Культура
Валерий Леонтьев: «Заставляя себя работать, я пересиливаю лень»
19 мартa
Поразительную и до конца не объяснимую любовь испытывает Валерий Леонтьев к нашему городу и питерским зрителям. Хоть живет в Москве и на Майами, но день рождения вот уже в течение двадцати лет подряд отмечает на сцене БКЗ «Октябрьский».
– Валерий Яковлевич, когда посмотришь на ваш гастрольный график, такое ощущение, что имеешь дело с Димой Биланом или Сергеем Лазаревым, то есть с молодым, горячим гастролером… Певцы вашего поколения так много не гастролируют!
– У меня с годами выработался свой график, удобный мне и комфортный. Можно сказать, вахтовый метод. Два месяца плотно работаешь, потом – на Майами, на отдых (у Леонтьева на Майами – дом, жена. – Прим. авт.). Но для того, чтобы долго быть за границей, надо плотно здесь поработать. Говорю сейчас не только о себе, а о своем большом коллективе музыкантов, танцовщиков, технических служб – нужно всех накормить, всех содержать. Ну и себе на черный день что-то отложить…
– Может быть, вы просто работоголик?
– Вот уж нет! Я всегда удивлялся, когда мне говорили: «Ой, трудяга так трудяга!» – потому что на самом деле ленивей меня редко кого встретишь. Предложений много, но, как подумаешь, что надо подниматься с дивана, куда-то отправляться, махнешь рукой… Заставляя себя работать, я пересиливаю лень. Это способ преодоления. Начинаешь пахать и до такой степени борешься с ленью, что вокруг начинают говорить: «Он трудоголик!» Но настоящее блаженство для «работоголика» Леонтьева – просто ничего не делать. Даже не думать ни о чем…
– Четыре года назад вы бросили курить! Об этом много писали… Но, говорят, вы снова взялись за старое?
– Нет-нет, держусь в рамках, с тех пор не пробовал. Дышать стало легче. «Дыхалка» (то есть бронхи, легкие, трахея) освободилась от постоянной никотиновой атаки, и теперь мне легче дышать на концерте, легче подниматься по лестнице и так далее.
Под моим влиянием и Светка бросала, и Сережка бросал, и Паша (ребята из команды Леонтьева. – Прим. авт.). Все себя помучили-помучили, но потом вернулись к сигаретам. Я же – нет. Но это мне стоило нескольких явно лишних килограммов. Когда я курил, то у меня был стабильный, легкий вес. Правильный для меня. А теперь так трудно убрать «излишки», потому что надо же что-то кушать. Кстати, поклонницы на сцену и за кулисы мне не только цветы, игрушки и книжки приносят, но и продукты питания. Дамам всю жизнь почему-то хотелось меня накормить.
– Пенсионного возраста вы достигли только сегодня, но в прессе мелькнула информация, что Леонтьев, оказывается, уже получает пенсию.
– Да, по выработке стажа, как вокалист. Я же отпел положенные 35 лет.
– И какая у вас пенсия?
– Знаю, что небольшая, но не могу сказать, какая именно, потому что на руки не получаю. Она где-то копится. На черный день…
– Вы можете вспомнить себя десятилетним?
– Нет, не получается.
– А каким были в двадцать?
– Романтическим, восторженным. В двадцать почти все происходит впервые.
– Пойдем дальше: Леонтьев в 30 лет?
– В этом возрасте тоже многое случилось в первый раз. Первые ТВ-съемки, встречи с профессиональными композиторами, поэтами.
– В сорок что происходило?
– Ощущений с грифом «впервые» становилось все меньше. Это главный негатив возраста. Не считая физических болячек. Романтическая пена первых лет осела. Я уже больше 35 лет на сцене. Пора разобраться, что к чему, зачем и почем… Жизнь наша до смешного коротка. Всякий из нас, едва вступивший, прямо скажем, в неравный поединок со временем, заранее уведомлен, что он проиграет. И фраза «Человек – венец творения!» звучит со злой иронией. Ведь «венец творения» к тридцати едва набирается ума, в пятьдесят скручен болезнями, а не за горами прогрессирующее слабоумие. Ужасно обидно, что на этом спринтерском отрезке не успеваешь реализовать то, что в тебе заложено.
– Бывали такие ситуации, когда ваша жизнь, как говорится, висела на волоске?
– В свое время мне довелось выступать в Афганистане. Как говорится, в условиях, приближенных к боевым. Одна группа прилетает, и они передают по связи: «Не начинайте концерт! Мы опаздываем!» Другая, наоборот, должна уйти в бой – так они требуют: «Начинайте! Мы, может, не вернемся!» Один раз пришел офицер, вот так сел на стол и рукой перед лицом мне: «Ты должен петь! Мы только что потеряли в бою четверых парней! Ты должен!» Так и выступали без конца. По горячим точкам нас на вертолетах перебрасывали. Пилот ведет машину и, когда пролетаем над населенным пунктом, спокойно так говорит нам: «Там пулемет свободный, стреляйте, поливайте очередями». Мы в шоке: «Зачем?» – «Иначе – по нам!» Доводилось нам стрелять и трассирующими пулями, тепловыми снарядами-ловушками. Помню, моя костюмерша Юлька любила из пулемета строчить – как заляжет, не оттащишь! Ну, прямо Юлька-пулеметчица!
Однажды на тех горячих афганских гастролях мы с женой Люсей решили отдохнуть на пляже. Встали пораньше и пошли загорать. Провалялись там полдня, купались. Хороший такой пляж – песочек меленький и народу ни души... А когда вернулись, нас караульный спрашивает: «Где были?» Как услышал, что на пляже, аж за голову схватился. «Он же заминирован!» – заорал. Мы рты пооткрывали!
– Правда, что один ваш поклонник-коллекционер несколько лет назад собрал все ваши записи, «вычистил», отцифровал, но бокс-сборник ваших песен так и не появился… Где же они?
– У меня в шкафу лежат. Это вам лучше мой продюсер объяснит, почему нереально выпустить. Проблема с авторскими правами! Нужно по новой платить, спрашивать разрешение у авторов. В итоге все складывается в такую мороку и, главное, – в нереальные цифры. Для того чтобы отбить деньги, нужно так поднять цену на эту коллекцию, что она будет пылиться на прилавках. Ничего страшного, у поклонников все и так есть…
Беседовал Виктор Казаков
– Валерий Яковлевич, когда посмотришь на ваш гастрольный график, такое ощущение, что имеешь дело с Димой Биланом или Сергеем Лазаревым, то есть с молодым, горячим гастролером… Певцы вашего поколения так много не гастролируют!
– У меня с годами выработался свой график, удобный мне и комфортный. Можно сказать, вахтовый метод. Два месяца плотно работаешь, потом – на Майами, на отдых (у Леонтьева на Майами – дом, жена. – Прим. авт.). Но для того, чтобы долго быть за границей, надо плотно здесь поработать. Говорю сейчас не только о себе, а о своем большом коллективе музыкантов, танцовщиков, технических служб – нужно всех накормить, всех содержать. Ну и себе на черный день что-то отложить…
– Может быть, вы просто работоголик?
– Вот уж нет! Я всегда удивлялся, когда мне говорили: «Ой, трудяга так трудяга!» – потому что на самом деле ленивей меня редко кого встретишь. Предложений много, но, как подумаешь, что надо подниматься с дивана, куда-то отправляться, махнешь рукой… Заставляя себя работать, я пересиливаю лень. Это способ преодоления. Начинаешь пахать и до такой степени борешься с ленью, что вокруг начинают говорить: «Он трудоголик!» Но настоящее блаженство для «работоголика» Леонтьева – просто ничего не делать. Даже не думать ни о чем…
– Четыре года назад вы бросили курить! Об этом много писали… Но, говорят, вы снова взялись за старое?
– Нет-нет, держусь в рамках, с тех пор не пробовал. Дышать стало легче. «Дыхалка» (то есть бронхи, легкие, трахея) освободилась от постоянной никотиновой атаки, и теперь мне легче дышать на концерте, легче подниматься по лестнице и так далее.
Под моим влиянием и Светка бросала, и Сережка бросал, и Паша (ребята из команды Леонтьева. – Прим. авт.). Все себя помучили-помучили, но потом вернулись к сигаретам. Я же – нет. Но это мне стоило нескольких явно лишних килограммов. Когда я курил, то у меня был стабильный, легкий вес. Правильный для меня. А теперь так трудно убрать «излишки», потому что надо же что-то кушать. Кстати, поклонницы на сцену и за кулисы мне не только цветы, игрушки и книжки приносят, но и продукты питания. Дамам всю жизнь почему-то хотелось меня накормить.
– Пенсионного возраста вы достигли только сегодня, но в прессе мелькнула информация, что Леонтьев, оказывается, уже получает пенсию.
– Да, по выработке стажа, как вокалист. Я же отпел положенные 35 лет.
– И какая у вас пенсия?
– Знаю, что небольшая, но не могу сказать, какая именно, потому что на руки не получаю. Она где-то копится. На черный день…
– Вы можете вспомнить себя десятилетним?
– Нет, не получается.
– А каким были в двадцать?
– Романтическим, восторженным. В двадцать почти все происходит впервые.
– Пойдем дальше: Леонтьев в 30 лет?
– В этом возрасте тоже многое случилось в первый раз. Первые ТВ-съемки, встречи с профессиональными композиторами, поэтами.
– В сорок что происходило?
– Ощущений с грифом «впервые» становилось все меньше. Это главный негатив возраста. Не считая физических болячек. Романтическая пена первых лет осела. Я уже больше 35 лет на сцене. Пора разобраться, что к чему, зачем и почем… Жизнь наша до смешного коротка. Всякий из нас, едва вступивший, прямо скажем, в неравный поединок со временем, заранее уведомлен, что он проиграет. И фраза «Человек – венец творения!» звучит со злой иронией. Ведь «венец творения» к тридцати едва набирается ума, в пятьдесят скручен болезнями, а не за горами прогрессирующее слабоумие. Ужасно обидно, что на этом спринтерском отрезке не успеваешь реализовать то, что в тебе заложено.
– Бывали такие ситуации, когда ваша жизнь, как говорится, висела на волоске?
– В свое время мне довелось выступать в Афганистане. Как говорится, в условиях, приближенных к боевым. Одна группа прилетает, и они передают по связи: «Не начинайте концерт! Мы опаздываем!» Другая, наоборот, должна уйти в бой – так они требуют: «Начинайте! Мы, может, не вернемся!» Один раз пришел офицер, вот так сел на стол и рукой перед лицом мне: «Ты должен петь! Мы только что потеряли в бою четверых парней! Ты должен!» Так и выступали без конца. По горячим точкам нас на вертолетах перебрасывали. Пилот ведет машину и, когда пролетаем над населенным пунктом, спокойно так говорит нам: «Там пулемет свободный, стреляйте, поливайте очередями». Мы в шоке: «Зачем?» – «Иначе – по нам!» Доводилось нам стрелять и трассирующими пулями, тепловыми снарядами-ловушками. Помню, моя костюмерша Юлька любила из пулемета строчить – как заляжет, не оттащишь! Ну, прямо Юлька-пулеметчица!
Однажды на тех горячих афганских гастролях мы с женой Люсей решили отдохнуть на пляже. Встали пораньше и пошли загорать. Провалялись там полдня, купались. Хороший такой пляж – песочек меленький и народу ни души... А когда вернулись, нас караульный спрашивает: «Где были?» Как услышал, что на пляже, аж за голову схватился. «Он же заминирован!» – заорал. Мы рты пооткрывали!
– Правда, что один ваш поклонник-коллекционер несколько лет назад собрал все ваши записи, «вычистил», отцифровал, но бокс-сборник ваших песен так и не появился… Где же они?
– У меня в шкафу лежат. Это вам лучше мой продюсер объяснит, почему нереально выпустить. Проблема с авторскими правами! Нужно по новой платить, спрашивать разрешение у авторов. В итоге все складывается в такую мороку и, главное, – в нереальные цифры. Для того чтобы отбить деньги, нужно так поднять цену на эту коллекцию, что она будет пылиться на прилавках. Ничего страшного, у поклонников все и так есть…
Беседовал Виктор Казаков
