Мария Голубкина: «Я как морской еж»
Мария – дочь известной актрисы Ларисы Голубкиной. Когда Маше был год, ее мама соединила свою жизнь с Андреем Мироновым. Андрей Александрович всегда считал Машу своею дочерью. После окончания Театрального училища имени Б.В. Щукина Голубкина-младшая начала свою карьеру в театре, в котором когда-то играл Андрей Миронов – в Театре сатиры. Сейчас она ведущая актриса Московского драматического театра имени А.С. Пушкина. В кино Мария дебютировала в шестнадцать лет. Ее первая роль – Настя в фильме «Ребро Адама». По-настоящему же ее талант раскрылся в мелодраме Павла Лунгина «Свадьба», где она снималась вместе с бабушкой – Марией Мироновой.
– Мария, о
вас говорят, что вы характером схожи с бабушкой Марией Мироновой, которая
славилась прямотой и резкостью. Это правда?
– Если
человек умеет заставить с собой разговаривать уважительно, это не значит, что у
него характер скверный, может, неудобный. Почему-то у нас принято считать, что
хороший характер только у тех, об кого можно вытереть ноги. О бабушку, да, это
сделать нельзя было. Она мне, маленькой, часто говорила: «Это бессовестно!» И
на мой взгляд, это самое замечательное слово. Мне тоже кто-то сказал: «Ты не такая». На самом
деле я как морской еж, который весь в иголках. Но это не значит ничего, это
только панцирь. А внутри-то я мягкая.
– Панцирь
панцирем, но иногда хочется закрыться от того, что происходит во внешнем мире.
– Нет. Нельзя закрываться. Я живу с широко открытыми глазами. И, скажем, телевизор не выключаю, когда показывают отвратительные реалии нашей жизни. А выключаю, когда вижу эти всякие пошлые-пошлые «звезды на льду», «звезды в цирке». Я, когда смотрю на это выражение массовой истерии, которая охватила весь шоу-бизнес, думаю: неужели нельзя иначе самовыражаться?
– Но
зрителям это нравится.
– Совсем не
всем – не надо из всех дураков делать. То же самое говорят про театр, мол,
зритель хочет в театре только развлекаться. Да ничего подобного! Я, как
человек, который ездит на гастроли в разные города, могу сказать: везде ждут
хороших спектаклей. Их хотят видеть. Потому что в театре мы разговариваем от
сердца к сердцу. Здесь, сейчас. На самом простом, самом древнем языке – языке
эмоций, чувств. Эта передача энергии очень важна. Где еще такое возможно? Ни
кино, ни телевизор не дают человеку ощущения сотворчества. Как писал Саша Черный:
«И вот порою, чтобы вспомнить о том, что мы еще живы, / Чужою игрою стремимся
угрюмое сердце отвлечь». Если вы в бытовой суете утратили это чувствование, то
лучше всего пойти в театр.
Может быть, там за сердце что-то заденет, чтобы вспомнить, что мы еще живы. Вот что зрители могут дать актеру и что актер может дать зрителю. Недавно с Валерой Гаркалиным разговаривали о сущности нашей профессии. Он сказал замечательную вещь: «Актер – это философ. Просто он вот так общается, так разговаривает с миром – посредством своей работы».
– Вы
сказали о суете. А вас она не заедает?
– Да что
вы! Я такой человек – кручусь-верчусь, суечусь. Мне один человек так и сказал: «Да
не суетись ты!»
– А вы?
– Я ответила: «Да ты что! Суета – это же мое кредо». Я же ни секунду не могу сидеть без дела. Вот как утром выходишь из дома, так и включаешь третью космическую скорость, чтобы успеть сделать то, что намечено. Потом прибегаешь домой в каком-то таком сумасшедшем состоянии, потому что все вокруг крутятся, бегут, суетятся. Город гонит все по кругу.
– Ладно бы
«бег», а то ведь как зависнешь в пробке...
– Это да! Однажды стояла в пробке семь часов. Я бы за это время на Памир успела слетать.
– И как,
застряв в такой пробке, не преисполниться ненависти ко всем окружающим?
– Вы
знаете, это раньше так было – вот это переполнение ненавистью. А потом организм
вырабатывает реакцию самозащиты, и ненависть перерастает в большую
всеобъемлющую любовь к людям.
– Почему?
– А как? Терпел-терпел. Привык. Потом понравилось. Никто не ругается, не давит пешеходов. А чего – все равно сидим. Кто-то рукой помашет. Пообщаться можно. А куда деваться-то? Читаешь какую-нибудь пьесу или книгу – дома уже будет некогда, так хоть в машине…
– Мария, вы
говорите, что «Звезды на льду» вас раздражают. А гламурная жизнь? Ведь вы не
будете отрицать, что ходите на тусовки.
– Не буду,
хожу. Зачем – не знаю. Но бывает, хочется. Приезжаешь домой, думаешь: ну,
сегодня все уже сделала, что надо было, так, может быть, нарядиться-накраситься, да и побежать куда-нибудь? Женщине иногда просто
необходимо красиво одеться и куда-нибудь выйти, показать себя. Не все
же в трениках ходить. И так полжизни в трениках проходит в беготне между
всякими делами.
– Ну, хорошо,
вот вы пришли на вечеринку и что? Ходите с бокалом шампанского?
– Уж точно
душевного общения я там не ищу. Да, похожу с бокалом, сфотографируюсь да и
уйду. Там же не надо «быть». Достаточно прийти на десять-двадцать минут: «зашел-выпил пару бокалов-вышел».
– И ради
этих 10 минут напрягаться – одеваться-краситься…
– Я это делаю быстро – минут за тридцать. Причем я это делаю профессионально, как хороший визажист. У меня большой опыт: если тебя с 16 лет постоянно гримируют-красят, в конце концов научаешься.
– Вне
«гламурной» жизни, я смотрю, вы не паритесь насчет макияжа.
– В общем-то да. Мне кажется, я и так неплохо выгляжу, и улучшать что-то в своей внешности нет желания.
– Но для
многих женщин, тем более актрис, это такая болезненная тема.
– Мне
кажется, пытаться убежать от старости, перекраивая себя с помощью пластики, –
бессмысленная борьба со временем. Никуда от этого не денешься. Это какой-то эксгибиционизм – желание быть
вечно юным и красивым и демонстрировать всем это. Надо научиться стареть.
Вообще жизнь прекрасна во всех качествах, и я не понимаю, почему все боятся
старости.
