Культура
Ирина Муравьева: «Слава – это тень»
10 февраля
Ирина Муравьева почти не дает интервью, а журналистов, желавших пообщаться с ней накануне круглой даты, оказалось настолько много, что ответить на вопросы даже позвонивших по телефону она не смогла бы даже при всем желании. Однако, узнав, что «НВ» – газета петербургская, нашему корреспонденту пошла навстречу.
– Вы знаете, я хотя в Питере и не жила, очень люблю ваш город, – сказала Ирина Вадимовна. – И, если приезжаю, всегда обязательно еду в Свято-Иоанновский женский монастырь...
– К Иоанну Кронштадтскому ходят многие. Он, говорят, исполняет все желания…
– Все-все? Ну, не знаю… Я, честно говоря, не вижу в этом смысла. Мне кажется, для того чтобы что-то иметь, надо сначала хорошенько поработать, приложить усилия. А когда получаешь подарок просто так, с неба, прежде чем его принять, лучше все-таки хорошенько подумать – не к несчастью ли он?..
– Вы верите в приметы?
– Я знаю, что все в жизни не случайно. Но в приметы не верю, нет! Я же православный человек…
– О вашей религиозности сейчас много говорят. Но скажите, Ирина Вадимовна, как сочетается вера в Бога и игра на сцене, то есть – извините за это слово – лицедейство?
– Я ожидала этого вопроса… Вот произошла у меня несколько лет назад такая история. Мы с моими детьми ездили в Санаксарский монастырь паломниками. А потом – прошло совсем немного времени – после одного из спектаклей на сцену вышел молодой человек с букетом. Я его сразу узнала и даже имя его вспомнила – инок Евграфий! У меня просто все внутри задрожало, так стало стыдно, что я стою на сцене… Но что же делать? Это моя профессия. Работа, при которой мне нужно по вечерам выходить на сцену и играть.
– Вы сказали про театр. А кино?
– Артисты как птички небесные. Где им крупки посыпят, там они и клюют.
– Это, если не ошибаюсь, из Островского? Неужели до сих пор актуально?
– Сегодня, наверное, немножко не так. Теперь у нас есть все-таки возможность выбора. Главное – понимать: за все плохое, что ты вынес на сцену, ты же сам и поплатишься.
– Чем?
– Да талантом же! Вот смотрите. Время сейчас сериальное. Актерам, особенно молодым, кроме как в сериалы, бывает просто некуда идти. И чаще всего все случается по одному и тому же сценарию. Человек снялся, стал популярным – на него смотрят прохожие на улице, ему дарят цветы, у него берут интервью. Только вот никто честно не говорит, что на самом-то деле он играл неважнецки. Вот он и начинает привыкать к своей славе. А чем это заканчивается, вы знаете…
– К сожалению, мне, как журналисту, нередко приходится общаться с людьми, страдающими звездной болезнью.
– Звездная болезнь – это полная глупость! Чтобы этим не заболеть, нужно просто задать себе высокую профессиональную планку. Такую высокую, чтобы ее достигнуть можно было не одним махом, а только за долгие годы. И овладевать профессией всю жизнь. Во всяком случае, я же помню великих, с которыми имела счастье играть на одной сцене в 1960-е годы. Мне есть с чем сравнивать! Ни один из них не позволял ходить за собой толпами и носить себя на руках! Они не допускали такого, как у нас сейчас, сумасшедшего поклонения, даже притом, что их абсолютно все знали в лицо!
– Вас тоже все знают в лицо. И должно быть, это далеко не всегда приятно. Любой известный человек вынужден нести некое бремя знаменитости.
– Нет никакого бремени! Конечно, после фильма «Карнавал» я готова была провалиться сквозь землю, когда кто-то в транспорте мне улыбался и напевал: «Позвони мне, позвони». Я краснела, не знала, что делать и начинала тихо ненавидеть этого человека. Но потом поняла: он же не мне говорит: «Позвони!» Он просто отождествляет меня с образом, который я сыграла!
– Конечно, такие случаи чаще всего происходят от нашей, зрительской, бестактности. Но уж очень яркий вы создали персонаж! Уж сколько лет прошло, а его все помнят и любят.
– Ну да. Я как-то вошла в троллейбус, а там два подростка. Уставились на меня, и один другому шепчет: «Смотри, смотри! Это же та тетенька, которая играла в «Карнавале»! Только она теперь старенькая»…
– Не знаю даже, как и реагировать… Неприятно, наверное, было?
– Так они же не со зла! Люди в таких случаях не имеют в виду ничего плохого. Бывает, что ко мне подходит седовласый человек и говорит: «А я вас видел, когда вы еще играли в детском театре!» Я ему: «Вы, наверное, тогда в пятом классе учились?» А он мне: «Нет, во втором»… Это все происходит оттого, что я не стараюсь выглядеть моложе и не скрываю свой возраст.
– Вот это, кстати, удивительно для женщины, тем более для актрисы! Вы поставили меня в затруднительное положение… Я собирался поздравить вас с юбилеем в самом конце интервью, но раз уж мы заговорили про возраст…
– Честно говоря, я не люблю всякие юбилеи и совсем не собиралась все это устраивать. Я же не из шоу-бизнеса, так что эта шумиха мне погоды не сделает. Меня практически заставили!
– И правильно сделали! В общем, Ирина Вадимовна, от себя лично и от всей нашей редакции поздравляю вас с днем рождения и желаю вам исполнения всех ваших мечтаний!
– Спасибо, спасибо! Вот только я не вижу в этом никакого смысла! Зачем мечтать? Нужно что-то делать… Хотя, с другой стороны, могу сказать, что мечты тоже иногда сбываются. Это я по себе знаю. Я, еще когда была школьницей, очень хотела стать актрисой и обязательно играть в пьесах Чехова. А сегодня я играю чеховские роли в Малом театре! И вы знаете, при этом каждый раз ощущаю, что на душе делается лучше… Между прочим, именно из-за этих ролей я, например, категорически отказываюсь сниматься в рекламе.
– Извините, не вижу связи.
– Да как же! Разве я смогу вечером играть Раневскую в «Вишневом саде», если днем буду рекламировать какой-то дезодорант?!
– Вы все время говорите про театр. Но ведь известность вам принесли не спектакли, а фильмы!
– Я всегда хотела быть именно театральной артисткой. Мне кажется, что, даже если ты востребован в кино, театр нельзя бросать. В театре царит особая энергия, а в кинематографе ее нет.
– Не понял, вам не нравится сам процесс?
– Почему не нравится? Когда мы, скажем, снимали «Москва слезам не верит», это было замечательно – все время что-то придумывали и очень много смеялись. А вот увидела себя на экране – и прослезилась…
– Почему?!
– Мне стало страшно. Казалось, что я настырная, шумная, пронырливая. Ужас! Я думала, что это настоящий провал…
– Но был же «Оскар»!
– Ну, во-первых, нам такие премии в то время казались чем-то нереально далеким, как будто два микроба на Марсе награждают за что-то третьего. А во-вторых, мы вообще не надеялись, что фильм будет иметь хоть какой-то успех. И не только мы сами! Никто не надеялся! И когда это все-таки случилось, нам пришла анекдотическая поздравительная телеграмма: «Москва в слезах. Не верят».
– Кто ее послал?
– Да какое это имеет значение? Все это давно было.
– Вы пересматриваете картины, в которых играли?
– Не люблю! Это же противоестественно – смотреть на себя со стороны! Был, правда, случай, когда через много лет после того, как вышел фильм «Самая обаятельная и привлекательная», я все-таки его проглядела от первого до последнего кадра…
– Он вам тоже не нравился?
– Мне вообще становилось неудобно, если люди про него вспоминали. Казалось, очередной серый фильм ни про что. Нечто из жизни насекомых в советском КБ. Так вот. Мы были где-то на гастролях, я вернулась в гостиницу после спектакля, включила телевизор и вижу – показывают «Самую обаятельную». Дай, думаю, посмотрю. Закрыла номер на ключ, чтобы никто не увидел, что я делаю, и вдруг вижу – это же замечательный фильм!
– Конечно замечательный! Не случайно же он до сих пор всем нравится.
– Я вообще-то к таким вещам отношусь с юмором, но они все-таки вдохновляют. Это же ненормально – играть и никому не нравиться!
– А как вы относитесь к славе?
– Главное, чтобы она не была незаслуженной. И, знаете, я давно уже поняла одну вещь. Слава – это как бы твоя тень. Бежать за ней бесполезно – все равно не поймаешь. А вот если начать от нее уходить, она будет за тобой следовать. Но вообще-то я не люблю отвечать на такие вопросы. Я понимаю, что вашим читателям все это интересно, но могу сказать лишь одно: хотите узнать об актере все – просто ходите почаще в театр!
Беседовал Владимир Ермолаев
– Вы знаете, я хотя в Питере и не жила, очень люблю ваш город, – сказала Ирина Вадимовна. – И, если приезжаю, всегда обязательно еду в Свято-Иоанновский женский монастырь...
– К Иоанну Кронштадтскому ходят многие. Он, говорят, исполняет все желания…
– Все-все? Ну, не знаю… Я, честно говоря, не вижу в этом смысла. Мне кажется, для того чтобы что-то иметь, надо сначала хорошенько поработать, приложить усилия. А когда получаешь подарок просто так, с неба, прежде чем его принять, лучше все-таки хорошенько подумать – не к несчастью ли он?..
– Вы верите в приметы?
– Я знаю, что все в жизни не случайно. Но в приметы не верю, нет! Я же православный человек…
– О вашей религиозности сейчас много говорят. Но скажите, Ирина Вадимовна, как сочетается вера в Бога и игра на сцене, то есть – извините за это слово – лицедейство?
– Я ожидала этого вопроса… Вот произошла у меня несколько лет назад такая история. Мы с моими детьми ездили в Санаксарский монастырь паломниками. А потом – прошло совсем немного времени – после одного из спектаклей на сцену вышел молодой человек с букетом. Я его сразу узнала и даже имя его вспомнила – инок Евграфий! У меня просто все внутри задрожало, так стало стыдно, что я стою на сцене… Но что же делать? Это моя профессия. Работа, при которой мне нужно по вечерам выходить на сцену и играть.
– Вы сказали про театр. А кино?
– Артисты как птички небесные. Где им крупки посыпят, там они и клюют.
– Это, если не ошибаюсь, из Островского? Неужели до сих пор актуально?
– Сегодня, наверное, немножко не так. Теперь у нас есть все-таки возможность выбора. Главное – понимать: за все плохое, что ты вынес на сцену, ты же сам и поплатишься.
– Чем?
– Да талантом же! Вот смотрите. Время сейчас сериальное. Актерам, особенно молодым, кроме как в сериалы, бывает просто некуда идти. И чаще всего все случается по одному и тому же сценарию. Человек снялся, стал популярным – на него смотрят прохожие на улице, ему дарят цветы, у него берут интервью. Только вот никто честно не говорит, что на самом-то деле он играл неважнецки. Вот он и начинает привыкать к своей славе. А чем это заканчивается, вы знаете…
– К сожалению, мне, как журналисту, нередко приходится общаться с людьми, страдающими звездной болезнью.
– Звездная болезнь – это полная глупость! Чтобы этим не заболеть, нужно просто задать себе высокую профессиональную планку. Такую высокую, чтобы ее достигнуть можно было не одним махом, а только за долгие годы. И овладевать профессией всю жизнь. Во всяком случае, я же помню великих, с которыми имела счастье играть на одной сцене в 1960-е годы. Мне есть с чем сравнивать! Ни один из них не позволял ходить за собой толпами и носить себя на руках! Они не допускали такого, как у нас сейчас, сумасшедшего поклонения, даже притом, что их абсолютно все знали в лицо!
– Вас тоже все знают в лицо. И должно быть, это далеко не всегда приятно. Любой известный человек вынужден нести некое бремя знаменитости.
– Нет никакого бремени! Конечно, после фильма «Карнавал» я готова была провалиться сквозь землю, когда кто-то в транспорте мне улыбался и напевал: «Позвони мне, позвони». Я краснела, не знала, что делать и начинала тихо ненавидеть этого человека. Но потом поняла: он же не мне говорит: «Позвони!» Он просто отождествляет меня с образом, который я сыграла!
– Конечно, такие случаи чаще всего происходят от нашей, зрительской, бестактности. Но уж очень яркий вы создали персонаж! Уж сколько лет прошло, а его все помнят и любят.
– Ну да. Я как-то вошла в троллейбус, а там два подростка. Уставились на меня, и один другому шепчет: «Смотри, смотри! Это же та тетенька, которая играла в «Карнавале»! Только она теперь старенькая»…
– Не знаю даже, как и реагировать… Неприятно, наверное, было?
– Так они же не со зла! Люди в таких случаях не имеют в виду ничего плохого. Бывает, что ко мне подходит седовласый человек и говорит: «А я вас видел, когда вы еще играли в детском театре!» Я ему: «Вы, наверное, тогда в пятом классе учились?» А он мне: «Нет, во втором»… Это все происходит оттого, что я не стараюсь выглядеть моложе и не скрываю свой возраст.
– Вот это, кстати, удивительно для женщины, тем более для актрисы! Вы поставили меня в затруднительное положение… Я собирался поздравить вас с юбилеем в самом конце интервью, но раз уж мы заговорили про возраст…
– Честно говоря, я не люблю всякие юбилеи и совсем не собиралась все это устраивать. Я же не из шоу-бизнеса, так что эта шумиха мне погоды не сделает. Меня практически заставили!
– И правильно сделали! В общем, Ирина Вадимовна, от себя лично и от всей нашей редакции поздравляю вас с днем рождения и желаю вам исполнения всех ваших мечтаний!
– Спасибо, спасибо! Вот только я не вижу в этом никакого смысла! Зачем мечтать? Нужно что-то делать… Хотя, с другой стороны, могу сказать, что мечты тоже иногда сбываются. Это я по себе знаю. Я, еще когда была школьницей, очень хотела стать актрисой и обязательно играть в пьесах Чехова. А сегодня я играю чеховские роли в Малом театре! И вы знаете, при этом каждый раз ощущаю, что на душе делается лучше… Между прочим, именно из-за этих ролей я, например, категорически отказываюсь сниматься в рекламе.
– Извините, не вижу связи.
– Да как же! Разве я смогу вечером играть Раневскую в «Вишневом саде», если днем буду рекламировать какой-то дезодорант?!
– Вы все время говорите про театр. Но ведь известность вам принесли не спектакли, а фильмы!
– Я всегда хотела быть именно театральной артисткой. Мне кажется, что, даже если ты востребован в кино, театр нельзя бросать. В театре царит особая энергия, а в кинематографе ее нет.
– Не понял, вам не нравится сам процесс?
– Почему не нравится? Когда мы, скажем, снимали «Москва слезам не верит», это было замечательно – все время что-то придумывали и очень много смеялись. А вот увидела себя на экране – и прослезилась…
– Почему?!
– Мне стало страшно. Казалось, что я настырная, шумная, пронырливая. Ужас! Я думала, что это настоящий провал…
– Но был же «Оскар»!
– Ну, во-первых, нам такие премии в то время казались чем-то нереально далеким, как будто два микроба на Марсе награждают за что-то третьего. А во-вторых, мы вообще не надеялись, что фильм будет иметь хоть какой-то успех. И не только мы сами! Никто не надеялся! И когда это все-таки случилось, нам пришла анекдотическая поздравительная телеграмма: «Москва в слезах. Не верят».
– Кто ее послал?
– Да какое это имеет значение? Все это давно было.
– Вы пересматриваете картины, в которых играли?
– Не люблю! Это же противоестественно – смотреть на себя со стороны! Был, правда, случай, когда через много лет после того, как вышел фильм «Самая обаятельная и привлекательная», я все-таки его проглядела от первого до последнего кадра…
– Он вам тоже не нравился?
– Мне вообще становилось неудобно, если люди про него вспоминали. Казалось, очередной серый фильм ни про что. Нечто из жизни насекомых в советском КБ. Так вот. Мы были где-то на гастролях, я вернулась в гостиницу после спектакля, включила телевизор и вижу – показывают «Самую обаятельную». Дай, думаю, посмотрю. Закрыла номер на ключ, чтобы никто не увидел, что я делаю, и вдруг вижу – это же замечательный фильм!
– Конечно замечательный! Не случайно же он до сих пор всем нравится.
– Я вообще-то к таким вещам отношусь с юмором, но они все-таки вдохновляют. Это же ненормально – играть и никому не нравиться!
– А как вы относитесь к славе?
– Главное, чтобы она не была незаслуженной. И, знаете, я давно уже поняла одну вещь. Слава – это как бы твоя тень. Бежать за ней бесполезно – все равно не поймаешь. А вот если начать от нее уходить, она будет за тобой следовать. Но вообще-то я не люблю отвечать на такие вопросы. Я понимаю, что вашим читателям все это интересно, но могу сказать лишь одно: хотите узнать об актере все – просто ходите почаще в театр!
Беседовал Владимир Ермолаев
