Культура
В переливчато-серых тонах
19 ноября
Сама выставка невелика: всего 49 живописных полотен, тщательно отобранных из собрания дрезденской «Галереи новых мастеров». Стилевой спектр работ – от романтизма до экспрессионизма и «новой вещественности». Среди самых значимых имен – Каспар Давид Фридрих (три его небольших, но чрезвычайно «атмосферных» полотна открывают экспозицию), парочка экспрессионистов – Макс Бёкман и Карл Шмидт-Ротлуфф, к которым примыкает довольно невыразительный пейзаж Эмиля Нольде. Да еще Отто Дикс с картиной, для него абсолютно нехарактерной, – «Овраг в лесу».
Подбор картин и их «историческая» развеска рождают благостный покой в душах посетителей. Экспозиция выстроена так, будто не было двух мировых войн, чудовищных потрясений ХХ века, выставки «дегенеративного искусства» в 1937 году и звериного оскала немецкого милитаризма, отрефлексированного теми же экспрессионистами. Лучезарное мировидение, слегка оттененное сумрачным романтическим наклонением, явно доминирует. Если же отвлечься от культурологической ценности самого события, то по-настоящему интересных работ привезено не так уж много. К ним, безусловно, относятся все три работы Фридриха – гениального основоположника романтического направления в немецком искусстве. А также изысканный, выдержанный в неброских переливчато-серых тонах «Портрет графини Августы фон Хаген» кисти Бёкмана. Да, пожалуй, варварски-красочная «Голова женщины и маска» Шмидт-Ротлуффа: резкие треугольники скул, носа, узкие разрезы глаз, черный провал рта. Сочетание кричаще синего, тревожно-красного и ядовито-желтого цветов сообщает полотну подчеркнутую декоративность.
От зала к залу перспектива все больше уплощается, рисунок, романтически размытый, погруженный в дымку, постепенно становится строже, отчетливей, графичней. Пастельные тона, коими любовно выписаны воды рек в закатном свете, прозрачные купы дерев, неяркое солнце и робкая луна – оплотневают, насыщаются сочными, пронзительными красками и, наконец, взрываются немым криком в работах художников «новой вещественности» («Предостерегающий» Карла Хофера, 1924). Кураторы выставки – Биргит Далбаева, хранитель «Галереи новых мастеров», и Борис Асварищ, заведующий сектором отдела западноевропейской живописи ХIХ–ХХ веков, – явно стремились наглядно и вместе с тем лаконично продемонстрировать смену стилей, да и самой художественной парадигмы, случившейся в немецкой живописи в период с начала XIX века до 30-х годов ХХ века. Привлекает внимание представленная на выставке изящная работа Людвига фон Хофмана «Женщины у воды». Типичная эстетика неоклассицизма: извилисто-змеящиеся линии женских тел рифмуются с извилистой линией берега, изысканно оттенены узорчатыми шалями в стиле ар-деко.
Однако мощная иррадиация романтизма ощущается даже в самом конце экспозиции. Влияние Каспара Давида Фридриха в общем-то перешибить ничем невозможно: немецкий романтизм предельно интенсивно выразил себя как в музыке, так и в поэзии, и на территории изобразительных искусств. Туманные пейзажи Фридриха, в которых люди становятся лишь «оживляющей» деталью, напоены истинной поэзией. Очарование сумеречной оптики романтизма, с его уходом в волшебную страну грез, с разнообразными оттенками готики, воздействует на воображение до сих пор. Готика и мифология – это так типично для немецкого романтизма!
Гюляра Садых-заде
Подбор картин и их «историческая» развеска рождают благостный покой в душах посетителей. Экспозиция выстроена так, будто не было двух мировых войн, чудовищных потрясений ХХ века, выставки «дегенеративного искусства» в 1937 году и звериного оскала немецкого милитаризма, отрефлексированного теми же экспрессионистами. Лучезарное мировидение, слегка оттененное сумрачным романтическим наклонением, явно доминирует. Если же отвлечься от культурологической ценности самого события, то по-настоящему интересных работ привезено не так уж много. К ним, безусловно, относятся все три работы Фридриха – гениального основоположника романтического направления в немецком искусстве. А также изысканный, выдержанный в неброских переливчато-серых тонах «Портрет графини Августы фон Хаген» кисти Бёкмана. Да, пожалуй, варварски-красочная «Голова женщины и маска» Шмидт-Ротлуффа: резкие треугольники скул, носа, узкие разрезы глаз, черный провал рта. Сочетание кричаще синего, тревожно-красного и ядовито-желтого цветов сообщает полотну подчеркнутую декоративность.
От зала к залу перспектива все больше уплощается, рисунок, романтически размытый, погруженный в дымку, постепенно становится строже, отчетливей, графичней. Пастельные тона, коими любовно выписаны воды рек в закатном свете, прозрачные купы дерев, неяркое солнце и робкая луна – оплотневают, насыщаются сочными, пронзительными красками и, наконец, взрываются немым криком в работах художников «новой вещественности» («Предостерегающий» Карла Хофера, 1924). Кураторы выставки – Биргит Далбаева, хранитель «Галереи новых мастеров», и Борис Асварищ, заведующий сектором отдела западноевропейской живописи ХIХ–ХХ веков, – явно стремились наглядно и вместе с тем лаконично продемонстрировать смену стилей, да и самой художественной парадигмы, случившейся в немецкой живописи в период с начала XIX века до 30-х годов ХХ века. Привлекает внимание представленная на выставке изящная работа Людвига фон Хофмана «Женщины у воды». Типичная эстетика неоклассицизма: извилисто-змеящиеся линии женских тел рифмуются с извилистой линией берега, изысканно оттенены узорчатыми шалями в стиле ар-деко.
Однако мощная иррадиация романтизма ощущается даже в самом конце экспозиции. Влияние Каспара Давида Фридриха в общем-то перешибить ничем невозможно: немецкий романтизм предельно интенсивно выразил себя как в музыке, так и в поэзии, и на территории изобразительных искусств. Туманные пейзажи Фридриха, в которых люди становятся лишь «оживляющей» деталью, напоены истинной поэзией. Очарование сумеречной оптики романтизма, с его уходом в волшебную страну грез, с разнообразными оттенками готики, воздействует на воображение до сих пор. Готика и мифология – это так типично для немецкого романтизма!
Гюляра Садых-заде
