Культура
Марис Янсонс: «Музыканты сами знают, кто из них лучший»
29 января
В недавно опубликованном авторитетным английским журналом Gramophone рейтинге «Двадцать лучших оркестров мира» первую строчку занял амстердамский Royal Concertgebouw. Оркестр, который вот уже четвертый год возглавляет маэстро Марис Янсонс. Корреспондент «НВ» поинтересовалась у дирижера, какое значение имеют подобные рейтинги и какова их роль в формировании музыкальной жизни.
– Рейтинги в искусстве, вообще говоря, вещь относительная. Искусство – это не спорт, где все поддается точному измерению: кто быстрее, кто выше, кто дальше. Когда теннисист, скажем, выигрывает кубок Уимблдона – тут все понятно. Но как измерить качество в музыке? Каковы критерии качества, кто их определяет? И тут мы вступаем на довольно зыбкую почву: рейтинги составляются людьми, имеющими субъективное мнение. Поэтому в любом рейтинге присутствует конъюнктурный момент. Но если опрос мнений достаточно широк, в принципе, можно в конце концов получить объективный результат. Подобные рейтинги, как правило, выражают международное мнение мирового музыкального сообщества и отражают некую конфигурацию сил и влияний, сложившихся на данный момент в музыкальной жизни.
Конечно, сами музыканты всегда знают, кто из них лучший. Но в формировании общественного мнения первые скрипки играют менеджеры крупных звукозаписывающих компаний, директора ведущих фестивалей и залов. Вырисовывается некая картина, основанная на том, кто, когда и как выступил, у кого записи пользуются наибольшим спросом, кого приглашают на самые престижные фестивали.
Годами складывалась группа ведущих оркестров мира: они могут меняться местами в рейтингах, но незначительно. Скажем, в рейтинге, опубликованном летом французским журналом Le Monde de la Musique («Мир музыки»), амстердамский Concertgebouw стоит на втором месте, а на первом – Венский филармонический оркестр. В рейтинге Gramophone – наоборот. Но всегда существовала группа оркестров-лидеров. Во французском рейтинге эта группа составлена из десяти ведущих европейских оркестров. В английском – из двадцати, причем учитываются и американские оркестры.
– Но по какому принципу составляются рейтинги? Скажем, ведущий музыкальный критик The Finanсial Times составляет рейтинг 10 лучших оркестров мира сообразно лишь своему вкусу и разумению?
– О, рейтинг Gramophone – совсем другое дело. Это ведущий журнал, номер один в мире, обозревающий рынок CD. И его рейтинг основан на широком опросе критиков из разных стран: Швейцарии, Англии, Америки. Формируется большое жюри, оно выставляет баллы, или каждый член жюри отвечает на вопросы анкеты – я не знаю точной процедуры. По такому же принципу определяет ежегодных лауреатов журнал Musical America – это своего рода музыкальный «Оскар».
В рейтингах учитываются все параметры: качество последних записей, качество звука и его эволюция, в каком направлении оркестр развивается. Есть ли позитивные сдвиги, или оркестр стоит на месте. Рейтинг Gramophone считается одним из самых репрезентативных, поэтому попасть в него – очень важно. От этого зависит подтверждение статуса коллектива, в какой-то степени – размер его гонораров, частота приглашений на ведущие фестивали, спрос на записи, да и спонсорские пожертвования. Лучшие оркестры могут рассчитывать на самые высокооплачиваемые гастроли в пик «высокого» концертного сезона.
– Расскажите об успехах вашего второго оркестра – Баварского радио.
– В оба рейтинга – английский и французский – попал и оркестр Баварского радио. Во французском рейтинге он стоит на пятом месте, а в английском – на шестом. Перед ним, на четвертом месте, – London Symphony Orchestra, руководимый Валерием Гергиевым, и Chicago Symphony Orchestra – на пятом.
– Попадал ли оркестр Баварского радио в эти списки до вашего прихода на пост руководителя?
– Честно говоря, не знаю. Рейтинги составляются далеко не каждый год. Помню, когда опубликовали список, мы были в Лондоне на гастролях, и вокруг только и разговоров было, что оркестр Баварского радио оказался на пятом месте.
Но надо понимать, что положение лидера ко многому обязывает: нужно держать марку. Это большой стимул – и громадная ответственность. Оправдать звание, удержаться в списке, повысить показатели. А когда ты оказываешься на первой строчке – это страшновато. Представляете, теперь оркестр Concertgebouw будет выезжать на гастроли в звании «Первый оркестр мира»? Надо же соответствовать!
– Несомненно, этот прорыв стал возможен благодаря вам и вашей работе с коллективом…
– Думаю, я только подхватил и развил тенденцию, которая зарождалась внутри оркестра еще до меня. Ведь многие годы оркестр Concertgebouw прочно держался на третьей строчке мировых рейтингов. В последние годы оркестру удалось вернуть его уникальный звук, который узнается сразу: красивый, мягкий, благородный. Музыканты оркестра создают изумительно музыкальную атмосферу, играют предельно выразительно, идеально передавая характер, образ исполняемой музыки. Они воспитаны на Малере и Брукнере – это очень развивает. Играют старинную музыку и современную – словом, открыты всему. Не забудем, ведь именно в Голландии зародилось мощное движение аутентичного исполнительства. Теперь голландские музыканты даже академического направления демонстрируют потрясающую культуру звука и понимание стиля.
Оркестр Баварского радио по-своему великолепен. Я считаю, он заслужил более высокое место в рейтинге. Говорю объективно, а не потому, что это мой оркестр. Многие годы коллектив выступал только в родном Мюнхене, изредка выезжал на гастроли по Германии, в небольшие города. Оркестр много записывался – все-таки радийный коллектив, записи считаются приоритетным направлением деятельности. При мне оркестр вышел из студии: его начали замечать в мире. Мы предприняли ряд успешных гастрольных турне, проехались по всем крупнейшим европейским фестивалям – и везде оркестр восхищал публику высочайшим классом игры, все просто заахали и заохали. Оркестр начинает «просыпаться», играет с невероятной спонтанностью. Недаром «баварцев» обожал Леонард Бернстайн.
В начале апреля у нас запланированы гастроли в Москве и в Петербурге. Правда, возникли трудности с приездом «баварцев» в мой родной город. Но я надеюсь, нам удастся их преодолеть и все-таки выступить в Питере – тогда наша публика сама сможет убедиться в том, какой это потрясающий оркестр.
Беседу вела Гюляра Садых-заде
– Рейтинги в искусстве, вообще говоря, вещь относительная. Искусство – это не спорт, где все поддается точному измерению: кто быстрее, кто выше, кто дальше. Когда теннисист, скажем, выигрывает кубок Уимблдона – тут все понятно. Но как измерить качество в музыке? Каковы критерии качества, кто их определяет? И тут мы вступаем на довольно зыбкую почву: рейтинги составляются людьми, имеющими субъективное мнение. Поэтому в любом рейтинге присутствует конъюнктурный момент. Но если опрос мнений достаточно широк, в принципе, можно в конце концов получить объективный результат. Подобные рейтинги, как правило, выражают международное мнение мирового музыкального сообщества и отражают некую конфигурацию сил и влияний, сложившихся на данный момент в музыкальной жизни.
Конечно, сами музыканты всегда знают, кто из них лучший. Но в формировании общественного мнения первые скрипки играют менеджеры крупных звукозаписывающих компаний, директора ведущих фестивалей и залов. Вырисовывается некая картина, основанная на том, кто, когда и как выступил, у кого записи пользуются наибольшим спросом, кого приглашают на самые престижные фестивали.
Годами складывалась группа ведущих оркестров мира: они могут меняться местами в рейтингах, но незначительно. Скажем, в рейтинге, опубликованном летом французским журналом Le Monde de la Musique («Мир музыки»), амстердамский Concertgebouw стоит на втором месте, а на первом – Венский филармонический оркестр. В рейтинге Gramophone – наоборот. Но всегда существовала группа оркестров-лидеров. Во французском рейтинге эта группа составлена из десяти ведущих европейских оркестров. В английском – из двадцати, причем учитываются и американские оркестры.
– Но по какому принципу составляются рейтинги? Скажем, ведущий музыкальный критик The Finanсial Times составляет рейтинг 10 лучших оркестров мира сообразно лишь своему вкусу и разумению?
– О, рейтинг Gramophone – совсем другое дело. Это ведущий журнал, номер один в мире, обозревающий рынок CD. И его рейтинг основан на широком опросе критиков из разных стран: Швейцарии, Англии, Америки. Формируется большое жюри, оно выставляет баллы, или каждый член жюри отвечает на вопросы анкеты – я не знаю точной процедуры. По такому же принципу определяет ежегодных лауреатов журнал Musical America – это своего рода музыкальный «Оскар».
В рейтингах учитываются все параметры: качество последних записей, качество звука и его эволюция, в каком направлении оркестр развивается. Есть ли позитивные сдвиги, или оркестр стоит на месте. Рейтинг Gramophone считается одним из самых репрезентативных, поэтому попасть в него – очень важно. От этого зависит подтверждение статуса коллектива, в какой-то степени – размер его гонораров, частота приглашений на ведущие фестивали, спрос на записи, да и спонсорские пожертвования. Лучшие оркестры могут рассчитывать на самые высокооплачиваемые гастроли в пик «высокого» концертного сезона.
– Расскажите об успехах вашего второго оркестра – Баварского радио.
– В оба рейтинга – английский и французский – попал и оркестр Баварского радио. Во французском рейтинге он стоит на пятом месте, а в английском – на шестом. Перед ним, на четвертом месте, – London Symphony Orchestra, руководимый Валерием Гергиевым, и Chicago Symphony Orchestra – на пятом.
– Попадал ли оркестр Баварского радио в эти списки до вашего прихода на пост руководителя?
– Честно говоря, не знаю. Рейтинги составляются далеко не каждый год. Помню, когда опубликовали список, мы были в Лондоне на гастролях, и вокруг только и разговоров было, что оркестр Баварского радио оказался на пятом месте.
Но надо понимать, что положение лидера ко многому обязывает: нужно держать марку. Это большой стимул – и громадная ответственность. Оправдать звание, удержаться в списке, повысить показатели. А когда ты оказываешься на первой строчке – это страшновато. Представляете, теперь оркестр Concertgebouw будет выезжать на гастроли в звании «Первый оркестр мира»? Надо же соответствовать!
– Несомненно, этот прорыв стал возможен благодаря вам и вашей работе с коллективом…
– Думаю, я только подхватил и развил тенденцию, которая зарождалась внутри оркестра еще до меня. Ведь многие годы оркестр Concertgebouw прочно держался на третьей строчке мировых рейтингов. В последние годы оркестру удалось вернуть его уникальный звук, который узнается сразу: красивый, мягкий, благородный. Музыканты оркестра создают изумительно музыкальную атмосферу, играют предельно выразительно, идеально передавая характер, образ исполняемой музыки. Они воспитаны на Малере и Брукнере – это очень развивает. Играют старинную музыку и современную – словом, открыты всему. Не забудем, ведь именно в Голландии зародилось мощное движение аутентичного исполнительства. Теперь голландские музыканты даже академического направления демонстрируют потрясающую культуру звука и понимание стиля.
Оркестр Баварского радио по-своему великолепен. Я считаю, он заслужил более высокое место в рейтинге. Говорю объективно, а не потому, что это мой оркестр. Многие годы коллектив выступал только в родном Мюнхене, изредка выезжал на гастроли по Германии, в небольшие города. Оркестр много записывался – все-таки радийный коллектив, записи считаются приоритетным направлением деятельности. При мне оркестр вышел из студии: его начали замечать в мире. Мы предприняли ряд успешных гастрольных турне, проехались по всем крупнейшим европейским фестивалям – и везде оркестр восхищал публику высочайшим классом игры, все просто заахали и заохали. Оркестр начинает «просыпаться», играет с невероятной спонтанностью. Недаром «баварцев» обожал Леонард Бернстайн.
В начале апреля у нас запланированы гастроли в Москве и в Петербурге. Правда, возникли трудности с приездом «баварцев» в мой родной город. Но я надеюсь, нам удастся их преодолеть и все-таки выступить в Питере – тогда наша публика сама сможет убедиться в том, какой это потрясающий оркестр.
Беседу вела Гюляра Садых-заде
