Культура
Рутгер Хауэр: «Любовь – это собака из преисподней»
05 февраля
Рутгер Хауэр, актер высочайшего класса, провел в Питере неделю, снимаясь в российской приключенческой ленте «Пятая казнь». Капризности и излишней звездности в нем не наблюдалось. Расточал улыбки и истово готовился к съемкам.
– Рутгер, вы по происхождению голландец, успех к вам пришел, когда вы снялись в фильме голландского режиссера Пола Верховена «Турецкие сладости». После размолвки с Верховеном вы уехали в США. Как вас встретил Голливуд?
– Я был молодой и сразу получил роль. То есть через две недели, как я появился в Голливуде, со мной стал работать агент, который вел все переговоры насчет съемок. Я еще даже не начал сниматься, когда мне сообщили, что дела идут не очень. Но поскольку у меня был агент, то я получил 50 тысяч за то, что ничего не сделал. Это были самые большие деньги, которые я имел до сих пор в жизни. И тогда я решил: может, всерьез задуматься над тем, чтобы остаться в Голливуде? Может, у меня есть шанс? Я получил предложение сняться с Сильвестром Сталлоне в «Ночных ястребах», что прибавило мне популярности в Америке. Это со стороны кажется, что все тяжело в Голливуде. Отнюдь нет.
– Вы не впервые снимаетесь в России. У вас был опыт в картине Василия Чигинского «Зеркальные войны. Отражение первое». Каковы ваши впечатления от этой работы?
– Если здесь, в картине «Пятая казнь», у меня главная роль, то в «Зеркальных войнах» у меня был небольшой эпизод. Все проходило достаточно весело. Но в сегодняшней российской картине мне работать интереснее.
– Долго пришлось уговаривать, чтобы вы снялись у мало кому известного режиссера Александра Якимчука?
– Довольно долго. Мне хотелось удостовериться, что это будет качественное кино. Я искал информацию про Александра в интернете. Посмотрел все бои Федора Емельяненко по You Tube. И уже одно это убедило меня, что можно рискнуть сняться в фильме, где будет играть спортсмен такого высокого ранга. Наверное, я хотел бы чаще сниматься в русских фильмах. Мне интересна ваша страна, о которой я действительно мало что знаю. Я никогда не был в Санкт-Петербурге. И я очень рад, что приехал именно зимой, когда снег. Хотел бы здесь покататься на коньках.
– На ваш взгляд, есть различия в создании кино в Америке и Голландии? Теперь вы можете сравнить и с Россией – что скажете о русской школе и организации кинопроизводства здесь?
– Когда дело доходит до творчества, создатели кинофильмов везде говорят на одном и том же языке. Наша работа одинакова, хотя и в разных концах мира. Большинство вещей зависит от режиссера. Но судить о российской киноиндустрии я сегодня не могу – я слишком мало ее знаю. Могу только сказать, что с режиссером Александром Якимчуком мне комфортно работать, он мне успел понравиться за очень короткое время.
– Когда вы прочитали сценарий «Пятая казнь», вы сразу согласились с трактовкой своего персонажа – фармацевтического магната, доктора Зла?
– Нет, не сразу, я основательно посидел со сценарием, многое исправил, внес какие-то детали, придумал историю для моего героя. Без этого я не могу сниматься ни в одном фильме – это важнейшая составляющая моей профессии. Иначе мои образы на экране предстанут перед зрителями неубедительными.
– Вы часто играете героев отрицательных – неких патологических типов, откровенных злодеев. Не отражается ли этот негатив на вашей карме?
– Нет, я всегда знаю, что это только игра. И я не перехожу опасную грань. Я как бы гуляю между внутренним планом и внешним. Зрителю кажется, что он на экране видит хоть и актера, но уже полностью перевоплощенного в откровенного злодея. А я уже остановился, я знаю, что дальше не пойду. И в этом разница между мной и вами. И потом, мои отрицательные персонажи не всегда плохие. Люди не могут быть только хорошими или только плохими, в них часто борется добро и зло. Кстати, мой самый любимый герой – это робот в фильме «Бегущий по лезвию». Он превратился в падшего ангела, но не по своей воле.
– А хотели бы сыграть комическую роль?
– Почему бы и нет, но меня режиссеры не видят в такой роли. Видимо, потому, что не знают, что я могу это сделать хорошо. Ни зрители, ни режиссеры не думают обо мне в этом ключе.
– По образованию вы актер театральный. Но знаю, что покончили с театром еще в молодости. Случались у вас какие-то возвраты в театр? И насколько вам, как актеру, это интересно?
– В жизни я, как зритель, предпочитаю сходить в кино, а не на спектакль. Я покинул театр, когда открыл для себя кино. Я ощутил себя в кино как дома, и до сих пор это ощущение живет в моей крови. На сцене же я чувствую себя некомпетентным и скромным, и даже несколько скованным, как бы странно это ни звучало.
– Вы человек отчаянный, судя по вашим шагам в юности, – в 15 лет уплыли на корабле своего деда, путешествовали, отправились в армию, работали автомойщиком, плотником. Вы убегали от профессии? Или подсознательно понимали, что это все пригодится в актерской карьере?
– Я открыл для себя, что мир простирается гораздо дальше, чем границы моей страны. Это меня научило чувствовать себя гражданином мира уже в том, раннем, возрасте. Я осознаю, что меня это приготовило к жизни, полной путешествий. И к ее красотам. Есть такое великое постижение, которое исходит из видения вещей такими, какими они на самом деле являются, а не такими, какими тебе их рисуют люди вокруг. Вот это мне нравится.
– Как часто вы выполняли свои трюки сами? Как в «Попутчике».
– Много раз. Это больно.
– Но вам нравилось?
– Безусловно. Но когда тебе 65, мышцы, кости и мозги не такие гибкие. Поэтому намного мудрее поручать такие вещи делать тем, кто это сегодня умеет гораздо лучше тебя.
– Какая культура вам ближе, в какой стране?
– Мне нравится разнообразие обществ, рас, религий, цветов кожи. Мне интересны разные культуры. Я восхищаюсь великолепием природы и множеством запахов. Обожаю Cirque du Soleil. Может быть, потому, что пять лет до своей кинокарьеры я работал в театре пантомимы, где не важны язык и национальная принадлежность, мне импонирует такое понятие, как актер без границ.
– Если бы не стали актером, то кем бы еще могли состояться в жизни? Говорят, вы выращиваете цветы и клубнику...
– Нет, садовником я вряд ли бы стал. Но ветеринаром – вполне возможно. Я люблю животных.
– Что для вас любовь?
– Любовь — это собака из преисподней, но довольно милая.
Беседовала Елена Добрякова
– Рутгер, вы по происхождению голландец, успех к вам пришел, когда вы снялись в фильме голландского режиссера Пола Верховена «Турецкие сладости». После размолвки с Верховеном вы уехали в США. Как вас встретил Голливуд?
– Я был молодой и сразу получил роль. То есть через две недели, как я появился в Голливуде, со мной стал работать агент, который вел все переговоры насчет съемок. Я еще даже не начал сниматься, когда мне сообщили, что дела идут не очень. Но поскольку у меня был агент, то я получил 50 тысяч за то, что ничего не сделал. Это были самые большие деньги, которые я имел до сих пор в жизни. И тогда я решил: может, всерьез задуматься над тем, чтобы остаться в Голливуде? Может, у меня есть шанс? Я получил предложение сняться с Сильвестром Сталлоне в «Ночных ястребах», что прибавило мне популярности в Америке. Это со стороны кажется, что все тяжело в Голливуде. Отнюдь нет.
– Вы не впервые снимаетесь в России. У вас был опыт в картине Василия Чигинского «Зеркальные войны. Отражение первое». Каковы ваши впечатления от этой работы?
– Если здесь, в картине «Пятая казнь», у меня главная роль, то в «Зеркальных войнах» у меня был небольшой эпизод. Все проходило достаточно весело. Но в сегодняшней российской картине мне работать интереснее.
– Долго пришлось уговаривать, чтобы вы снялись у мало кому известного режиссера Александра Якимчука?
– Довольно долго. Мне хотелось удостовериться, что это будет качественное кино. Я искал информацию про Александра в интернете. Посмотрел все бои Федора Емельяненко по You Tube. И уже одно это убедило меня, что можно рискнуть сняться в фильме, где будет играть спортсмен такого высокого ранга. Наверное, я хотел бы чаще сниматься в русских фильмах. Мне интересна ваша страна, о которой я действительно мало что знаю. Я никогда не был в Санкт-Петербурге. И я очень рад, что приехал именно зимой, когда снег. Хотел бы здесь покататься на коньках.
– На ваш взгляд, есть различия в создании кино в Америке и Голландии? Теперь вы можете сравнить и с Россией – что скажете о русской школе и организации кинопроизводства здесь?
– Когда дело доходит до творчества, создатели кинофильмов везде говорят на одном и том же языке. Наша работа одинакова, хотя и в разных концах мира. Большинство вещей зависит от режиссера. Но судить о российской киноиндустрии я сегодня не могу – я слишком мало ее знаю. Могу только сказать, что с режиссером Александром Якимчуком мне комфортно работать, он мне успел понравиться за очень короткое время.
– Когда вы прочитали сценарий «Пятая казнь», вы сразу согласились с трактовкой своего персонажа – фармацевтического магната, доктора Зла?
– Нет, не сразу, я основательно посидел со сценарием, многое исправил, внес какие-то детали, придумал историю для моего героя. Без этого я не могу сниматься ни в одном фильме – это важнейшая составляющая моей профессии. Иначе мои образы на экране предстанут перед зрителями неубедительными.
– Вы часто играете героев отрицательных – неких патологических типов, откровенных злодеев. Не отражается ли этот негатив на вашей карме?
– Нет, я всегда знаю, что это только игра. И я не перехожу опасную грань. Я как бы гуляю между внутренним планом и внешним. Зрителю кажется, что он на экране видит хоть и актера, но уже полностью перевоплощенного в откровенного злодея. А я уже остановился, я знаю, что дальше не пойду. И в этом разница между мной и вами. И потом, мои отрицательные персонажи не всегда плохие. Люди не могут быть только хорошими или только плохими, в них часто борется добро и зло. Кстати, мой самый любимый герой – это робот в фильме «Бегущий по лезвию». Он превратился в падшего ангела, но не по своей воле.
– А хотели бы сыграть комическую роль?
– Почему бы и нет, но меня режиссеры не видят в такой роли. Видимо, потому, что не знают, что я могу это сделать хорошо. Ни зрители, ни режиссеры не думают обо мне в этом ключе.
– По образованию вы актер театральный. Но знаю, что покончили с театром еще в молодости. Случались у вас какие-то возвраты в театр? И насколько вам, как актеру, это интересно?
– В жизни я, как зритель, предпочитаю сходить в кино, а не на спектакль. Я покинул театр, когда открыл для себя кино. Я ощутил себя в кино как дома, и до сих пор это ощущение живет в моей крови. На сцене же я чувствую себя некомпетентным и скромным, и даже несколько скованным, как бы странно это ни звучало.
– Вы человек отчаянный, судя по вашим шагам в юности, – в 15 лет уплыли на корабле своего деда, путешествовали, отправились в армию, работали автомойщиком, плотником. Вы убегали от профессии? Или подсознательно понимали, что это все пригодится в актерской карьере?
– Я открыл для себя, что мир простирается гораздо дальше, чем границы моей страны. Это меня научило чувствовать себя гражданином мира уже в том, раннем, возрасте. Я осознаю, что меня это приготовило к жизни, полной путешествий. И к ее красотам. Есть такое великое постижение, которое исходит из видения вещей такими, какими они на самом деле являются, а не такими, какими тебе их рисуют люди вокруг. Вот это мне нравится.
– Как часто вы выполняли свои трюки сами? Как в «Попутчике».
– Много раз. Это больно.
– Но вам нравилось?
– Безусловно. Но когда тебе 65, мышцы, кости и мозги не такие гибкие. Поэтому намного мудрее поручать такие вещи делать тем, кто это сегодня умеет гораздо лучше тебя.
– Какая культура вам ближе, в какой стране?
– Мне нравится разнообразие обществ, рас, религий, цветов кожи. Мне интересны разные культуры. Я восхищаюсь великолепием природы и множеством запахов. Обожаю Cirque du Soleil. Может быть, потому, что пять лет до своей кинокарьеры я работал в театре пантомимы, где не важны язык и национальная принадлежность, мне импонирует такое понятие, как актер без границ.
– Если бы не стали актером, то кем бы еще могли состояться в жизни? Говорят, вы выращиваете цветы и клубнику...
– Нет, садовником я вряд ли бы стал. Но ветеринаром – вполне возможно. Я люблю животных.
– Что для вас любовь?
– Любовь — это собака из преисподней, но довольно милая.
Беседовала Елена Добрякова
