Спорт
«Я слишком много ошибался»
14 май
Еще несколько лет назад петербургский пловец Андрей Капралов был одним из лидеров российской сборной. Однако сейчас он собирается искать новую работу, а в бассейн вернется, только чтобы тренировать своего сына Степана. В беседе с корреспондентом «НВ» Капралов признался, что постарается сделать все, чтобы сын не повторил ошибок папы.
– Андрей, вы не попали в состав сборной России, которая в июле поедет на чемпионат мира в Рим. Означает ли это, что карьера подошла к концу?
– По большому счету, да. Правда, я был готов к тому, что в Италию меня не возьмут. Возраст уже не тот. И не буду скрывать – нет никакой мотивации продолжать плавать. Еще прошлым летом начал чувствовать себя ненужным. На Олимпийские игры меня взяли, но в Пекин я ехал как турист. Ничего особенного там показать не мог. Фактически перешел из разряда профессионалов в любители. Теперь плаваю только ради себя, а не ради какого-то дяди, чтобы прикрыть ему одно место своими медалями. Наверное, еще буду выступать на чемпионатах России, Санкт-Петербурга, но за результатами давно не гонюсь.
– Ваша апатия к плаванию связана с конфликтом с тренером Сергеем Тарасовым?
– Конечно. Этот человек меня, грубо говоря, «кинул». Не хочу вспоминать подробности произошедшего, потому что это противно и мерзко. Но надеюсь, когда-нибудь он поймет, что сделал и насколько был не прав. Хотя сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет. Человеку, который никого не хочет слушать и видеть, ничего не объяснишь и не докажешь! Самое обидное, что он делал после нашего расставания, ведь у меня была возможность тренироваться у четырех разных специалистов. Они все толковые наставники, но вынуждены были мне отказывать, потому что дружны с Тарасовым.
– Это ведь не первая ваша ссора с тренером?
– Да. Всю свою карьеру я изнурял себя тренировками, выполнял чудовищные объемы работы. Хотя, возможно, этого и не требовалось. Но Тарасов не желал меня слушать, и в 2004 году я решил от него уйти. Однако проблема заключалась в том, что я жил в Колпино, где всего один бассейн и старшим тренером в нем работал Тарасов. Он мне четко сказал: «Пока я здесь руковожу, ты с другим человеком в бассейне плавать не будешь». А ездить тренироваться в Питер было слишком далеко. В результате у меня не оставалось выбора, кроме как остаться у Тарасова. По всей видимости, это было моей ошибкой.
– На ваш взгляд, изменилось ли что-то в петербургском плавании с тех пор, как вы впервые попали в национальную сборную?
– Был построен новый бассейн на улице Хлопина. Это очень большой плюс. Сейчас я в основном тренируюсь там. И могу смело сказать, что это один из лучших комплексов в России. Но больше перемен никаких. В нашем городе я, к примеру, ни разу не слышал про какую-то фармакологическую программу для спортсменов. Причем я говорю не про допинг, а об элементарных восстановительных препаратах, витаминах. В Волгоградской области, в Пензе, да и в Москве серьезно над этим задумываются, уделяют медицине много внимания. В Питере же – нет, научной работы не ведется. А если спортсмены что-то и покупают, то только за свой счет.
– Тем не менее на недавнем чемпионате России было установлено несколько рекордов мира, а петербуржец Андрей Гречин улучшил рекорд страны, принадлежавший Александру Попову, на дистанции 100 метров вольным стилем.
– Ну, ведь остались еще в России люди, готовые плавать, отдавать этому свое здоровье и время. К тому же сейчас спортсмены понимают, что они зарабатывают деньги. А я до 20 лет тренировался на голом энтузиазме, вообще денег не получал. Сегодня же за рекорд мира пловец может получить 15 тысяч долларов. Даже для России, согласитесь, сумма не маленькая.
– Вы заметили какие-то перемены в сборной России после того, как в нее пришел новый наставник Андрей Воронцов?
– Пока нет. Этому человеку придется очень много потрудиться, прежде чем он наведет порядок в команде. Он должен будет убрать всех лишних людей. В частности, у нас есть некая группа ученых, которые получают от Всероссийской федерации плавания немалые деньги, но ничего не делают. На сборы же приезжает много совершенно ненужных тренеров. Я понимаю, что им нужно оторваться от жен и выпить в свое удовольствие, но, возможно, стоит приглашать хотя бы тех, кто приносит спортсменам пользу? При этом посмотрите, кто у нас тренеры: 95 процентов – это люди старшего возраста, которым далеко за пятьдесят. Они как заняли свои места во времена СССР, так на них и сидят. И будут сидеть, пока им платят. А мог бы прийти молодой специалист, с новыми идеями. Впрочем, при нынешних зарплатах наставников молодежь сложно заинтересовать… К примеру, мне, если стану тренером, будут платить в бассейне максимум 20 тысяч рублей.
– Однако вы собираетесь тренировать сына?
– Рано еще об этом говорить. Во-первых, я еще никуда не устроился. Во-вторых, за свою карьеру допустил много ошибок и не хочу, чтобы Степан их повторил. В идеальном случае мы начнем с ним работать с 1 сентября. У него как раз подходящий возраст, семь лет. А когда окончит школу, если все будет хорошо, отправлю его за границу. Лучше всего – в США. Там как раз много молодых талантливых тренеров. В России, на мой взгляд, сейчас невозможно подготовить более-менее хорошего спортсмена. Хотя бывают и исключения, тот же Аркадий Вятчанин, призер Олимпиады в Пекине. Ему в Ростове созданы идеальные условия: в бассейне тренируется, когда захочет, есть полный набор для восстановительных процедур – бани, массажи. Плюс родители – тренеры, которые могут дать толковый совет.
– Не боитесь, что из-за ваших весьма резких высказываний будет страдать и сын?
– Посмотрим, но сам я действительно страдал. Уж не знаю, за откровенность или нет, но меня много раз не брали на соревнования: то билет не купят, то визу не оформят. Впрочем, это не только меня касалось. У нас, у пловцов, есть поговорка: «Пока ты не сел в самолет и не взлетел, нельзя быть уверенным, что все-таки поедешь». А мне бы очень хотелось уберечь сына от этого чувства неопределенности.
Беседовал Антон Попов
– Андрей, вы не попали в состав сборной России, которая в июле поедет на чемпионат мира в Рим. Означает ли это, что карьера подошла к концу?
– По большому счету, да. Правда, я был готов к тому, что в Италию меня не возьмут. Возраст уже не тот. И не буду скрывать – нет никакой мотивации продолжать плавать. Еще прошлым летом начал чувствовать себя ненужным. На Олимпийские игры меня взяли, но в Пекин я ехал как турист. Ничего особенного там показать не мог. Фактически перешел из разряда профессионалов в любители. Теперь плаваю только ради себя, а не ради какого-то дяди, чтобы прикрыть ему одно место своими медалями. Наверное, еще буду выступать на чемпионатах России, Санкт-Петербурга, но за результатами давно не гонюсь.
– Ваша апатия к плаванию связана с конфликтом с тренером Сергеем Тарасовым?
– Конечно. Этот человек меня, грубо говоря, «кинул». Не хочу вспоминать подробности произошедшего, потому что это противно и мерзко. Но надеюсь, когда-нибудь он поймет, что сделал и насколько был не прав. Хотя сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет. Человеку, который никого не хочет слушать и видеть, ничего не объяснишь и не докажешь! Самое обидное, что он делал после нашего расставания, ведь у меня была возможность тренироваться у четырех разных специалистов. Они все толковые наставники, но вынуждены были мне отказывать, потому что дружны с Тарасовым.
– Это ведь не первая ваша ссора с тренером?
– Да. Всю свою карьеру я изнурял себя тренировками, выполнял чудовищные объемы работы. Хотя, возможно, этого и не требовалось. Но Тарасов не желал меня слушать, и в 2004 году я решил от него уйти. Однако проблема заключалась в том, что я жил в Колпино, где всего один бассейн и старшим тренером в нем работал Тарасов. Он мне четко сказал: «Пока я здесь руковожу, ты с другим человеком в бассейне плавать не будешь». А ездить тренироваться в Питер было слишком далеко. В результате у меня не оставалось выбора, кроме как остаться у Тарасова. По всей видимости, это было моей ошибкой.
– На ваш взгляд, изменилось ли что-то в петербургском плавании с тех пор, как вы впервые попали в национальную сборную?
– Был построен новый бассейн на улице Хлопина. Это очень большой плюс. Сейчас я в основном тренируюсь там. И могу смело сказать, что это один из лучших комплексов в России. Но больше перемен никаких. В нашем городе я, к примеру, ни разу не слышал про какую-то фармакологическую программу для спортсменов. Причем я говорю не про допинг, а об элементарных восстановительных препаратах, витаминах. В Волгоградской области, в Пензе, да и в Москве серьезно над этим задумываются, уделяют медицине много внимания. В Питере же – нет, научной работы не ведется. А если спортсмены что-то и покупают, то только за свой счет.
– Тем не менее на недавнем чемпионате России было установлено несколько рекордов мира, а петербуржец Андрей Гречин улучшил рекорд страны, принадлежавший Александру Попову, на дистанции 100 метров вольным стилем.
– Ну, ведь остались еще в России люди, готовые плавать, отдавать этому свое здоровье и время. К тому же сейчас спортсмены понимают, что они зарабатывают деньги. А я до 20 лет тренировался на голом энтузиазме, вообще денег не получал. Сегодня же за рекорд мира пловец может получить 15 тысяч долларов. Даже для России, согласитесь, сумма не маленькая.
– Вы заметили какие-то перемены в сборной России после того, как в нее пришел новый наставник Андрей Воронцов?
– Пока нет. Этому человеку придется очень много потрудиться, прежде чем он наведет порядок в команде. Он должен будет убрать всех лишних людей. В частности, у нас есть некая группа ученых, которые получают от Всероссийской федерации плавания немалые деньги, но ничего не делают. На сборы же приезжает много совершенно ненужных тренеров. Я понимаю, что им нужно оторваться от жен и выпить в свое удовольствие, но, возможно, стоит приглашать хотя бы тех, кто приносит спортсменам пользу? При этом посмотрите, кто у нас тренеры: 95 процентов – это люди старшего возраста, которым далеко за пятьдесят. Они как заняли свои места во времена СССР, так на них и сидят. И будут сидеть, пока им платят. А мог бы прийти молодой специалист, с новыми идеями. Впрочем, при нынешних зарплатах наставников молодежь сложно заинтересовать… К примеру, мне, если стану тренером, будут платить в бассейне максимум 20 тысяч рублей.
– Однако вы собираетесь тренировать сына?
– Рано еще об этом говорить. Во-первых, я еще никуда не устроился. Во-вторых, за свою карьеру допустил много ошибок и не хочу, чтобы Степан их повторил. В идеальном случае мы начнем с ним работать с 1 сентября. У него как раз подходящий возраст, семь лет. А когда окончит школу, если все будет хорошо, отправлю его за границу. Лучше всего – в США. Там как раз много молодых талантливых тренеров. В России, на мой взгляд, сейчас невозможно подготовить более-менее хорошего спортсмена. Хотя бывают и исключения, тот же Аркадий Вятчанин, призер Олимпиады в Пекине. Ему в Ростове созданы идеальные условия: в бассейне тренируется, когда захочет, есть полный набор для восстановительных процедур – бани, массажи. Плюс родители – тренеры, которые могут дать толковый совет.
– Не боитесь, что из-за ваших весьма резких высказываний будет страдать и сын?
– Посмотрим, но сам я действительно страдал. Уж не знаю, за откровенность или нет, но меня много раз не брали на соревнования: то билет не купят, то визу не оформят. Впрочем, это не только меня касалось. У нас, у пловцов, есть поговорка: «Пока ты не сел в самолет и не взлетел, нельзя быть уверенным, что все-таки поедешь». А мне бы очень хотелось уберечь сына от этого чувства неопределенности.
Беседовал Антон Попов
