Культура
Владимир Хотиненко: «Никакого заказа не было»
20 августа
Он человек увлекающийся. Может подолгу вынашивать какие-то замыслы, но если вдруг на его голову сваливается предложение снять, например, историю о Достоевском, он с готовностью переключается на нее (сейчас Владимир Хотиненко приступает к съемкам восьмисерийной картины для телеканала «Россия» о жизни создателя романа «Преступление и наказание»). В 1995-м Хотиненко снял один из самых своих лучших фильмов «Мусульманин» – о том, как и почему православный человек переходит в мусульманскую веру. На Выборгском кинофестивале «Окно в Европу» был показан новый фильм Хотиненко «Поп», в котором рассказана драматическая история отца Александра, несшего православную миссию на оккупированной немцами Псковщине во время Великой Отечественной войны...
– Владимир Иванович, после просмотра фильма «Поп» остается впечатление, что вы выполнили заказ православной церкви – таким добрым и мудрым показан священник, и этот благостный финал, когда в конце 1970-х – герой уже монах и мы видим рай земной – сверкающие купола церквей монастыря…
– Я вас разочарую – никакого заказа не было. Прежде всего было мое личное желание снять фильм. Когда мне попалась в руки книга Александра Сегени «Поп», меня очень взволновал сюжет, захотелось высказаться на эту тему. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы фильм «Поп» рассматривали как церковный продукт. Я получил максимум свободы, священники ни во что не вмешивались на съемках, только консультировали. Что касается кинокомпании «Православная энциклопедия», то она занималась этим фильмом как продюсер, как фильмопроизводитель, что довольно естественно, потому как эта тема им близка. И еще потому, что я делал с этой компанией документальную картину «Паломничество в Вечный город», – это был совместный проект Ватикана и православной церкви о первомучениках, которые у нас общие.
– Почему вы выбрали на роль отца Александра Сергея Маковецкого?
– Я не сразу его выбрал. У отца Александра был настоящий прототип, он должен быть старше. И мне казалось, что Сережа не подходит в пару к Нине Усатовой по возрасту, а именно эту актрису я видел в роли матушки. Но меня убедили снимать Маковецкого, чему я очень рад, – образ, на мой взгляд, получился очень достоверным. И потом я привык работать со знакомыми артистами. Были трудности другие: параллельно Сережа снимался в другой картине, был коротко острижен, и мы намучились с париками. Потом волосы отросли, и стало проще.
– Какого вы вероисповедания?
– Я православный христианин, крестился в 1980 году, тогда это было рискованно: я учился на Высших режиссерских курсах, и обряд крещения мог повредить моей карьере. Уверен, что многие вещи в моей жизни происходили благодаря вере. Кому-то это смешным может показаться, но, если я куда-то уезжаю, прошу благословения у священников на дорожку. Вот и на создание фильма «Поп» просил благословения у патриарха Алексия II. Меня интересуют жития святых, каждый день я читаю святцы, молюсь.
– Как оценили фильм «Поп» сами священники?
– На просмотр пришли несколько священнослужителей, заинтересованных в этом проекте, сказали, что им понравилось, что мы не соврали даже и в мелочах. Во время съемок я очень боялся каких-то конфликтных ситуаций, боялся попасть в сложную ситуацию выбора, когда пришлось бы ослушаться предписаний священнослужителей во имя художественной правды. Но, слава Господу, ничего такого не случилось.
– Все же какую сверхзадачу вы перед собой ставили?
– Научить зрителя ничему не хотел, ждал интереса к главному герою, понимания. Если кто-то что-то откроет для себя новое, может быть, из истории Великой Отечественной войны, изменит угол зрения – слава Богу. Для меня было важным увидеть просветленные лица зрителей. Вот ради этого душевного и духовного очищения я снимал картину «Поп».
– Приходилось вам когда-либо делать фильм не по душе, выполнять соцзаказ?
– Я никогда не делал то, что бы мне претило. Просто сегодня труднее и труднее реализовываются твои замыслы, не всегда можно найти деньги для воплощения идей. В фильме «Макаров» я сам был продюсером, и мне удавалось находить деньги. На фильм «Зеркало для героя» выделило средства Госкино. Но сейчас мне даже некогда заниматься пробиванием своих задумок. Только заканчиваю картину – продюсеры уже предлагают интересный проект.
– Ваша семья способствовала тому, чтобы вы стали режиссером?
– Мои родители были хорошие люди, простые труженики, к кино не имевшие никакого отношения. Работали на заводе и никогда не думали, что я когда-то буду снимать кино. Но вот «Зеркало для героя» я снимал о них и для них – и даже в тех костюмах, которые воссоздавались по фотографиям моих молодых родителей. Другое дело, что мама была натурой артистической. Любила музыкальные фильмы, взахлеб рассказывала сюжеты, мгновенно запоминала слова и самозабвенно пела. Для них было трагедией, когда я решил поменять профессию архитектора на режиссера. Я, увидев строительную рутину, это ж 1970-е были, решил не отрабатывать три года, а пойти в армию. И вот судьба – к нам в часть заехал Никита Михалков, собрал человек пятнадцать творческих ребят, побеседовал с нами и предложил попробовать поучиться у него. После армии я поступил в мастерскую Михалкова и с тех пор считаю его своим главным учителем в профессии.
– На фестивале в Выборге был показан фильм «Ясновидящая», который снял ваш сын Илья. Картина получилась стремительная, смелая, бойкая, ладно сшитая. Не боитесь, что сын обойдет отца?
– Да на здоровье. У меня абсолютно отсутствует чувство зависти. Во ВГИКе у меня много учеников, и я ужасно радуюсь, когда они делают что-то интересное. Думаю в этот момент: наверное, я так не смогу. Я готов учиться у молодых. А к сыну отношение и отеческое, и почтительное. Хочется, чтобы у него все получилось. В «Ясновидящей» мне не очень понравился сюжет. Но считаю, что лучше снимать, чем не снимать, думая, что ты когда-нибудь что-то лучшее снимешь. Мой любимый режиссер Луис Бунюэль сначала в Мексике снимал коммерческое кино, а когда вернулся в Европу, смог создать свои шедевры – «Дневную красавицу» и «Скромное обаяние буржуазии».
– Не обидно применительно к вашим картинам понятие «народное кино»?
– Совершенно не обидно. А для кого оно может быть обидным? Да, я не снимаю элитарное кино, но и оно в определенном смысле для народа. Ну, для части народа. Но есть фильмы, которые объединяют всех, – например, комедии Гайдая – сколько их будут показывать, столько раз я буду их смотреть. Или взять жанровую картину, в которой нет никакого глубокого содержания… «Белое солнце пустыни». Это как раз кино для народа. Если тебя народ любит, этим можно только гордиться.
Беседовала Елена Добрякова
– Владимир Иванович, после просмотра фильма «Поп» остается впечатление, что вы выполнили заказ православной церкви – таким добрым и мудрым показан священник, и этот благостный финал, когда в конце 1970-х – герой уже монах и мы видим рай земной – сверкающие купола церквей монастыря…
– Я вас разочарую – никакого заказа не было. Прежде всего было мое личное желание снять фильм. Когда мне попалась в руки книга Александра Сегени «Поп», меня очень взволновал сюжет, захотелось высказаться на эту тему. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы фильм «Поп» рассматривали как церковный продукт. Я получил максимум свободы, священники ни во что не вмешивались на съемках, только консультировали. Что касается кинокомпании «Православная энциклопедия», то она занималась этим фильмом как продюсер, как фильмопроизводитель, что довольно естественно, потому как эта тема им близка. И еще потому, что я делал с этой компанией документальную картину «Паломничество в Вечный город», – это был совместный проект Ватикана и православной церкви о первомучениках, которые у нас общие.
– Почему вы выбрали на роль отца Александра Сергея Маковецкого?
– Я не сразу его выбрал. У отца Александра был настоящий прототип, он должен быть старше. И мне казалось, что Сережа не подходит в пару к Нине Усатовой по возрасту, а именно эту актрису я видел в роли матушки. Но меня убедили снимать Маковецкого, чему я очень рад, – образ, на мой взгляд, получился очень достоверным. И потом я привык работать со знакомыми артистами. Были трудности другие: параллельно Сережа снимался в другой картине, был коротко острижен, и мы намучились с париками. Потом волосы отросли, и стало проще.
– Какого вы вероисповедания?
– Я православный христианин, крестился в 1980 году, тогда это было рискованно: я учился на Высших режиссерских курсах, и обряд крещения мог повредить моей карьере. Уверен, что многие вещи в моей жизни происходили благодаря вере. Кому-то это смешным может показаться, но, если я куда-то уезжаю, прошу благословения у священников на дорожку. Вот и на создание фильма «Поп» просил благословения у патриарха Алексия II. Меня интересуют жития святых, каждый день я читаю святцы, молюсь.
– Как оценили фильм «Поп» сами священники?
– На просмотр пришли несколько священнослужителей, заинтересованных в этом проекте, сказали, что им понравилось, что мы не соврали даже и в мелочах. Во время съемок я очень боялся каких-то конфликтных ситуаций, боялся попасть в сложную ситуацию выбора, когда пришлось бы ослушаться предписаний священнослужителей во имя художественной правды. Но, слава Господу, ничего такого не случилось.
– Все же какую сверхзадачу вы перед собой ставили?
– Научить зрителя ничему не хотел, ждал интереса к главному герою, понимания. Если кто-то что-то откроет для себя новое, может быть, из истории Великой Отечественной войны, изменит угол зрения – слава Богу. Для меня было важным увидеть просветленные лица зрителей. Вот ради этого душевного и духовного очищения я снимал картину «Поп».
– Приходилось вам когда-либо делать фильм не по душе, выполнять соцзаказ?
– Я никогда не делал то, что бы мне претило. Просто сегодня труднее и труднее реализовываются твои замыслы, не всегда можно найти деньги для воплощения идей. В фильме «Макаров» я сам был продюсером, и мне удавалось находить деньги. На фильм «Зеркало для героя» выделило средства Госкино. Но сейчас мне даже некогда заниматься пробиванием своих задумок. Только заканчиваю картину – продюсеры уже предлагают интересный проект.
– Ваша семья способствовала тому, чтобы вы стали режиссером?
– Мои родители были хорошие люди, простые труженики, к кино не имевшие никакого отношения. Работали на заводе и никогда не думали, что я когда-то буду снимать кино. Но вот «Зеркало для героя» я снимал о них и для них – и даже в тех костюмах, которые воссоздавались по фотографиям моих молодых родителей. Другое дело, что мама была натурой артистической. Любила музыкальные фильмы, взахлеб рассказывала сюжеты, мгновенно запоминала слова и самозабвенно пела. Для них было трагедией, когда я решил поменять профессию архитектора на режиссера. Я, увидев строительную рутину, это ж 1970-е были, решил не отрабатывать три года, а пойти в армию. И вот судьба – к нам в часть заехал Никита Михалков, собрал человек пятнадцать творческих ребят, побеседовал с нами и предложил попробовать поучиться у него. После армии я поступил в мастерскую Михалкова и с тех пор считаю его своим главным учителем в профессии.
– На фестивале в Выборге был показан фильм «Ясновидящая», который снял ваш сын Илья. Картина получилась стремительная, смелая, бойкая, ладно сшитая. Не боитесь, что сын обойдет отца?
– Да на здоровье. У меня абсолютно отсутствует чувство зависти. Во ВГИКе у меня много учеников, и я ужасно радуюсь, когда они делают что-то интересное. Думаю в этот момент: наверное, я так не смогу. Я готов учиться у молодых. А к сыну отношение и отеческое, и почтительное. Хочется, чтобы у него все получилось. В «Ясновидящей» мне не очень понравился сюжет. Но считаю, что лучше снимать, чем не снимать, думая, что ты когда-нибудь что-то лучшее снимешь. Мой любимый режиссер Луис Бунюэль сначала в Мексике снимал коммерческое кино, а когда вернулся в Европу, смог создать свои шедевры – «Дневную красавицу» и «Скромное обаяние буржуазии».
– Не обидно применительно к вашим картинам понятие «народное кино»?
– Совершенно не обидно. А для кого оно может быть обидным? Да, я не снимаю элитарное кино, но и оно в определенном смысле для народа. Ну, для части народа. Но есть фильмы, которые объединяют всех, – например, комедии Гайдая – сколько их будут показывать, столько раз я буду их смотреть. Или взять жанровую картину, в которой нет никакого глубокого содержания… «Белое солнце пустыни». Это как раз кино для народа. Если тебя народ любит, этим можно только гордиться.
Беседовала Елена Добрякова
