Культура
Эдгард Запашный: «Тигр не стесняется быть тигром»
21 мартa
Старший из двух известных цирковых артистов братьев Запашных – Эдгард, оказывается, многому научился у своих хищников. Прежде всего тому, что при любых обстоятельствах человек должен оставаться… человеком. Такой вот парадокс. Зато не парадокс – фэнтези-шоу, которое придумали братья (и которое покажут с 24 марта по 5 апреля в ДС «Юбилейный»). «Камелот» – это не только сказка для взрослых про вечную борьбу Добра и Зла, но и желание доказать всем нам, насколько может быть силен и интересен современный российский цирк.
– Эдгард, главные герои шоу – средневековые рыцари, борющиеся за последний оплот Добра в этом мире, город Камелот. Как я понимаю, средневековое рыцарство возникло не случайно?
– У нас в доме, который мы с братом построили год назад, есть рыцарский зал. С камином, картинами, гобеленами. Мы специально за границей заказали фигуры железных рыцарей. И кроме эстетики мы ценим рыцарство за многие присущие ему качества – героику, поклонение перед женщиной. К сожалению, мы, мужчины, сейчас, как динозавры, вымираем. И все же в наш бисексуальный век, когда уже непонятно, кто мужчина, а кто – женщина, хотелось бы, чтобы мужчина оставался рыцарем хотя бы в душе, если уж не всем дано быть рыцарями внешне.
– Вы идеализируете женщину?
– В каком-то смысле да. Хотя, увы, есть масса примеров, когда женщины были причинами войн. Среди женщин есть очень много опасных личностей, потенциальных разрушительниц. Мужчина больше склонен к авантюрам, опасностям. И, кстати, поэтому мало женщин-дрессировщиц. Женщина чаще думает, а нужно ли рисковать своей жизнью. Да и нужно ли вообще так много времени уделять чему-то, нежели семье. А профессия дрессировщика – по-настоящему очень тяжелая, занимает огромное количество времени, и зачастую приходится идти на необоснованный риск, поскольку народу хочется «хлеба и зрелищ».
– В детстве случайно не зачитывались сказками, легендами про короля Артура, рыцарей Круглого стола?
– Нет, тогда мне интереснее были мифы Древней Греции. А что касается рыцарства, то я помню, как в детстве любил бои на мечах – ломались деревянные ящики, и из досок вытачивали мечи, коробки-«шлемы» делали. И я всегда с удовольствием следил за всем, что было связано с Робин Гудом.
– Воображали себя им?
– Да нет. Я вообще никем себя не воображал. Просто получал удовольствие от того, что вот существовал такой борец за справедливость, жил в лесу, нес добро обездоленным, был честным и правдивым и в конце концов красиво погибал. Для меня он был герой номер один. А что касается мальчишеских идеалов, то я не сказал, что у меня они «развеялись»… Знаете, чему меня научили тигры? Тому, что тигр не стесняется быть тигром. Да, он может убить – такова его природа, и таким он остается до конца жизни. И если я на арене совершу ошибку, он воспользуется этим. Какую ошибку? Проигнорирую ту опасность, о которой он мне сигнализирует своим поведением: «Парень, ты зашел слишком далеко! Ты – на моей территории! Ты мне слишком доверился, а я все-таки хищник». Я не стесняюсь говорить людям правду, если мне что-то не нравится. Так хищник, которому что-то не нравится, – нападает. И вот эта правда от хищника все время напоминает мне, что человек при любых обстоятельствах должен оставаться человеком.
– Вы называете себя прагматиком, и имидж у вас – сильного мужчины, который не плачет. Оно так и есть?
– Я недавно смотрел фильм с Уиллом Смитом «Семь жизней». И признаюсь – я не заплакал, но комок к горлу подступил.
– Почему? Стыдно было?
– Нет, никакого разговора о стыде не идет. Просто я успеваю вернуться в реальность и вспомнить, что это выдуманная история. Хотя, когда вижу документальные фильмы про то, как издеваются над животными, как убивают тюленей на Северном полюсе, – я тут же переключаю. Я до сих пор не могу посмотреть фильм «Белый Бим Черное Ухо». Меня мама предупредила: «Я рыдала на этом фильме». И я знаю, что со мной случится то же самое. Его часто показывают по ТВ, но я тотчас же выключаю, просто избегаю этого фильма.
– То есть, в принципе, можете заплакать?
– Плохой пример, наверное, но я в нем сознаюсь – папа ушел из жизни год назад, и я не плакал до сих пор. Так и не смог. Мне ужасно тяжело было потерять отца – я вообще всю жизнь страшился потерять родителей. И вот это произошло. Хотя я был к этому готов – все-таки папе было 79 лет. И, когда это случилось, я видел, как плачут все: мама, моя девушка, вся семья. А я – не смог. Очень хотел, но так и не смог. Во мне все крутилось, меня душило изнутри, а выпустить из себя эту боль не получилось.
– Я знаю, что вы так хотели бы сыграть главного героя в фильме «Прирожденный убийца», что согласились бы сниматься бесплатно.
– Да, я считаю, что у меня это получится.
– Я о другом – зачем брать на себя этот негатив?
– Мне кажется, что порой человек, хорошо передавший зло, помогает людям осознавать, что это – зло. Это заслуга хорошего актера, когда зрители верят, что перед ними на экране – чудовищный маньяк, а не некий Микки-Маус, понимают, как страшно то, что убить человека так легко.
Я как-то смотрел фильм про Гитлера «Восхождение зла», один из моих любимых фильмов про войну – о том, как Шикльгрубер стал Гитлером. И еще посмотрел «Бункер» про последние дни фюрера. Гитлера сыграли два разных актера, абсолютно друг на друга не похожие, но оба настолько хорошо передали сущность своего героя, что еще больше начинаешь ненавидеть этого человека.
Недавно мне позвонили и спросили: «Как вы относитесь к инициативе Сергея Шойгу ввести уголовную ответственность для людей, заведомо пытающихся пересмотреть историю, прежде всего Второй мировой войны». Я, конечно же, ответил, что людей, которые выросли в Советском Союзе и, обладая всей информацией, делают это намеренно, надо наказывать самым суровым способом.
Я считаю, что наше поколение обязано нести эту память как можно дольше и делать все возможное, чтобы Гитлер не превратился в Микки-Мауса. Конечно, с течением времени, когда сменится несколько поколений, это не будет восприниматься так остро, так болезненно. Грань времени неизбежно стирается, и наши потомки к нацизму, к личности Гитлера будут относиться так, как мы относимся к Юлию Цезарю, Чингисхану или к Наполеону, в честь которого даже пирожное назвали.
Беседовала Елена Боброва
– Эдгард, главные герои шоу – средневековые рыцари, борющиеся за последний оплот Добра в этом мире, город Камелот. Как я понимаю, средневековое рыцарство возникло не случайно?
– У нас в доме, который мы с братом построили год назад, есть рыцарский зал. С камином, картинами, гобеленами. Мы специально за границей заказали фигуры железных рыцарей. И кроме эстетики мы ценим рыцарство за многие присущие ему качества – героику, поклонение перед женщиной. К сожалению, мы, мужчины, сейчас, как динозавры, вымираем. И все же в наш бисексуальный век, когда уже непонятно, кто мужчина, а кто – женщина, хотелось бы, чтобы мужчина оставался рыцарем хотя бы в душе, если уж не всем дано быть рыцарями внешне.
– Вы идеализируете женщину?
– В каком-то смысле да. Хотя, увы, есть масса примеров, когда женщины были причинами войн. Среди женщин есть очень много опасных личностей, потенциальных разрушительниц. Мужчина больше склонен к авантюрам, опасностям. И, кстати, поэтому мало женщин-дрессировщиц. Женщина чаще думает, а нужно ли рисковать своей жизнью. Да и нужно ли вообще так много времени уделять чему-то, нежели семье. А профессия дрессировщика – по-настоящему очень тяжелая, занимает огромное количество времени, и зачастую приходится идти на необоснованный риск, поскольку народу хочется «хлеба и зрелищ».
– В детстве случайно не зачитывались сказками, легендами про короля Артура, рыцарей Круглого стола?
– Нет, тогда мне интереснее были мифы Древней Греции. А что касается рыцарства, то я помню, как в детстве любил бои на мечах – ломались деревянные ящики, и из досок вытачивали мечи, коробки-«шлемы» делали. И я всегда с удовольствием следил за всем, что было связано с Робин Гудом.
– Воображали себя им?
– Да нет. Я вообще никем себя не воображал. Просто получал удовольствие от того, что вот существовал такой борец за справедливость, жил в лесу, нес добро обездоленным, был честным и правдивым и в конце концов красиво погибал. Для меня он был герой номер один. А что касается мальчишеских идеалов, то я не сказал, что у меня они «развеялись»… Знаете, чему меня научили тигры? Тому, что тигр не стесняется быть тигром. Да, он может убить – такова его природа, и таким он остается до конца жизни. И если я на арене совершу ошибку, он воспользуется этим. Какую ошибку? Проигнорирую ту опасность, о которой он мне сигнализирует своим поведением: «Парень, ты зашел слишком далеко! Ты – на моей территории! Ты мне слишком доверился, а я все-таки хищник». Я не стесняюсь говорить людям правду, если мне что-то не нравится. Так хищник, которому что-то не нравится, – нападает. И вот эта правда от хищника все время напоминает мне, что человек при любых обстоятельствах должен оставаться человеком.
– Вы называете себя прагматиком, и имидж у вас – сильного мужчины, который не плачет. Оно так и есть?
– Я недавно смотрел фильм с Уиллом Смитом «Семь жизней». И признаюсь – я не заплакал, но комок к горлу подступил.
– Почему? Стыдно было?
– Нет, никакого разговора о стыде не идет. Просто я успеваю вернуться в реальность и вспомнить, что это выдуманная история. Хотя, когда вижу документальные фильмы про то, как издеваются над животными, как убивают тюленей на Северном полюсе, – я тут же переключаю. Я до сих пор не могу посмотреть фильм «Белый Бим Черное Ухо». Меня мама предупредила: «Я рыдала на этом фильме». И я знаю, что со мной случится то же самое. Его часто показывают по ТВ, но я тотчас же выключаю, просто избегаю этого фильма.
– То есть, в принципе, можете заплакать?
– Плохой пример, наверное, но я в нем сознаюсь – папа ушел из жизни год назад, и я не плакал до сих пор. Так и не смог. Мне ужасно тяжело было потерять отца – я вообще всю жизнь страшился потерять родителей. И вот это произошло. Хотя я был к этому готов – все-таки папе было 79 лет. И, когда это случилось, я видел, как плачут все: мама, моя девушка, вся семья. А я – не смог. Очень хотел, но так и не смог. Во мне все крутилось, меня душило изнутри, а выпустить из себя эту боль не получилось.
– Я знаю, что вы так хотели бы сыграть главного героя в фильме «Прирожденный убийца», что согласились бы сниматься бесплатно.
– Да, я считаю, что у меня это получится.
– Я о другом – зачем брать на себя этот негатив?
– Мне кажется, что порой человек, хорошо передавший зло, помогает людям осознавать, что это – зло. Это заслуга хорошего актера, когда зрители верят, что перед ними на экране – чудовищный маньяк, а не некий Микки-Маус, понимают, как страшно то, что убить человека так легко.
Я как-то смотрел фильм про Гитлера «Восхождение зла», один из моих любимых фильмов про войну – о том, как Шикльгрубер стал Гитлером. И еще посмотрел «Бункер» про последние дни фюрера. Гитлера сыграли два разных актера, абсолютно друг на друга не похожие, но оба настолько хорошо передали сущность своего героя, что еще больше начинаешь ненавидеть этого человека.
Недавно мне позвонили и спросили: «Как вы относитесь к инициативе Сергея Шойгу ввести уголовную ответственность для людей, заведомо пытающихся пересмотреть историю, прежде всего Второй мировой войны». Я, конечно же, ответил, что людей, которые выросли в Советском Союзе и, обладая всей информацией, делают это намеренно, надо наказывать самым суровым способом.
Я считаю, что наше поколение обязано нести эту память как можно дольше и делать все возможное, чтобы Гитлер не превратился в Микки-Мауса. Конечно, с течением времени, когда сменится несколько поколений, это не будет восприниматься так остро, так болезненно. Грань времени неизбежно стирается, и наши потомки к нацизму, к личности Гитлера будут относиться так, как мы относимся к Юлию Цезарю, Чингисхану или к Наполеону, в честь которого даже пирожное назвали.
Беседовала Елена Боброва
