут.
– Ой ли?
– Как это ни странно – да. Это ведь зависит, с какого ракурса на «страдальца» или «борца за счастье народа» посмотреть. Помню, я однажды спел Джералду Дарреллу нашу песню «Из-за острова на стрежень». А когда начал переводить ему слова, он страшно возмутился. Говорит: «За что вы восхваляете этого ужасного человека?! За то, что он провел с женщиной ночь и даже не высадил ее на берег, потому что испугался, как бы чего не сказали его бандиты-приятели?
– Хм… Ведь и правда – не лучший случай из Стенькиной биографии… А вы, Николай Николаевич, давно петь начали?
– Вообще-то сегодня только лист шифера не поет. Но для меня это не мода. Я как начал говорить, так и петь стал.
– И какая песня самая любимая?
– Есть одна… Только вы ее вряд ли напечатаете…
– Почему? Она с ненормативной лексикой?
– Ни в коем случае! Она бардовская. Да вы ее, наверное, и сами слышали не раз:
В Антарктиде, словно сахар, тает лёд,
Лет 15 – и Европа поплывёт.
Только русским все проблемы до балды –
Вот дождемся мы вселенско-о– й беды.
– Грустная песня… И, как это ни прискорбно, точно отражает наше время.
– Господи! Да какое такое «наше время»? Нормальное время, даже, можно сказать, замечательное! И людей хороших много вокруг. Надо просто их видеть, а не грязь всякую. Вы оглянитесь по сторонам – сколько среди ваших знакомых таких, для кого главные качества – порядочность и трудолюбие? Много? То-то и оно! А если у человека такие качества есть, мне он, например, обязательно люб.
– Вот ведь правильно говорят, что вы – неисправимый оптимист!
– Пессимист, оптимист – все это очень относительно. Один пьет коньяк – причем совсем даже неплохой коньяк! – но морщится, что из рюмки вроде как клопами пахнет. А другой, который в магазине на полки с коньяком и не глядит, сидит на своей замызганной кроватке, давит клопика и приговаривает: «Эх, хорошо! Коньячком попахивает…» Я вот верю в лучшее, доброе и точно знаю, что неулыбчивым людям всегда приходится гораздо тяжелее. Поэтому и вывел для себя основное правило: живи себе, никого не третируй, не подсиживай, и все у тебя будет хорошо.
– Правило – кто ж спорит! – замечательное. Вот только как вам удается его применять на телевидении, где каждый норовит занять чужое место?
– Вы не поверите, но я уже лет пять совсем не смотрю телевизор, все новости узнаю от людей. И, если мне сегодня чего-то по жизни и не хватает, то уж точно не телевизионной деятельности!
– Еще бы! У такого знаменитого телеведущего, конечно же, нет отбоя от предложений!
– Я вообще-то такой профессии не знаю – телеведущий! Даже неприлично говорить такое слово… Это работа, которую может выполнять кто угодно. Если вам, допустим, сейчас предложат вести программу на ТВ, вы разве не согласитесь? И – уверяю вас – наверняка справитесь не хуже любого другого!
– Я? Вряд ли… Но что в таком случае для вас – серьезная работа?
– Да много чего! Вот я с вами сейчас разговариваю – что я, не работаю? Или советы даю студентам, или к лекциям готовлюсь, или к передаче?.. Но вы мне другое скажите: почему вы меня не спрашиваете про животных? Обычно все с этой темы начинают интервью.
– Просто не успел, Николай Николаевич! Хотя вопросик приготовил заковыристый. Скажите, чем все-таки человек принципиально отличается от животного?
– Я вам так отвечу. У животных есть некие эмоции и есть зачатки интеллекта…
– То есть разума?
– О том, что животные разумны, сейчас многие говорят, и я не собираюсь никого ни в чем переубеждать. Я вам лучше расскажу один случай. Однажды к нам в студию привели на запись программы молодого самца обезьянки. Он страшно перепугался и вцепился в меня так, что было не отодрать. А потом залез ко мне в карман и вытащил все документы! Я его начал уговаривать вернуть бумажки, которые ему совершенно не нужны, и объяснять, что так вообще делать не следует. И – представьте – мои уговоры подействовали, он мне все отдал!
– То есть они не глупее нас?
– Нет, вы не поняли! Я совсем не о том! Хорошо, расскажу еще одну историю. Когда мы снимали программу в Индии, нас привезли на берег реки, где полудикий слон купает за деньги туристов-экстремалов. Вернее, не совсем купает. Просто набирает в хобот воды и обрызгивает. Причем у меня сложилось впечатление, что он при этом чувствует то же самое, что и человек, когда выполняет нудную и нелюбимую работу. Я подошел к нему, почесал за ухом, пошептал кое-что… И если б вы видели, как любовно он купал меня!
– Пошептали «петушиное слово»?
– Нет, конечно! Просто надо ко всему подходить с любовью! Но погодите, вы ж мне вопрос задали про различие человека и животных!
– Да, и, простите, перебил вас на полуслове…
– Ничего страшного… Так вот. У животных нет души. Она есть только у человека. Мы с вами – существа одухотворенные, и нас от животных отличает не орудийная и даже не мыслительная деятельность, а способность верить. Вот и весь секрет!
– Верить в Бога?
– А вы знаете, что верующие люди живут в среднем на 15 лет дольше, чем неверующие? Это доказанный факт! Язычник верит в своего бога, мы ходим в храм и поклоняемся Богу: одни – Христу, другие – Аллаху… Вы как хотите, а я – верю! Причем это мне помогает поддерживать форму и не ощущать своего возраста.
– Вам ли говорить про годы, Николай Николаевич! Я смотрел «Последнего героя» и видел, что вы нередко оказывались сильнее и крепче даже самых молодых участников!
– Просто у меня была совершенно другая установка, не такая, как у них! Они ведь боролись за деньги. Жанна Фриске – чтобы выпустить новый диск, Макс Покровский хотел сделать новый музыкальный проект. А мне нужно было только одно – подольше пожить на этом острове.
– Извините, не понимаю вашего желания… Подольше спать под открытым небом и есть жучков, крабиков и тараканов?
– Я же по натуре аскет и любитель путешествий. Так что воспринимал все это как хотя и вполне реальную, но все-таки игру. А тараканы – чего их бояться-то? Поймал и съел! Мы с Децлом это частенько делали, тем более что такая диета мне совсем не в новинку. Когда-то, правда давно, мне приходилось в Африке тесно общаться с масаями. Я тогда собирал коллекцию насекомых, бродил по парку, переворачивал камни и доставал тараканов. А за мной следом ходили детишки масайские – вроде как помогали. И вдруг я начал замечать – они одних тараканов, что помельче, кладут в мою баночку, а других, которые покрупнее, едят. И тогда я понял – они же решили, что дяденька себе завтрак собирает! В общем, я на них поглядел, поглядел и сам решил попробовать. И убедился – они вполне съедобные…
– Не уверен, что многие захотят последовать вашему совету «поймал – и съел»… Но вы же, насколько я знаю, вегетарианец?
– C 1970 года.
– А мясо есть перестали, потому что слишком любите животных?
– Скорее, потому, что в какой-то момент почувствовал: я себя перегружаю. Слишком много сил уходит на переваривание. А что касается животных… Вот вы любите черную икру?
– Конечно!
– И, когда делаете себе бутерброд, как и все, не задумываетесь, насколько серьезна опасность исчезновения этих рыб на земле. А если не есть икры, можно таким образом внести свой вклад в их защиту! Да и вообще – куда вкуснее пирожки с капустой…
Беседовал Владимир Ермолаев
– Николай Николаевич, я перед интервью попытался пересчитать проекты, в которых вы принимали и принимаете участие, и, каюсь, в конце первой сотни сбился…
– Да ну, ладно вам… Неужели действительно столько насчитали?
– На самом деле их гораздо больше! Как же вы все успеваете?
– Мне трудно это объяснить… Наверное, я вам ничего нового не открою, если скажу, что, когда взваливаешь на себя крест, его надо протащить до конца…
– Крест? Вы же не хотите сказать, что ваша деятельность вам в тягость?
– Кто сказал: «В тягость»?! Я не имею в виду распятие. Его и без меня многие с удовольствием понесут.
– Ой ли?
– Как это ни странно – да. Это ведь зависит, с какого ракурса на «страдальца» или «борца за счастье народа» посмотреть. Помню, я однажды спел Джералду Дарреллу нашу песню «Из-за острова на стрежень». А когда начал переводить ему слова, он страшно возмутился. Говорит: «За что вы восхваляете этого ужасного человека?! За то, что он провел с женщиной ночь и даже не высадил ее на берег, потому что испугался, как бы чего не сказали его бандиты-приятели?
– Хм… Ведь и правда – не лучший случай из Стенькиной биографии… А вы, Николай Николаевич, давно петь начали?
– Вообще-то сегодня только лист шифера не поет. Но для меня это не мода. Я как начал говорить, так и петь стал.
– И какая песня самая любимая?
– Есть одна… Только вы ее вряд ли напечатаете…
– Почему? Она с ненормативной лексикой?
– Ни в коем случае! Она бардовская. Да вы ее, наверное, и сами слышали не раз:
В Антарктиде, словно сахар, тает лёд,
Лет 15 – и Европа поплывёт.
Только русским все проблемы до балды –
Вот дождемся мы вселенско-о– й беды.
– Грустная песня… И, как это ни прискорбно, точно отражает наше время.
– Господи! Да какое такое «наше время»? Нормальное время, даже, можно сказать, замечательное! И людей хороших много вокруг. Надо просто их видеть, а не грязь всякую. Вы оглянитесь по сторонам – сколько среди ваших знакомых таких, для кого главные качества – порядочность и трудолюбие? Много? То-то и оно! А если у человека такие качества есть, мне он, например, обязательно люб.
– Вот ведь правильно говорят, что вы – неисправимый оптимист!
– Пессимист, оптимист – все это очень относительно. Один пьет коньяк – причем совсем даже неплохой коньяк! – но морщится, что из рюмки вроде как клопами пахнет. А другой, который в магазине на полки с коньяком и не глядит, сидит на своей замызганной кроватке, давит клопика и приговаривает: «Эх, хорошо! Коньячком попахивает…» Я вот верю в лучшее, доброе и точно знаю, что неулыбчивым людям всегда приходится гораздо тяжелее. Поэтому и вывел для себя основное правило: живи себе, никого не третируй, не подсиживай, и все у тебя будет хорошо.
– Правило – кто ж спорит! – замечательное. Вот только как вам удается его применять на телевидении, где каждый норовит занять чужое место?
– Вы не поверите, но я уже лет пять совсем не смотрю телевизор, все новости узнаю от людей. И, если мне сегодня чего-то по жизни и не хватает, то уж точно не телевизионной деятельности!
– Еще бы! У такого знаменитого телеведущего, конечно же, нет отбоя от предложений!
– Я вообще-то такой профессии не знаю – телеведущий! Даже неприлично говорить такое слово… Это работа, которую может выполнять кто угодно. Если вам, допустим, сейчас предложат вести программу на ТВ, вы разве не согласитесь? И – уверяю вас – наверняка справитесь не хуже любого другого!
– Я? Вряд ли… Но что в таком случае для вас – серьезная работа?
– Да много чего! Вот я с вами сейчас разговариваю – что я, не работаю? Или советы даю студентам, или к лекциям готовлюсь, или к передаче?.. Но вы мне другое скажите: почему вы меня не спрашиваете про животных? Обычно все с этой темы начинают интервью.
– Просто не успел, Николай Николаевич! Хотя вопросик приготовил заковыристый. Скажите, чем все-таки человек принципиально отличается от животного?
– Я вам так отвечу. У животных есть некие эмоции и есть зачатки интеллекта…
– То есть разума?
– О том, что животные разумны, сейчас многие говорят, и я не собираюсь никого ни в чем переубеждать. Я вам лучше расскажу один случай. Однажды к нам в студию привели на запись программы молодого самца обезьянки. Он страшно перепугался и вцепился в меня так, что было не отодрать. А потом залез ко мне в карман и вытащил все документы! Я его начал уговаривать вернуть бумажки, которые ему совершенно не нужны, и объяснять, что так вообще делать не следует. И – представьте – мои уговоры подействовали, он мне все отдал!
– То есть они не глупее нас?
– Нет, вы не поняли! Я совсем не о том! Хорошо, расскажу еще одну историю. Когда мы снимали программу в Индии, нас привезли на берег реки, где полудикий слон купает за деньги туристов-экстремалов. Вернее, не совсем купает. Просто набирает в хобот воды и обрызгивает. Причем у меня сложилось впечатление, что он при этом чувствует то же самое, что и человек, когда выполняет нудную и нелюбимую работу. Я подошел к нему, почесал за ухом, пошептал кое-что… И если б вы видели, как любовно он купал меня!
– Пошептали «петушиное слово»?
– Нет, конечно! Просто надо ко всему подходить с любовью! Но погодите, вы ж мне вопрос задали про различие человека и животных!
– Да, и, простите, перебил вас на полуслове…
– Ничего страшного… Так вот. У животных нет души. Она есть только у человека. Мы с вами – существа одухотворенные, и нас от животных отличает не орудийная и даже не мыслительная деятельность, а способность верить. Вот и весь секрет!
– Верить в Бога?
– А вы знаете, что верующие люди живут в среднем на 15 лет дольше, чем неверующие? Это доказанный факт! Язычник верит в своего бога, мы ходим в храм и поклоняемся Богу: одни – Христу, другие – Аллаху… Вы как хотите, а я – верю! Причем это мне помогает поддерживать форму и не ощущать своего возраста.
– Вам ли говорить про годы, Николай Николаевич! Я смотрел «Последнего героя» и видел, что вы нередко оказывались сильнее и крепче даже самых молодых участников!
– Просто у меня была совершенно другая установка, не такая, как у них! Они ведь боролись за деньги. Жанна Фриске – чтобы выпустить новый диск, Макс Покровский хотел сделать новый музыкальный проект. А мне нужно было только одно – подольше пожить на этом острове.
– Извините, не понимаю вашего желания… Подольше спать под открытым небом и есть жучков, крабиков и тараканов?
– Я же по натуре аскет и любитель путешествий. Так что воспринимал все это как хотя и вполне реальную, но все-таки игру. А тараканы – чего их бояться-то? Поймал и съел! Мы с Децлом это частенько делали, тем более что такая диета мне совсем не в новинку. Когда-то, правда давно, мне приходилось в Африке тесно общаться с масаями. Я тогда собирал коллекцию насекомых, бродил по парку, переворачивал камни и доставал тараканов. А за мной следом ходили детишки масайские – вроде как помогали. И вдруг я начал замечать – они одних тараканов, что помельче, кладут в мою баночку, а других, которые покрупнее, едят. И тогда я понял – они же решили, что дяденька себе завтрак собирает! В общем, я на них поглядел, поглядел и сам решил попробовать. И убедился – они вполне съедобные…
– Не уверен, что многие захотят последовать вашему совету «поймал – и съел»… Но вы же, насколько я знаю, вегетарианец?
– C 1970 года.
– А мясо есть перестали, потому что слишком любите животных?
– Скорее, потому, что в какой-то момент почувствовал: я себя перегружаю. Слишком много сил уходит на переваривание. А что касается животных… Вот вы любите черную икру?
– Конечно!
– И, когда делаете себе бутерброд, как и все, не задумываетесь, насколько серьезна опасность исчезновения этих рыб на земле. А если не есть икры, можно таким образом внести свой вклад в их защиту! Да и вообще – куда вкуснее пирожки с капустой…
Беседовал Владимир Ермолаев
