Культура
Владимир Бортко: «Это самая значительная моя работа»
25 мартa
Режиссер Владимир Бортко, экранизировавший «Собачье сердце» и «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова, «Идиота» Федора Достоевского, завершил работу над первой в истории отечественного кино экранизацией повести Николая Гоголя «Тарас Бульба». «Для меня это самая значительная работа за всю мою жизнь в кинематографе, – признался режиссер корреспонденту «НВ». - Я очень благодарен людям, которые рисковали вместе со мной, но сообща мы сделали то, что можно назвать нашим поклоном гению Гоголя».
– Владимир Владимирович, вы, как режиссер и сценарист, всегда отличались по-особому бережным отношением к литературному первоисточнику. Соблюден ли этот принцип в новом фильме?
– Я не ставил своей задачей точно следовать за первоисточником, а стремился перевести на язык кино то, что хотел сказать писатель.
– Гоголь труден для экранизации?
– Да, очень. Перевод речи великого писателя на конкретный киноязык как раз и представлял для меня главную трудность.
– В нашем кинематографе были две попытки экранизировать «Тараса Бульбу». Как вы думаете, почему они не удались?
– Причины разные. Первым в самом конце 30-х за экранизацию взялся Александр Петрович Довженко. Время, если вспомнить о наших тогдашних отношениях с Польшей, было более чем благоприятное. Но Довженко назначил первый съемочный день на 22 июня 1941 года... Так что война все перечеркнула. Совсем другое дело – 50–60-е годы, когда «Тарасом Бульбой» занялся замечательный наш режиссер Сергей Федорович Бондарчук. И он не смог сделать эту картину уже по совершенно другим причинам –идеологическим.
– А вот американцы в 1962 году выпустили фильм «Тарас Бульба»...
– Но первыми еще в конце 1920-х или начале 1930-х к этой повести Гоголя обратились французы. Правда, сделали они это весьма своеобразно. У них там наряду с казаками воевала женщина. И казаки распевали песню «По улице ходила большая крокодила». В общем забавное было кино. А вот у американцев отдельные эпизоды очень недурны, особенно для тех лет. Правда, это не имеет никакого отношения к Гоголю, Запорожью, Украине.
– В киевских СМИ цитировались ваши слова о том, что для вас «Тарас Бульба» – это прежде всего украинский проект. Так ли это?
– Где вы такое читали! Основная идея моя и Николая Васильевича Гоголя (собственно, почему у меня это и вызвало интерес), что нет никакой Украины и России. А есть одна единая страна. Да, существуют два государства, бесспорно. Но Гоголь постоянно пишет там: Россия, Русь. И в конце фильма звучат слова Бульбы: «Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымется из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..» Это не я написал, это написал Гоголь. И казак Мосий Шило втыкает в землю саблю и говорит: «Пусть вечно цветет православная Русская земля». Это тоже слова Гоголя.
– Насколько содержание повести вписывается в нынешние представления о политкорректности?
– Я не знаю в «Тарасе Бульбе» ничего неполиткорректного. Это ведь эпос. И чаще всего там добро и зло не самое главное. Дело, думаю, не в политкорректности, а в том, что эта история, рассказанная сейчас, может быть неправильно воспринята, поскольку мы воспитывались в другой исторической обстановке. И то, что было даже для Гоголя и уж тем более во времена Запорожской Сечи естественным и нормальным, сейчас может вызвать неоднозначную реакцию. В частности, это касается прежде всего еврейской истории. Это может быть воспринято не так, как хотелось бы. Но я, следуя Гоголю, стремился быть точным.
– У вас в фильме играют русские, украинцы, поляки. Хотелось узнать хотя бы о некоторых актерских работах...
– Главную роль сыграл украинский актер Богдан Ступка. Он учился и верхом ездить, и саблю держать. Но у Богдана Сильвестровича был дублер. Сразу предполагалось, что панночку должна сыграть польская актриса. Хотим мы или не хотим, но менталитет там уж точно другой. И я очень рад, что Магдалена Мельцаж это все сделала. Это очень красивая женщина. Она и спела в фильме песню, которую написал для нашей картины Игорь Корнелюк.
Отдельно хочу сказать о петербуржцах. Очень серьезная нагрузка была на Сергее Дрейдене, который сыграл роль еврея Янкеля, шинкаря. Это был, пожалуй, самый сложный момент в переводе этой истории на современный язык. И Сергей, по-моему, с этой задачей справился. Я благодарен Мише Боярскому и Ивану Краско за то, что они согласились исполнить в фильме небольшие, но очень важные роли. То, что у Гоголя спрятано в словах «казаки сказали», «казаки пошли», нужно было персонифицировать на экране. И запорожцы у нас принимают обличье этих актеров, а также уже ушедших, к сожалению, из жизни Александра Дедюшко и Бориса Хмельницкого.
– Не повлиял ли на ход вашей работы мировой финансовый кризис?
– К счастью, кризис нас не коснулся, как-то мы успели его проскочить. Он, видимо, испугался нашей конницы и отошел от нас в сторону. Фильм получился очень большой. Массовка в 1000 человек, 150 лошадей, 100 каскадеров со всей страны, в общей сложности более 100 эпизодов, 8 мест съемок, 2 крепости... Это все очень серьезно. В Америке такой фильм стоил бы далеко за 100 миллионов долларов. В сравнении с голливудскими затратами наши финансы просто рядом поставить нельзя. По масштабу это – «Титаник» не «Титаник», но что-то похожее.
Беседовал Олег Сердобольский
– Владимир Владимирович, вы, как режиссер и сценарист, всегда отличались по-особому бережным отношением к литературному первоисточнику. Соблюден ли этот принцип в новом фильме?
– Я не ставил своей задачей точно следовать за первоисточником, а стремился перевести на язык кино то, что хотел сказать писатель.
– Гоголь труден для экранизации?
– Да, очень. Перевод речи великого писателя на конкретный киноязык как раз и представлял для меня главную трудность.
– В нашем кинематографе были две попытки экранизировать «Тараса Бульбу». Как вы думаете, почему они не удались?
– Причины разные. Первым в самом конце 30-х за экранизацию взялся Александр Петрович Довженко. Время, если вспомнить о наших тогдашних отношениях с Польшей, было более чем благоприятное. Но Довженко назначил первый съемочный день на 22 июня 1941 года... Так что война все перечеркнула. Совсем другое дело – 50–60-е годы, когда «Тарасом Бульбой» занялся замечательный наш режиссер Сергей Федорович Бондарчук. И он не смог сделать эту картину уже по совершенно другим причинам –идеологическим.
– А вот американцы в 1962 году выпустили фильм «Тарас Бульба»...
– Но первыми еще в конце 1920-х или начале 1930-х к этой повести Гоголя обратились французы. Правда, сделали они это весьма своеобразно. У них там наряду с казаками воевала женщина. И казаки распевали песню «По улице ходила большая крокодила». В общем забавное было кино. А вот у американцев отдельные эпизоды очень недурны, особенно для тех лет. Правда, это не имеет никакого отношения к Гоголю, Запорожью, Украине.
– В киевских СМИ цитировались ваши слова о том, что для вас «Тарас Бульба» – это прежде всего украинский проект. Так ли это?
– Где вы такое читали! Основная идея моя и Николая Васильевича Гоголя (собственно, почему у меня это и вызвало интерес), что нет никакой Украины и России. А есть одна единая страна. Да, существуют два государства, бесспорно. Но Гоголь постоянно пишет там: Россия, Русь. И в конце фильма звучат слова Бульбы: «Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымется из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..» Это не я написал, это написал Гоголь. И казак Мосий Шило втыкает в землю саблю и говорит: «Пусть вечно цветет православная Русская земля». Это тоже слова Гоголя.
– Насколько содержание повести вписывается в нынешние представления о политкорректности?
– Я не знаю в «Тарасе Бульбе» ничего неполиткорректного. Это ведь эпос. И чаще всего там добро и зло не самое главное. Дело, думаю, не в политкорректности, а в том, что эта история, рассказанная сейчас, может быть неправильно воспринята, поскольку мы воспитывались в другой исторической обстановке. И то, что было даже для Гоголя и уж тем более во времена Запорожской Сечи естественным и нормальным, сейчас может вызвать неоднозначную реакцию. В частности, это касается прежде всего еврейской истории. Это может быть воспринято не так, как хотелось бы. Но я, следуя Гоголю, стремился быть точным.
– У вас в фильме играют русские, украинцы, поляки. Хотелось узнать хотя бы о некоторых актерских работах...
– Главную роль сыграл украинский актер Богдан Ступка. Он учился и верхом ездить, и саблю держать. Но у Богдана Сильвестровича был дублер. Сразу предполагалось, что панночку должна сыграть польская актриса. Хотим мы или не хотим, но менталитет там уж точно другой. И я очень рад, что Магдалена Мельцаж это все сделала. Это очень красивая женщина. Она и спела в фильме песню, которую написал для нашей картины Игорь Корнелюк.
Отдельно хочу сказать о петербуржцах. Очень серьезная нагрузка была на Сергее Дрейдене, который сыграл роль еврея Янкеля, шинкаря. Это был, пожалуй, самый сложный момент в переводе этой истории на современный язык. И Сергей, по-моему, с этой задачей справился. Я благодарен Мише Боярскому и Ивану Краско за то, что они согласились исполнить в фильме небольшие, но очень важные роли. То, что у Гоголя спрятано в словах «казаки сказали», «казаки пошли», нужно было персонифицировать на экране. И запорожцы у нас принимают обличье этих актеров, а также уже ушедших, к сожалению, из жизни Александра Дедюшко и Бориса Хмельницкого.
– Не повлиял ли на ход вашей работы мировой финансовый кризис?
– К счастью, кризис нас не коснулся, как-то мы успели его проскочить. Он, видимо, испугался нашей конницы и отошел от нас в сторону. Фильм получился очень большой. Массовка в 1000 человек, 150 лошадей, 100 каскадеров со всей страны, в общей сложности более 100 эпизодов, 8 мест съемок, 2 крепости... Это все очень серьезно. В Америке такой фильм стоил бы далеко за 100 миллионов долларов. В сравнении с голливудскими затратами наши финансы просто рядом поставить нельзя. По масштабу это – «Титаник» не «Титаник», но что-то похожее.
Беседовал Олег Сердобольский
