Культура
«Сострадание в зрительном зале построено на сострадании к себе»
27 мартa
В Балтийском информационном агентстве состоялась встреча журналистов с одним из ведущих российских театральных режиссеров – Львом Додиным. Художественный руководитель Малого драматического театра – Театра Европы отвечал на вопросы, какова сегодня ситуация в российском и мировом театре, потеряна ли для культуры современная молодежь. Лев Додин отводит театру немалую роль в формировании жизненных и нравственных ориентиров, общечеловеческих ценностей. Для этого театр должен не просто информировать, иллюстрировать, фиксировать – он должен потрясать. Не важно, какой будет избран жанр – оперетта, мюзикл, опера, драма, высокая трагедия, – главное, чтобы это было сделано талантливо, достоверно, с высокой мерой ответственности художника за то дело, которым он занимается.
По окончании встречи в БИА Лев Додин дал эксклюзивное интервью журналистам «Невского времени», в котором, в частности, рассказал о том, каких открытий может ожидать зритель сегодня от театра не только в России, но и за рубежом:
–Живущие по ту сторону границ и мы здесь, в России, конечно, все индивидуально разные, но тем не менее природа человеческая абсолютно схожа. Нет такого места в спектакле, на котором россияне бы плакали, а японцы и англичане смеялись, или наоборот. Мы играли «Братьев и сестер» во время наших больших гастролей в Калифорнии, в Сан-Диего, городе миллионеров и богатых пенсионеров. Играли 34 двойных представления подряд, мы тогда были молодыми и могли выдержать такой марафон. Зрители пришли на первый спектакль – мужчины в белых смокингах, дамы в вечерних платьях и мехах. И мы испугались: вот сейчас вывалятся на сцену наши в ватниках – и что будет? Но через десять минут вся эта элегантная публика достала платочки и стала вытирать слезы. Не из-за сочувствия к трудностям колхозной жизни. Восемь часов сочувствовать чужому горю, находясь в темноте зрительного зала, невозможно – сочувствовать можно только себе! Уверен, сострадание в театре построено на сострадании к себе. Зритель вдруг обнаруживает правду про себя и какие-то неосуществившиеся надежды, и ложные иллюзии, и разрушенную любовь – и это все одни и те же наши общие ценности и наши общие горести.
Спектакль «Гаудеамус» оказался для зарубежного зрителя удивительно близким. К нам подходили англичане, французы и говорили: в нашей армии все то же самое! Я подумал, что у них все-таки не совсем то же самое, но понял четко, что унижение собственного достоинства всегда кажется самым сильным и самым страшным. Когда мы сейчас дважды сыграли в Париже премьеру «Жизнь и судьба», глянцевый журнал Madame Figaro напечатал статью «Три причины, по которым надо смотреть «Жизнь и судьбу». О первых двух причинах я не буду говорить, потому что это будет нескромно, а вот одна, третья, замечательная: «Этот спектакль про нас, про французов, про нашу жизнь и наши проблемы».
Нас часто спрашивают, ну что они там могут понять про нас, про нашу жизнь? Имеется в виду какая-то особенная российская жизнь и какая-то особенная российская душа. Мы любим себя отделять от других. Иногда кажется, что мы себя этим возвеличиваем, но ведь и уничижаем одновременно. Душа-то общая. В каждом национальном сознании существуют предрассудки не только насчет других, но и насчет себя. Приезжаешь в Англию, тебя предупреждают: вы только не расстраивайтесь – мы такие застенчивые, у нас зритель плохо реагирует, не любит смеяться, мало хлопает. А оказывается, ничего: реагирует, и хохочет, и рукоплещет. Значит, просто вопрос в том, растревожили мы этого зрителя или нет. И если случается у зрителей душевный порыв, то это и есть главный результат воздействия театра – все условности моментально сметаются и человек толкает в бок рядом сидящего, неважно, миллионер это или скромная учительница.
Елена Добрякова. Фото Александра Гальперина.
По окончании встречи в БИА Лев Додин дал эксклюзивное интервью журналистам «Невского времени», в котором, в частности, рассказал о том, каких открытий может ожидать зритель сегодня от театра не только в России, но и за рубежом:
–Живущие по ту сторону границ и мы здесь, в России, конечно, все индивидуально разные, но тем не менее природа человеческая абсолютно схожа. Нет такого места в спектакле, на котором россияне бы плакали, а японцы и англичане смеялись, или наоборот. Мы играли «Братьев и сестер» во время наших больших гастролей в Калифорнии, в Сан-Диего, городе миллионеров и богатых пенсионеров. Играли 34 двойных представления подряд, мы тогда были молодыми и могли выдержать такой марафон. Зрители пришли на первый спектакль – мужчины в белых смокингах, дамы в вечерних платьях и мехах. И мы испугались: вот сейчас вывалятся на сцену наши в ватниках – и что будет? Но через десять минут вся эта элегантная публика достала платочки и стала вытирать слезы. Не из-за сочувствия к трудностям колхозной жизни. Восемь часов сочувствовать чужому горю, находясь в темноте зрительного зала, невозможно – сочувствовать можно только себе! Уверен, сострадание в театре построено на сострадании к себе. Зритель вдруг обнаруживает правду про себя и какие-то неосуществившиеся надежды, и ложные иллюзии, и разрушенную любовь – и это все одни и те же наши общие ценности и наши общие горести.
Спектакль «Гаудеамус» оказался для зарубежного зрителя удивительно близким. К нам подходили англичане, французы и говорили: в нашей армии все то же самое! Я подумал, что у них все-таки не совсем то же самое, но понял четко, что унижение собственного достоинства всегда кажется самым сильным и самым страшным. Когда мы сейчас дважды сыграли в Париже премьеру «Жизнь и судьба», глянцевый журнал Madame Figaro напечатал статью «Три причины, по которым надо смотреть «Жизнь и судьбу». О первых двух причинах я не буду говорить, потому что это будет нескромно, а вот одна, третья, замечательная: «Этот спектакль про нас, про французов, про нашу жизнь и наши проблемы».
Нас часто спрашивают, ну что они там могут понять про нас, про нашу жизнь? Имеется в виду какая-то особенная российская жизнь и какая-то особенная российская душа. Мы любим себя отделять от других. Иногда кажется, что мы себя этим возвеличиваем, но ведь и уничижаем одновременно. Душа-то общая. В каждом национальном сознании существуют предрассудки не только насчет других, но и насчет себя. Приезжаешь в Англию, тебя предупреждают: вы только не расстраивайтесь – мы такие застенчивые, у нас зритель плохо реагирует, не любит смеяться, мало хлопает. А оказывается, ничего: реагирует, и хохочет, и рукоплещет. Значит, просто вопрос в том, растревожили мы этого зрителя или нет. И если случается у зрителей душевный порыв, то это и есть главный результат воздействия театра – все условности моментально сметаются и человек толкает в бок рядом сидящего, неважно, миллионер это или скромная учительница.
Елена Добрякова. Фото Александра Гальперина.
